Когда судьба наступает на пятки

Завидую дождю, он может плакать; он может ныть/рыдать/прощаться. Он может убиваться/скучать по стеклу оконному, его греющему, по твёрдой дешёвой ткани зонта белоснежного, по резиновым шинам колёс машин, не объезжающих лужи. Даже ему свойственны порывы страсти: внезапно упадёт на землю, купаясь в солнечных лучах жаркого дня (когда на небе ни облачка). Даже этому бездушному неживому дождю свойственны чувства. Чувствую ли я что-либо? Да, я дышу, как обычный жилец, бровь поднимаю от удивления, хмурюсь при неудовольствии, чувствую голод по утрам в течение дня и засыпаю ближе к рассвету [когда сил на дыхание больше нет]. Во мне нет изъянов погрешностей природы сумасбродной, которая порой одаривает человека шестью пальцами на одной руке, ногами разной высоты, тремя грудями женскими [размечтался, дурак старый]. Порежешь ножом – польётся кровь, солжёшь нагло в глаза – получишь по физиономии. Я абсолютно обычный обыкновенный обыденный, как пробки на главной улице [война/ураган/нашествие инопланетян – неважно, они останутся неизменными]. И всё же кое-что отличало меня от окружающих. Мне не хотелось плакать, да если бы и захотел, не смог бы. Ии суть не в том, что я мужчина [поверьте, все мужчины плачут, а если твердят обратное – не верьте, цену набивают], я просто не мог физически выдавить даже скупую бережливую слезу. Что-то каменное чувствовал в своей груди: оно стучало громко, мешая мне порой сосредоточиться на собственных мыслях. По этому камню всё время били, и этот звук меня настолько раздражал, нервировал, что я бы предпочёл, чтобы он вовсе исчез. К суициду это не имело никакого отношения, ведь при желании я бы давно избавил себя от такой жизни. Меня, скорее, огорчал тот факт, что я до сих пор дышу, что моё сердце до сих пор стучит, отчаянно бьётся, в то время как на другом конце материка, под землёй, чьё-то сердце навсегда остановилось и больше никогда не увидит солнечный свет, прячась от него в грудной клетке. я бы хотел поменяться с ней местами. но кому-то там, наверху, она понравилась, и её отобрали у меня [сказали ‘ты недостоин её, ей место в раю’]. я их ненавижу, при встрече растерзал бы их на части, да вот только никто не осмелится столкнуться со мной. дикий_обозлённый зверь, живущий в шумном городе, но не знающий, что в нём происходит: мне плевать, пусть даже завтра упадёт комета и раздавит нас всех, оставшихся. я бы наблюдал за концом с достоинством: взял в руку хрустальный бокал, до краёв наполненный крепким алым напитком, сел в мягкое_любимое кресло и улыбнулся в ответ на гнев богов. пусть недоумевают, в чём причина моего ликования, хочу их с толку сбить. на коленях умолять о спасении не стану ни сейчас, ни потом. не в гордости дело [хотя она, упрямая, во мне мечется_колится]. я в безразличие утонул, из него уже не выползу. мне плевать, что будет завтра/сегодня/на смертном одре [даже если через секунду наступит]. я о себе не забочусь, хотя пытаюсь не забыть, что без еды и сна во мне не останется ни капли сил на то, чтобы писать песни, записывать альбомы. музыка – не моё спасение, не моя отдушина, не тёплая рука_ладонь, которая на голову ложится и убаюкивает, словно я - дитя. нет. для меня это привычка, это работа, единственное, что у меня осталось [хорошее/плохое]. без неё я был бы бесполезным_жалким лентяем, который сполна испивает из кубка вино отчаяния и жалости к самому себе. я не такой. мне себя не жаль. возможно, я получил по заслугам за прошлые грехи [+за будущие]. но предпочёл бы, чтобы меня наказали по другому. но боги [если они существуют] жестокие_беспощадные, нет логики в их поступках. за что-то мстят мне, некогда счастливому. это их пожалеть стоит [хотя мне это не под силу]. так и будем сидеть спиной друг к другу, воротить носом и запускать в воздух записки со злостными нареканиями/угрозами. 

    этот вечер не был каким-то особенным, я не помнил дня недели, числа месяца, времени года. стоял у окна, наблюдал за дождём [тот громко барабанил по стеклу, дразнил меня], думал_размышлял о многом, но по сути ни о чём [провалился в непроглядную тьму собственной души]. не заметил, как какая-то яркая машина остановилась у самого дома, из неё вышла крошечная тень, направляющаяся прямо в логово чудовища. я не придавал значения своему видению: думал, что сплю или же мне мерещится, что кто-то из смертных рискнул подойти к моему дому: даже поклонницы побаивались осаждать мою обитель, хотя на пороге частенько покоились обесцвеченные краски погибших букетов моих ненавистных роз и послания с фотографиями и номерами телефонов. я даже не расслышал звонка в дверь [он был таким же глухим, как мой голос по утрам] и не отреагировал, когда кто-то начал стучать настойчиво по ней, отчего затряслись стены в этом старом доме. спустился медленно на первый этаж, надеясь, что непрошеный гость уйдёт раньше, чем я дойду до порога. готовился к тому, что это какой-нибудь осмелевший журналист, который подобно стервятнику, хотел пробраться до самой глубины моей души и разорвать моё раненное сердце. но, посмотрев в глазок, я увидел девушку, дрожащую [от холода и бьющего по её губам дождя] и растерянную. на секунду не поверил своим глазам, но всё же открыл дверь. это была молодая незнакомка, чем-то напоминающая мою младшую сестру [для меня молодые девушки были все одинаковыми, будто у них всех одни черты лица]. презрительный взгляд – это первое, что я ей подарил. заявиться сюда без приглашения в такое время – она точно была сумасшедшей или… нет, она точно была сумасшедшей. я увидел, как та самая яркая машина удаляется и приоткрыл рот, чтобы вскрикнуть ‘постойте’, но было поздно. – вы не ошиблись домом? – голос был отравлен неестественной хрипотцой: то ли я давно не разговаривал с людьми и не разработал связки, то ли я так «рад» был непрошенной гостье [хотя, одно другому не мешает]. одна вещь меня испугала настолько, что я был готов закрыть перед ней дверь: в правой руке она держала чемоданчик. надеюсь, она – девочка-скаут, и решила продать мне печенья.   

#дождь#зависть#биениесердца#недо_смерть#нежданнаягостья

«я так любил тишину, 

её свежесть морозную.

но ты ворвалась, 

с цепей сорвалась,

не испугалась, 

увидев зверя жуткого,

и чёрную глубину

души зимой холодною».

    я не любил людей: мне не хотелось узнавать, как они поживают, почему мне не звонят и что сделало их такими несчастными. я был_являюсь эгоистом. прибавьте к этому мой затворнический образ жизни - и получите волка-одиночку [с острыми клыками, устрашающего], отбившегося от стаи [ему все наскучили]. мне не нужны были люди, чтобы чувствовать себя счастливым [я в счастье разочаровался, в его существование более не верил]. не нужны они мне, чтобы заполнять свой воздух лишними словами/фразами/советами [все люди пустословы, говорят о том, во что не верят, чего не знают и не узнают никогда]. я могу заполнить промежутки свободного времени собственными размышлениями, нырянием под воду, где заплетаются дорогие моему сердцу воспоминания [нет ничего их милее]. мне не нужны люди, чтобы чувствовать жизнь, я её уже не вижу: под толстым слоем льда хожу, пока все остальные надо мной шатаются от испуга провалиться и увидеть, из чего создан наш мир [из каких ингредиентов нашу планету готовили, чтобы вышло то, что мы имеем+то, что мы испортили]. признаюсь, я их даже ненавижу. меня раздражает их максимализм [мир на коленях перед ними стоит] и наивность, с которой они верят всем и каждому [сказочники, налепили себе историй_мечтаний несуществующих и к ним стремятся_их в молитвах упоминают]. они всё время ноют, считая, что этот мир им что-то должен, надувают губы и обижаются, что у них что-то не получается [как просто винить кого угодно, только не себя]. жалкие_надоедливые_неблагодарные. они не ценят того, что им дали, пока этого не отберут [я же всё ценил, но у меня всё равно счастье отняли]. мне их не понять [я будто и не был когда-то таким], им же не понять меня: глупые твари, дальше носа не видят, выше головы не прыгнут. они живут параллельно со мной: их машины проезжают мимо меня, их мысли бьются о кирпичную стену, которую сам выстроил, чтобы ограждать себя от их бессмыслицы. мне мила лишь тишина [её размеренное дыхание, в котором я засыпал, прорываясь к заоблачным границам прошлого, где мне так тепло: пятки греет горячий песок, а вода гладит ладони]. там я ходил медленно, держась за воздух [за призрак], которого любил. эта тишина дарила мне забвение: единственное, в чём я находил отраду этой девятой жизни [из девяти]. вот так мирно я и живу_жил, пока на пороге моего постаревшего [как и я] дома не появилась эта девушка. я ещё не видел её, не разговаривал с ней, а мой дом уже шумел_шатался от её присутствия. даже звонкий_капающий дождь не привёл в чувства меня: я словно дремал всё это время, пусть даже на ногах уверенно стоял. и только сейчас пробудился, ощетинился от нарушения моих границ_тишины_равномерного дыхания. оттого я заранее её ненавидел.  

- добрый вечер. – пауза/дрожащие зубы: - я – подруга вашей сестры. она мне разрешила погостить у вас… в городе я одна и остановиться мне не у кого.– глаза заблестели ярким/вьющимся пламенем: - вы меня впустите? на улице дождь и я так замёрзла.      

слишком много слов. она выпускала из своих нежных уст слишком много слов, отчего я даже поморщился и прижал к неширокой дорожке морщин на лбу указательный палец. от этой девчонки у меня уже появилась мигрень. а ведь мы всё ещё не представлены друг другу. её гордость путаю с надменностью_напыщенностью и тем же максимализмом, коим приправлен мозг всех молодых людей. борюсь с желанием захлопнуть дверь перед её покрасневшим от холода носиком и покончить с этим [а лучше, чтобы небо её поглотило, ветер унёс, звёзды отвлекли и она бы убежала]. нет настроения разговаривать с ней и разбираться со всем этим. но её настойчивость хватает меня за горло и заставляет лишь недоумевать. сестра? я даже забыл о том, что она есть у меня: сто лет и зим мы не обмолвились ни словом, она живёт в своей вселенной, я – в своей. и раз эта девчонка – её подруга, ждать от неё ничего хорошего не стоит [да я и не собирался]. – вы видели, который сейчас час? – всё тем же ледяным тоном овеваю нашу беседу. я бы предпочёл оплатить ей курс этикета и правил хорошего тона, чем объяснять сейчас, что она ворвалась нагло_непрошено_беспардонно в мою жизнь. но я устал и был ленивым созданием [я не верил, что люди способны измениться к лучшему], поэтому перешёл к сути дела. – это с какой радости я должен вас принять? – руки скрещиваю, но понимаю, что виновата во всём лишь моя сестра. она молчит подозрительно долго: не решается выпятить своё нахальство за порог дома. решаю достать из кармана мобильный, набираю номер сестры. продолжаю смотреть на эту девчонку недовольно и осуждающе. – ладно, входите. – словно делая ей одолжение, я отхожу и пропускаю её в дом. было бы глупо отрицать, что я не замёрз даже за то время, что стоял у входной двери, и именно поэтому хотел поскорее закрыть дверь. указываю ей на гостиную и продолжаю слушать нервирующие мой слух гудки [они на дождь похожи, на барабанную дробь по вискам]. сжал в кулаке телефонную трубку, от злости челюсть сводит. звонок завершён, она не ответила. – набери её номер. – грубовато приказываю ей, когда следом направляюсь в гостиную: здесь сыро и прохладно, огонь в камине давно не разводили. но это даже к лучшему, думаю я. надолго она тут не задержится. то ли смелая, то ли безрассудная, но она держалась уверенно, из-за чего я больше раздражался: в своём доме чувствовал себя неуютно, будто я – гость, а она - хозяйка. странно, ведь это она должна чувствовать себя зверем, загнанным [другим зверем, более опасным_кровожадным] в клетку, но я не видел_не прочёл страха в её чёрных [потемнели от ночи] глазах. и как только услышал голос сестры в её телефоне, отобрал его у неё и накричал на сестру. – ты почему не отвечаешь мне, а ответила ей? – бросаю украдкой небрежный взгляд в её сторону. она начинает громко тараторить, отчего у меня закладывает уши. выхожу из комнаты [пусть незнакомка не слышит нашего разговора] и решительно убеждаю сестру в том, что она не права. но та даже слышать не хочет. наверное, во мне пробудилось чувство вины за то, что я не всегда был мягок с сестрой и не всегда заботился о ней, даже если она о том не просила. мы были слишком разными, но одинаково гордыми и упрямыми, оттого подолгу и не общались. но в этот раз ей понадобилась моя помощь. и я сдался. то ли хотел заручиться обещанием того, что больше она не станет влезать в мою жизнь, то ли я просто устал с ней ругаться. в гостиную я шёл гордо [хотя поражение было очевидно]. – это только ради сестры. всё равно я забываю поздравлять её с днём рождения, - мне нечем гордиться, но я бы хотел, чтобы она не рассчитывала на мою доброту_теплоту, более того, предпочёл бы, чтобы моя грубость_холодность её отпугнула. – ванная прямо по коридору, кухня справа. – показываю ей быстро, не желая устраивать экскурсию и водить её всюду за ручку. – второй этаж – под запретом. спать можешь здесь. – пальцем указываю на диван. - спальные принадлежности в шкафу, в ванной. надеюсь, ты не ходишь во сне? у меня сон чуткий, могу принять тебя за воришку и тогда… - мой чёрный юмор ей не по нраву, зато я впервые улыбнулся с момента её прихода.

#смертьтишины#нагловатаядевчонка#поражение#уплатадолга#угрозы

«гололёд безутешный ранит горло,

задыхается пересмешник, услышав гордое слово.

убирается прочь и  гхрустят его плечи,

улыбается боль, задувает полуночные свечи».

   не хотел её слушать [+слышать/видеть]. хотелось лишиться этого бесполезного дара человечества. не понимаю, зачем нам это дано: пропускать через себя пустую болтовню людей [их жалобы, матерные изречения], их жалкие попытки сделать комплимент, польстить, запустить грязные слова в такие же грязные головы. но человечество упорно поглощает эту пустошь [она не имеет смысла/веса/ценности]. люди глупые, говорят о том, чего не думают [просто, чтобы время убить, заполнить чем-то жизнь], люди лицемерные, не отвечают за поступки [они сделать это не в силах]. именно поэтому я ничего никому не обещал. не раздавал на блюдце серебряном красивые фразочки [светские прелюдии], не отпускал в воздух надежд: не хотел понравиться этой девушке, был с ней честен. пусть не строит иллюзий, а привыкает к тому, что мир жесток/зол/непрост. я был даже горд своей грубости: чем раньше она выкинет из своей темноволосой головки наивные/девичьи мысли/мечты, тем для неё лучше. я не рад её видеть, не рад, что она осталась у меня, поэтому не собираюсь быть с ней любезным. не все готовы распинаться при виде смазливого личика, не все готовы кланяться подруге своей сестры. пусть знает, я - не 'все'. но она итак это поняла. и дерзости ей хватило, чтобы кинуть мне что-то в ответ: я слов не слышал [был ленивым], но по тону уловил, что она - существо бойкое. хотя... в её возрасте все такие. должно быть, я мог бы ей посочувствовать_её понять: ведь был таким же. но, увы. жалость к людям - то, что во мне никогда не проснётся/не появится. 

  с чувством выполненного долга я поднимаюсь по лестнице в спальню. немного проголодался, но предпочту умереть с голоду, чем спуститься вновь на кухню и пересечься с ней. хочется надеяться, что она уже сбежала. собрала свои скудные вещички, перепрыгнула через порог и исчезла в серости улиц тёмных, во мраке туманном_пугающем [таких юных девушек, как она]. но входная дверь не колыхнулась, не скрипнула, а, значит, я зря надеялся. предпочитаю забыть о ней и наслаждаться своей тишиной. но чувство дискомфорта не покидает меня, хотя я перелистываю потёртые страницы своей любимой книги, которая обычно утоляет мою жажду развлечений [круг моих досугов скуден]. мысли где-то далеко. кружатся, припечатанные почтовой маркой в чёрной краске ночного неба. тело моё здесь, на земле, а душа уже давно погибла, уже давно уползла в крохотную пещеру на высоте двух тысяч километров. я перестал слышать, как дышу, как [время от времени] дыхание перерастает в обозлённый грохот мыслей [они заходят слишком далеко]. я путешествую в те края, куда не ступает нога смертного. и мне там хорошо. я в этом мире не ощущаю такой жизни как там, среди мёртвых. как иронично. люди там гораздо приятней, дружелюбней, живей. мы в этом мире как пустышки, обретаем смысл, когда уже поздно [если вообще нам это удаётся]. и я его обрёл, и потерял. теперь вот никогда не отыщу [на этой планете его не существует].

  постыдное любопытство вдруг набросилось с потолка. я в свете тухлого светильника отыскал телефон и захожу в интернет. так странно, но я даже не знаю её имени. захожу в социальную сеть, отыскиваю профиль сестры. а вот и она: в списке её друзей. фиби. тонкин. не слышал, но предпочёл бы узнать больше о человеке, который живёт со мной под одной крышей [вдруг наркоманка?]. посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что за мной не наблюдают: быть может, тени, оставленные мебелью на стене, посмеются надо мной, сорокалетним мужчиной, который проводит расследование в гугле. актриса, значит. не заметил. была бы она хорошей актрисой, состроила бы гримасу бедной и несчастной девушки, чтобы я её пожалел. но у этой не хватило ума: а, может, гордость не позволяла предстать униженной [за что ей уважение полагается, жаль, что я на него тоже не способен]. судьба забавная штука. смеётся надо мной. послала мне незнакомку, которая играла в молодёжном сериале оборотня. хотелось засмеяться, но предпочёл ограничиться ухмылкой тихой. 

  клонило в сон. я готовился ко сну, как услышал какое-то жужжание. в следующее мгновение моя скромная лампочка в светильнике потухла. а с ним и терпение разлетелось_размазалось по стеклу окна. я кулак сжал, чтобы сдержать такой явный/беспорядочный гнев: он между зубов застрял, зубочисткой не достанешь. выбегаю из комнаты с фонариком в руках: уже злюсь от того факта, что она заставила меня бегать в собственном доме. клянусь, когда я увижу её, ей не поздоровится. спускаюсь вниз, слышу какое-то движение в ванной, открываю дверь, забывая о том, что это ванная и каждому человеку в этой комнате требуется покой. вижу её обнажённое тело, на которое она не преминула набросить полотенце. свечу ей фонарём в глаза [я жестокий] и ослепляю девчонку. пропасть между нами становится ещё шире [а напряжение ещё заметней]. фен, этот чёртов фен и эта чёртова девчонка наделали много шуму в моём тихом гнёздышке, где я отживал оставленный мне срок. – ты в своём уме? это старый дом, здесь старая проводка. твои навороченные штуки всё портят вокруг. – хотел бы я сказать, что это она рушит привычный мой мир, который я не любил, но довольно долго терпел [к нему прикипел, как будто смирился со всем]. но смириться с этим шумным существом? ох, это было трудно. – я не хотела…- начало было она, но я схватил её за локоть [иначе сама поранится_полезет куда-то], вывожу её из комнаты, сажу на кресло и направляюсь в подвал. пробки вылетели, исправляю всё и возвращаюсь к ней. глаза её сверкают таким ярким светом, что я даже забываю о том, что хотел её хорошенько отчитать. упрямая, высокомерная. она не считает, что сделала что-то плохое. я недоумеваю, молчу. мы слышим, как ветер дует за окном. он словно жалостно скулит о том, чтобы я не выгонял её, дворняжку, на улицу: там и без неё хватает шума. кожа её покрывается мурашками, здесь прохладно_сыро. беру поленья, развожу в камине огонь. молчу и она молчит. два гордых человека, два поколения. разные совсем, но всё же так похожи. ни звука не издаю, но время от времени дыхание становится тяжёлым и лёгкие выпускают мелкие хрипы: лишь тело моё не может спрятать недовольства. постепенно в комнате становится теплее. – ладно, оставайся. – складывалось впечатление, будто я готов был выбросить её из дома, замёрзшую, с мокрыми волосами. – больше ничего не трогай. – хмурюсь и лишь краем глаза посматриваю на неё: словно она недостойна теперь моего общества. меня раздражает её надменный вид, сам напускаю на себя высокомерие, произношу едва различимое «глупая девчонка» и ухожу в свою комнату, запираю дверь. 

   к сожалению, теперь сна ни в одном глазу. поворачиваюсь с боку на бок, но ничего не помогает. меня не отпускает мысль о том, что я был готов вышвырнуть эту девушку на улицу. я, конечно, не подарок, но ведь не чудовище. с каких пор я стал так ненавидеть людей? почему не желаю с ними общаться? почему их радость бьёт меня по щеке [даёт пощёчину] и я начинаю их презирать [а, может, просто завидовать]? мне было больно смотреть на то, как другие пытаются [пусть и не получается] обрести заветное счастье, подняться вверх по лестнице и стать кем-то значимым/важным. у меня была одна попытка, один шанс и теперь его нет. я знаю, что больше таких шансов не будет, больше судьба не подарит мне такой красивой_радостной жизни. я вынужден волочиться по земле, словно мелкое насекомое, питаться собственными воспоминаниями и отсчитывать дни до финала. в моей книге уже не было глав, все они дописаны. рецензии нет [она не нужна, всё итак предельно ясно]. так зачем эта неожиданная встреча/знакомство? зачем нужен был этот фарс? она убьёт меня, когда я усну? спалит мой дом? поживиться здесь абсолютно нечем, да и воровкой она не кажется. нет, она не воровка, не убийца. она оборотень, она тоже оборотень. одинокий_потерявшийся зверь. я это увидел в её глазах, пусть даже она пыталась маской закрыться. её глаза в некоторые мгновения были так похожи на мои, грустные.

«хлопок и выстрел в этих снах бесполезных

задевали меня за живое,

только стены и дождь безутешный

видели пламя глухое;

ночная гладь растворилась прытко,

в этом доме отыскав приют.

только сердцу всё равно так зыбко,

что осколки рванные гниют».

     как предсказуемо, как обыденно я проснулся ранним утром, хотя поспал совсем немного. обыкновенный день простывшей осени, которая перебирает струны арфы в своих потемневших/пожелтевших [как листья] руках. совсем скоро город окутает мгла: зимний стих нарисует слова/строки из новогоднего куплета на стёклах окон молчаливых домов [пусть их обитатели распевают их во славу испорченных душ]. я так не любил это время года. люди становятся в разы беспокойней/суетливей/несносней. меня безумно раздражал [+мешал] этот шум_гул_движение. хотелось взять пульт и нажать на кнопку с квадратом: остановитесь, чудики, вы жизнь так пропустите. но я никого не останавливал: по сути, мне было плевать на тех, кто лишается своей жизни, выбирая вместо неё быстротечные планы_цели. они столь многого желают достичь, а в итоге лишаются самого главного.

    единственное, что радовало: зимой люди обитают в домах, кофейнях, им не хочется вылезать из своих гнёзд [вставать с пригретых задницей кресел] и нарушать покой прохлады и морозной свежести. оттого я любил прогуливаться по городу ночному/утреннему: наедине со своими мыслями, которые насмешливо поддувает ветер и бережливо окутывает туман. оттого я не ленился подниматься с кровати и идти навстречу новому дню, пусть даже он дует мне прямо в лицо, пытается сбить меня с пути [мои мысли – с толку]. я любил идти против вселенной, выбирал то, что запрещалось, то, чего не выбрали бы люди [шёл на параллельной плоскости с ними]. то ли из вредности, то ли из безразличия [мне было плевать на то, что скажут/подумают/придумают]. мне нравилось спокойствие улиц, даже если тёмная ночь вызывала беспокойство/тревогу у остальных. я ничего не боялся. я сам был зверем, прихрамывающим от своей сердечной боли [+незатянувшихся ран], которую не увидишь невооружённым глазом. скорее, меня боялись люди: видели моё нескрываемое презрение к ним/ко всему прочему и отворачивались/прятались, не хотели смотреть в глаза чистой_неприкрытой правде. 

    но сегодня было какое-то выходящее из обыденности утро. я услышал шаги на этаже первом и с прискорбием вспомнил о том, что в доме я не один. вдруг захотелось вернуться в кровать [она всё ещё не остыла от моих ласковых ночных грёз], укрыться одеялом и притвориться мёртвым: вдруг она почует запах мертвечины и решит оставить меня. но я преодолел это трусливое желание и осилил себя: принял освежающий [пробирающий до костей] душ, переоделся. первой мыслью было «а, может, она ещё не проснулась, молодёжь обычно долго спит», но эта мысль развеялась прахом, когда я почувствовал противоестественный этому дому запах: запах домашней еды. сначала, рассердился, так как эта девица посмела прикоснуться к моим личным вещам: небось, испортила плиту [хотя я давно на ней не готовил], еда подгорела [вне сомнений], и нужно будет вызвать спасательную службу, так как она, скорее всего, прищемила пальчик или того хуже, испортила маникюр, что для девушек её поколения считается смертельным приговором [печаль накрывает их с головой, они задыхаются от нехватки воздуха, а вскоре режут себе вены]. она постучала в дверь и имела наглость открыть её, не дождавшись моего ответа. два упёртых человека смотрели друг на друга испытующе_прямо [не отводя глаз] и сомневались в том, что когда-нибудь их холодная война кончится. – доброе утро. я приготовила завтрак в качестве извинения за вчерашний инцидент. спуститесь? – румянец на щеках не говорил о том, что она подверглась приступам скромности_стыдливости, эта девушка смотрела на меня прямо, не отводя взгляда. честно говоря, её предложение было настоящим сюрпризом [но я их не люблю; я их ненавижу], и я бы ни за что не подумал, что она попытается исправиться [мне угодить после того, как я всем видом показал, что ничего, кроме холодности_равнодушия, от меня ожидать не стоит]. её поступок был, скорее, ударом оглушительным [как гром посреди тихого океана], он меня озадачил/привёл в замешательство. до сих пор я вижу в ней наглую_некультурную_невоспитанную девушку, нежели милую и добродушную. в её голосе и предложении я не предвидел ничего хорошего [возможно, я давным-давно забыл, что люди бывают неплохими_терпимыми], поэтому сразу встал со стула, отложил в сторону записную книжку и последовал за ней [как будто бы заручившись решительностью объяснить, что она всё только усугубила].

    но я был удивлён, когда увидел, что обеденный стол аккуратно [и даже заботливо] накрыт, плита не горит ярким адским пламенем, а еда выглядит очень аппетитно. хмыкнул носом, так как мне следовало что-то сказать ей или просто поздороваться [ведь до этого я набрал в рот воды]. по горлу резались [будто ногти о доску] колкие слова_выражения. мне не терпелось выговорить её за что-то, покритиковать или вовсе вышвырнуть из дома [этот порыв всё ещё скрёб меня изнутри]. но голодный желудок взрослого мужчины просил сжалиться над ней, хотя бы до того момента, когда я позавтракаю, а там решим. – я думал, девочки в твоём возрасте к плите не подходят. – специально делаю акцент на слове «девочки», предпочитаю уколоть её тем, что она так юна и, вероятно, глупа, пусть даже в силу своего возраста, и несомненно уступает мне хотя бы по тому, что я умнее_опытнее и старше её, а она вообще мелкая букашка. странно, но мне определённо хотелось, чтобы её глаза заполнились покорным блеском [в которых слёзы глубинные прячутся], чтобы она прогнулась под силой моего характера, моего грубого голоса, и внушаемого страх вида. достаточно было пообщаться со мной пару минут и люди становились закрытыми, наступала неловкость и гробовая тишина. со мной не хотели здороваться, приглашать на мероприятия и поздравлять с новым годом. меня абсолютно устраивал такой расклад, более того, я этого и добивался. мне нравилось то, что меня боятся. в какой-то мере я видел в этом своё напыщенное величие и превосходство [убеждал себя в том, что меня уважают]. но эта фиби тонкин даже не думала становиться мягкой и пушистой, послушной и безропотной. и даже сейчас, когда она совершила примирительный жест, я не заметил в ней ни тени сожаления [+покорности] за причинённые мне неудобства. эта её решительность несколько озадачила меня и подстегнула продолжить с ней «негласную войну» [пока это меня развлекает_забавляет]. – я ведь даже не знаю, как тебя зовут. и лицо какое-то незнакомое. ты точно не актриса, полагаю. хотя странно, моя сестра обычно дружит с актрисами. – пью кофе и смакую вкус своих солёных слов, разбавленных крепким горячим напитком. вероятно, она считала себя несколько значимой актрисой в этом огромном мире, но я бы хотел раскрыть ей глаза: пока что она – никто: никто в этом людном месте под названием «голливуд», никто даже в моём негостеприимном_пустом доме, где нет хозяйки, а лишь унылый [посапывающий по ночам] одинокий_ворчливый зверь. – надеюсь, не нужно говорить о том, кто я? – ухмыляюсь самодовольно и наблюдаю за выражением её тёмных, как мой кофе, глаз. – хотя вы, молодые люди, вряд ли культурно образованы. лишь о существовании имбецилов вроде бибера знаете. – погружаю в себя аппетитный омлет, на секунду сомневаясь в том, а не плюнула ли она в него, прежде чем подать мне на завтрак.

#утроспеременной#аппетитныйзавтрак#лошадинаядозасарказма#знакомство

«выдыхай раскованно всю жизнь беспокойную,

выдыхай мечты/страхи в губы спокойные,

я – лёд, я – яд, я – безразличный гад,

и не разбудить мою душу, навеки сонную». 

 – я не похожа на девушек моего возраста…- прытко/громко отвечает, защищается, недовольство своё проглатывая и прячась под сухой вежливостью_приличными манерами.

свет в моей душе_жизни уже погас давно. здесь холодно, одиноко, и так хорошо. спокойные волны режут по толстому стеклу: пытаются найти в нём щель_точку, через которую смогут пробраться внутрь, понять всю природу этого материала, всю подноготную кристаллов, выследить края_концы_очертания [+и даже тени] фигуры, которая на лунной дорожке путникам морским мерещится, которая из диванов малышей вырывается, чтобы отведать их мясо. это я, я – животное, у которого украли сердце, у которого похитили душу [вручил её смерти, как взятку, но не забрала меня, с собой не увезла]. меня не нужно изучать: во мне нет сквозняков, я весь из металла крепкого сложен, под которым прячется такой же металл. не нужно хотеть мне угодить, меня добротой накормить_согреть: я всё тёплое/доброе отвергаю, как младенец, выплёвываю не понравившуюся кашу. мне не нравится человеческая сущность: я столько лет верил в добро_любовь_дружбу, столько лет носил в себе непоколебимую_преданную_многообещающую человечность, но она ничего не принесла_не отдала мне взамен. я пожалел о том, что верил в рай: его нет, как не существует и ада. мы все в этом мире «переживаем_опережаем» свой ад/рай, мы уже в них живём. мой рай кончился, слишком рано кончился и сменился зимой_ветрами_морозом. не вернуть_не возвратить то время: пусть даже никто не пытается. я и сам не хочу, не выдержу смены погоды: уже привык к своему льду, уже целую его по ночам, как будто ничего другого от жизни не жду_не прошу. меня на рельсы острые опускает жалость людей: уж лучше сразу_мгновенно курок_выстрел перед глазами, чем терпеть эти взгляды, пересуды за спиной и шёпот_мольбу о спасении моей души. её уже нет: не ищите, она упорхнула_ускакала с первым ветром: вчера их было немало. и ты, маленькая кареглазая отшельница, не ищи во мне человека: разве не видишь, я просто животное? я рычу, когда зол, я дышу громко [лишь бы речи людские не слушать_не слышать]. надеюсь, что ты не станешь волной тёплой_горячей_гольфстримовской, не будешь искать во мне трещины и ждать, пока солнце припечёт и я растаю, как описано в твоих дурацких_детских книжках. всё это сказки_выдумки, наивные человеческие сердца сотворили [с нами]: я не стану принцем от твоего поцелуя, не улыбнусь при виде радуги, не изменюсь_не воскрешу того, кем был до этого. да, я помню [но так размыто_плохо, будто в прошлой жизни происходило], что был таким же: в точности таким же, как ты. я тебе об этом не скажу [милые глазки не выпросят], я себе в этом не признаюсь, но ты мне напоминаешь… меня. когда-то и я был таким самоуверенным_дерзким, таким ярким_запоминающимся, таким шумным и наместенесидящим. я менял главы на предложения, искал себя: терял/находил. я был повсюду [всех людей знал; в это верил], но абсолютно нигде не задерживался. я за миром наблюдал со смотровой площадки: всех называл мурашками жалкими, крошками хлебными, песком в стеклянной вазе. я их всех менял, выбирал тщательно, зная себе цену. играл в карты с богами на судьбу и проиграл её в итоге. остался ни с кем_ни с чем [за все грехи свои расплатился]: лишь эта девчонка осмелевшая в жизни моей сейчас [не по моей воле]. возможно, она последняя: пяти минут её общения мне хватит с лихвой, чтобы не забыть, каково это произносить членораздельные слова/предложения. спасибо хоть на этом.

  - ох, это так мило. в твоём возрасте я тоже считал себя особенным. ничего, подрастёшь, и поймёшь. – снисходительно-добродушный_спесивый тон моего голоса сразу выдаёт меня: я до сих пор считаю, что я лучше других. и уж точно меня не заткнуть какой-то там молодой актриске. – меня зовут фиби тонкин, я актриса, но вряд ли вам знакомо моё имя…– предпочитаю умолчать/не ответить/не признаться и переменить тему: - ты ведь уже совершеннолетняя? – скептически рассматриваю её с ног до головы, пытаясь понять, сколько ей лет. в современном мире внешность может сыграть злую шутку над возрастом: некоторые молодые размалёванные барышни кажутся зрелыми дамами или даже старушками. вспоминаю вчерашний инцидент в ванной: я мельком увидел её голое тело, подтянутое_худое и весьма красивое [хотя я не был падок на молоденьких девушек]. – не хочется, чтобы к списку моих многочисленных грешков записали педофилию. – солгал тебе так легко и непринуждённо, словно ложь – была самым обыкновенным моим распорядком дня, моей натурой, инстинктом [защищаться от таких, как ты, как я;]. в чём солгал? в первых двух словах – «не хочется». я уже забыл, когда бы мне чего-то не хотелось или хотелось. мне было плевать, что люди подумают, когда узнают, что фиби тонкин была в моём доме. всё это не имеет значения ни для меня, ни для моего творчества: пусть болтливые языки помогают острым зубкам щёлкать орешки [они полезные], а меня оставят в покое [а это и случится, когда бибер найдёт новую пассию]. возможно, ты испугаешься и этого факта [что о нас подумают?], и сбежишь. хотя меня посетила несомненно тухлая надежда на это: я начал понимать тебя и осознавал, что мало что может стать твоим кошмаром_страхом. ведь не оставила этот дом за спиной, не уползла в ночные дебри города шумного, предпочтя привычную жизнь незнакомой_таинственной_пугающей_чужой. – вы решили начать наше общение_дружбу с демонстрации вашего тонкого юмора? - ты верила, что посмотрев в лицо своему страху, сможешь стать сильнее. только не забывай: за одним слоем металла у меня новый слой обжигающего холода. – а зачем мне это нужно? может, это тебе хочется подружиться со мной? – ухмыляюсь, но продолжаю парировать: - только я друзей не ищу. тем более, в кругу своей сестры. – «опускаю» всех [тебе подобных] до самых низов. привыкай, это мой рефлекс на твой упрёк: я их не потерплю, бумерангом отправлю тебе в лицо [даже не дрогну]. - а о вас я знаю. пьер гаран, он же гару, вы получили мировую известность благодаря партии квазимодо в мюзикле «нотр-дам де пари». не волнуйтесь, я не фанатка, просто прочла в википедии. – дерзко усмехнулась она [моё самолюбие решила задеть]: – я так и думал. нет, ну похвально же, читать умеешь. – сладкий, как вата, смешок. люблю быть правым. и нисколько не задевает то, что ты меня не знаешь: это лишь сильнее укрепляет мою неприязнь к современной молодёжи. быстро доедаю завтрак; она утолила мой голод и я вполне доволен: вот только сказать ей об этом не смогу. – терпимо. мне готовили омлет и вкуснее. – один уголок губ хотел приподняться, да не смог: его опустило [поставило на колени] грустное воспоминание о той, которая заполняла эту комнату светом, вкусными запахами, своим звонким голосом_смехом, своей душой. она любила готовить_умела готовить, а я любил_умел любить её. и эта девчонка никогда не вызовет у меня и капли тех чувств, которые я испытывал, когда она готовила омлет, с любовью смешивая одни ингредиенты с другими. она всё делала с любовью. и обычный кофе мне казался райским напитком, если только она его варила. с фиби же всё было по-другому. хотя я и не пытался её сравнивать с джейн: это небо и земля, это грубая реальность и мягкая_воздушная фантазия. 

   когда она села напротив меня, я почувствовал знакомый [буквально до боли] запах: этот чай я никогда не пил и не потому, что не любил, я бы не осмелился его использовать. – можно на чистоту? мне кажется, вы наносите вред самому себе: тем, что отталкиваете людей, затворяетесь в своём доме и грубите. возможно, это просто маска, но она не сделает вас счастливым. – лицо моё сразу окаменело, я почти не слышал, что она говорит, стены моего замка пытались повалить огненными стрелами, вот только нападающий не знал, что город уже давно пал: никто не выжил. все люди погибли, в душе моей – город мёртвых, туманный воздух гуляет и собирает крошки смысла в этой жизни. она лишь разбередила нарастающую [как пыльный комок] рану: она осквернила моё сокровище [их у меня почти не осталось]. слышу последние слова и сразу понимаю, к чему она ведёт: её тёплые волны пытаются пробраться до моих ледников. но всё, что она сумела сделать: это расшевелить мой остров, заставить его сойти с места [я встаю со стула]. – да что ты можешь знать девчонка? ты жизнь настоящую не видела. прочитав умную книгу, предположила, что с ней уже знакома. вот только жизнь твоя – там, за стенами этого дома, а, может, и города. доживи до моих лет, и узнаешь, как хорошо быть одному: как раздражают люди, которые нагло_стремительно в жизнь твою врываются. они надолго в ней не останутся, они себя будут искать, ведь повсюду чужие. но напакостить успеют. – затыкаюсь, челюсть сводит от злобы. не нужно было тебе приходить, не нужно было оставаться у меня на ночь: ты всех своих демонов поселила в тесном домике [я всех своих по комнатам распределил]. я тебя уже возненавидел, но понять не успел: неужели дело в чае?

вижу, как закипает в твоих венах кровь: щёки румянцем покрываются, ты силишься не влепить мне пощёчину. я читаю в твоих глазах неподдельную злость: ты меня ненавидишь и хочешь боль в ответ причинить. и это, увы, невозможно. я глух и нем к чувствам своим/чужим и не покрыть пустоту в душе корочкой совести_порядочности и доброты. мне не нужна ты, твоя дружба, твоё общество, я закрываюсь от людей, и ты не станешь той единственной. кажется, ты это понимаешь и начинаешь сдаваться: - вы, похоже, считаете, что ваш возраст прибавляет вам ума и мудрости. жаль, что это не так. ведь, судя по тому, как вы живёте, вы абсолютно несчастный человек. а только глупец и слабак позволит себе прозябать в тихом/жалком одиночестве, отталкивая людей. – я наталкиваюсь на огромный острый нож [она его вонзила прямо меж рёбер], который убавляет громкость моего голоса, но не решимость [пустой гнев], которой отравлен мой ответ: - учитывая, что ты пришла вчера ночью ко мне, незнакомому мужчине, то не я один купаюсь в одиночестве, притом таком отчаянном. – полуухмылка ядовито брезжит на губах, да только легче мне от неё не стало: яд проникает под кожу и проносится по внутренностям, нанося мне сокрушительный удар. – убирайся. – просто говорю я, отворачиваясь от неё: не хочу даже смотреть, как она уходит, как испепеляет меня взглядом и пытается казаться сильной. я знаю, что прав и мне её не жаль. – уж лучше спать на улице, чем находиться под одной крышей с таким чудовищем, как вы. – насмешливая улыбка не сходит с моего лица: как будто скотчем приклеилась, я не отвечаю ей и лишь слушаю, как она громко топчет ногами, удаляясь из комнаты. движения слышны из гостиной, проходит несколько минут и дверь с шумом хлопается. я чувствую странную опустошённость. приближаюсь к её чашке и ловлю осторожно [бережно] запах любимого чая джейн. руку сводит судорогой: сжимаю её в кулак что есть силы, лишь бы не упасть замертво прямо на этом полу. не поддаться агонии, убивающей меня медленно [но уверенно]. она разбередила мои раны: ткнула носом в болезненное воспоминание, сладостное [ценное/важное], но, тем не менее, жестокое. щепки полетели в меня, как только я понял, что что-то переменилось: хрустнуло, сжалось_передавилось. своими грубыми ручонками она расшевелила_забила [почти до смерти] тот пыльный замок, который я держал под сердцем. пыль не встряхивал [не смел], лишь краем глаза наблюдал за теми яркими фонарями, что в нём светили: в том мире я был счастлив, и если бы прикоснулся к нему, если бы близко подпустил к себе её_ушедшую, то мог бы захлебнуться собственным горем. поэтому я разозлился, разгневался на неё: она подвела меня к черте. взяв чашку чая, я бросил её в стену, разразившись глухим выстрелом [гортани], от которого все птицы в пределах километра разлетелись в сторону: подальше от меня, от зверя, что злым предпочёл статься, лишь бы не замереть/не перестать дышать от тысячи вольт, что прямиком в сердце идут от одного лишь имени_звука_запаха. 

 #проиграшнаяпартия#касаниеболезненныхвоспоминаний

#прощаниехлопнувшейдвери#злоеупрямствозверя

 

«голый мороз по губам бьёт беспощадно,

разверзается дождь, заплетая петли на горле.

и одному ему сейчас довольно отрадно,

видеть боль на моей перекошенной морде».

 

ломаю руки, глядя на себя в зеркало: морщины – как въевшиеся следы, оставленные хулиганом на свежем асфальте, прижимают к моему лбу горячее олово. дурак ли, слабак ли? в чём прав, в чём виноват? скупой на человечность и щедрый на кровавую резню [что одарил её беспочвенно], я не могу признать свои ошибки, их будто бы не вижу: ослепляет глаза вспышка гнева [расшатанного, как нервы психопата], уязвимости, что до сих пор не была никем задета. за то и отомстил: в её жизнь холод адский запустил, надеясь, что она им подавится и со свету пропадёт. смотрю на себя и рвота подступает в горлу: какой дурак, какой слабак и безумец. обрезал крылья недавно оперившемуся птенцу. задел за живое, оскорбил и удавил уверенность в зародыше. за что? за дерзость, коей сам грешу. за утоливший голод, за беседу [пусть и навязчивую/раздражающую]? за то, что она осквернила мою кухню, где ни для кого не было места, кроме той, что променяла меня [весь мир] на чёрствое небо, темноту в глазах и холодные доски? желчь внутри кипит, бурлит и наружу рвётся. я не могу так долго держать в себе столько гнева, боли. и разрушать чужие жизни: пусть живут себе, как хотят, я лишь посторонний, чужак, заплывший в море невиданной планеты, что кажется мне пустой [такой и является]. я буду молчать, давить в себе ядовитые плющи [что в слова прорываются, как будто они все дырявые], буду смиренно идти дальше: не давая никому другому попасть в мои воды, отравиться тем же опиумом, теми же мыслями, тем же темпом жизни [что мертвецу покажется медленноватым/заторможенным]. решаю простить себя, позволить выпустить её из головы: пусть плывёт себе, я ведь чужак, я зверь, чудовище, что в своих грязных водах моется и на чужое болото не глядит.

но, помимо своей воли, я почувствовал беспокойство. я знал, что она гордая и не вернётся, даже если с ней что-то случится. у неё никого нет в этом городе [а, может, и в целом мире], так что на мне лежит ответственность: тяжёлым грузом уселась на плечи. рассуждаю с практической точки зрения: вдруг она попадёт в беду и её тело/душа, испорченная_надломленная, будет лежать на моей совести [увы, её нет, но отыщут, к стенке прижмут]. нужно ли мне возиться потом с этим?

был уже вечер, становилось темно совсем быстро и я понемногу начал придумывать отговорки, чтобы остаться дома: не вылезать наружу, в этот серый_холодный мир, в который её швырнула моя грубость. мне было попросту лень, бесстыже лень действовать, возвращать её, вновь будоражить воды моего нила, что был всё это время мутным_грязным [вполне меня устраивал]. я не привык ходить за кем-то, искать кого-то, даже думать о ком-то, кто по земле всё ещё плетётся. противоестественно_дико, через силу. но против воли я задыхался от чувства несправедливости. острые шипы заплетали моё тело и я не мог двигаться и знал почему. мне нужно было всё исправить.

я не знал, как её найти, но знал, кто мне поможет: позвонил сестре и услышал дюжину нелицеприятных реплик, брошенных в мой адрес, и ещё дальше кидавших нас в стороны [итак далеки друг от друга, но расстояние стало непреодолимым]. но она всё же сказала, куда идти: где её подруга может ошиваться. укусил свои щёки изнутри, положил трубку и ещё раз посмотрел на себя в зеркало. что я делаю? понять не в силах. но знаю лишь одно: что будет хуже, если просижу ночь, сложа руки. в то время, как ту девчонку грубую покрывает кусками ржавыми грешная ночь большого города, где никто в живых не остаётся, где людей, как семечки, выплёвывают на тротуар. её могли ограбить_изнасиловать_побить, убить [предпочитаю предполагать самое худшее]. могли осквернить, растоптать, раздавить и, что важнее, огонь её [тот, что пожар мне тут устроил] потушить безвозвратно.

выхожу из дома, сажусь в заказанное такси, называю адрес мальчишки, у которого могла быть она. таксист поднимает брови к переносице. я отворачиваюсь: уже предвижу бурю_гром за окном, ведь мы едем в богом забытое [убитое] место, где творятся вещи похуже смерти. но меня ведь и ею не испугаешь. ухмыляюсь и представляю, каким будет выражение её лица. разозлится или покорится, сжимая губы и бросая виноватые взгляды себе под ноги?

мы подъехали к старому дому, едва виднеющемуся под ночным небом [уличный свет скрылся/отвернулся от этого места]. я не знал, что меня здесь ожидает [какие демоны из преисподней здесь притаились], но мне было нестрашно: я попросил таксиста подождать, а сам зашёл внутрь.

глаза [не по-человечьи широкие, испуганные], губы обкусанные, в оттенки бордо изысканного перекрасились. она дрожала от холода [что от страха на кожу накинулся] и прятала взгляд по углам. она сбежала от меня, высокомерно+горделиво переступила порог и выскользнула из замка тёмного в мир реальный [такой же тёмный_суровый+жестокий]. после того разговора между нами всё оборвалось, пропасть глубокая была бесконечной и ничто не могло её уменьшить [заполнить песком]. но какой-то северный ветер пробрался ко мне сквозь замочную скважину и нашептал о том, что её нужно найти.

я вновь увидел_нашёл её в сером заброшенном здании: холодные_ледяные руки крепко держали её за талию и позволяли себе лишнего. она нуждалась во мне: и я вдруг почувствовал, что ответственен за неё. ‘это всё ради сестры’, - угрюмо_недовольно бурчал себе под нос, когда нёс на своих руках к машине, но, кажется, никто из нас этим словам не верил. мы заполнили [не добровольно_по принуждению обстоятельств] пустыню между нами водой со льдом [она не сразу растаяла, но систематически, целиком_до последней капли]. эта вода делала нас живыми_сытыми, привносила то, чего так сильно в жизни не хватало. какую-то малолетнюю надежду, скромную_неброскую, но многозначащую.

спустя несколько месяцев

новая агония/пытка, каждая пружина на матрасе разошлась. глаза в глаза. роняем бдительность_уверенность, предаваясь ревностному урчанию любви; неужели это она? этот дом давно не чувствовал дыхания тёплых_искренних чувств. мы прошли реанимацию.  главное, не дожить до кремации.

а случилось это две тысячи пятнадцатого февраля нашей эры.

в слепую ночь, под надзором луны кареглазой

«впервые жизнь полнится смыслом, 

купается в соусе [простом] виннокислом;

не смотрит под ноги // нет страха упасть,

воздухом свежим напиться вдоволь и всласть.

перемены грозят повалиться на крышу,

но нестрашно, их угрозы никак не расслышу;

лишь тихо_затаённо уголками губ улыбнусь,

с прошлой грустью навек_на всю жизнь разминусь».

    колючее_жаркое чувство, как от шерстяного свитера [от него всё чешется/кожа наспех сдирается], осело_умастилось на моей груди. не могу от него никак избавиться. не могу копнуть глубже и понять, с чем мне бороться. уже давно подобного не чувствовал и, кажется, забыл, что это значит. симптомы, как цвета на радуге, все разные, последовательные. со временем становятся лишь ярче. уже слепну, глаза щуру, пытаясь угадать, что же меня ждёт впереди: какое новое приключение подготовила судьба, на какую пятку наступит и что с собой унесёт. сейчас она унесла печаль [обветшалое здание обвалилось_разрушилось, и на его фундаменте строилось что-то новое_современное], в лучах которой грелся по ночам [пусть даже она была ледяной_студенистой]. как глупый_сумасбродный студент, я противился всем тем камням, что на дороге выступали [моей рутине любимой мешали]. я пинал булыжники, делал себе больно. выталкивал из себя чёрствую корочку, пытаясь снести разом всё, что искажало мой мир: я будто в зазеркалье попал, в нём потерялся, из него выбраться_вырваться не мог. хотя, признаюсь, я и не так усердно сражался. что-то удерживало меня, не давало выбраться из поводка, я будто в песок попал, в нём топился, но не хотел из него выползать. мне нравилось то, что со мной происходило: пусть даже я весьма скудно это проявлял. воздух постепенно доходил до лёгких, вселял в меня лёгкость_воздушность: я больше не ходил с тяжёлым_непосильным грузом на спине [как горбун склоняется к земле из-за своего безобразного_каменного горба]. я начал дышать ровнее [лгу вам нагло/без стеснения, я не дышал ровно, особенно, когда она была рядом]. вновь почувствовал различные запахи: крепкий – был у тёмного кофе, сладкий – у её тонкой шеи. я помнил, каким на вкус был дождь сегодня утром и каким безвкусным было наше расставание. мы распрощались лишь на пару дней, желая ‘пожить’ друг без друга, погружаясь в клубки отчаянного дыма своей прежней жизни. бежали друг от друга, чтобы голова освободилась от чужеродных мыслей, сердце выдворило из своей квартиры запутанные иллюзии [лабиринт лжи_пустых надежд_веры]. я стал забывать о том, как жил раньше [возможно, просто старел_склероз прогрессировал], и мне хотелось вспомнить, каково это. но, как только двери дома закрылись, и я вышел в мир [попал в его цепкие объятия], я осознал, что мир уже не будет прежним. моя жизнь навсегда_бесповоротно изменилась. и сейчас, сидя в зале ожидания аэропорта, я гляжу на мир [на крошечную его часть] другими глазами. ухмыляюсь, с себя [глупца одинокого_стареющего] смеюсь, где-то грущу, а где-то радуюсь. и все мысли заняты одним человеком: её маленькое тело+её необъятная, как небо на экваторе, душа всё вычёркивали из моей головы. невозможно было сосредоточиться на других вещах: думать о том, как прошёл последний концерт и почему рейс задерживается. я вспоминал о ней, о том, каким диким_бойким был её голос, когда она со мной спорила. как горели её глаза, когда она говорила о том, что внушает ей неподдельный интерес_уважение [заразительно действовала на меня]. о том, как наши пальцы случайно касались друг друга [простите мне за ложь, у нас ничего не было случайного]. как она произносила моё имя и американский акцент нежно ласкал мой слух. я помнил всё: каждую осечку в наших разговорах, каждый пробел [затянувшийся_превратившийся в молчание гробовое_удручающее], каждый треск в голосе [когда с чем-то не соглашались или волнения пересиливали]. я помнил тот день, когда небо вмиг закрасилось в светло-голубой [до этого оно мучилось_жарилось в окровавленном_белом], ночь перетекла плавно в утро, а мой старинный_антикварный дом заполнится новой жизнью [смехом румяным, улыбками искренними, чувствами летними]. я не успевал понять, как быстро всё меняется: волшебная пыль её лучезарных глаз пестрила на моих окнах [как порошок, сдирала всё старое_огрубевшее_слезоточивое], её ладони оживляли всё, к чему прикасались. и, сдаётся мне, она меня тоже оживила: нежный поцелуй [её рук_бархатной кожи] оставил прозрачный след на моём плече. я заново научился ходить, говорить, дышать. как ребёнок, собирал по крупицам её внимание_доброту_заботу, и вырисовывал её образ у себя в голове [она была розой нежно-розовой, иногда персиковой], целовал его во снах, позволяя себе наслаждаться малым [втайне ото всех: от неё, мира, и даже себя]. я вслух ничего не говорил. это было бессмысленно_глупо_излишне. я не хотел нарушать те границы, что мы выстроили, что мы сохраняли, чтобы вести изо дня в день негласную двойную игру слов_играть в маскарад [одевали на себя сарказм_иронию, спорили_ссорились, обижали_обижались]. мы играли в жизнь соседскую, не осознавая, что судьба уже давно играет с нами. с того самого дня, одного_единственного. в тот день моя судьба наступила мне на пятки и стала ходить со мной повсюду.

    благодаря ей веки по утрам не казались такими чугунными, а от добрых_ласковых слов не становилось так тошно. я перестал злиться так на неё, ища во всём подвоха, перестал отчитывать её по каждому поводу [лишь по не каждому – отчитывал, в своё удовольствие]. я стал снисходительным к ней: мне вдруг захотелось сделать исключение. что-то было в ней такое, что вызывало волну теплоты у самого сердца: только её прикосновение казалось током электрическим [вены от неё набухали, а артерии кровью переполнялись], только о ней я постоянно думал [надоедливо мысли барабанили по черепушке]. порой я думал, что она наваждение. и теперь понимаю, что так оно и есть.

     рейс отменили, я возвращался на такси домой, смакуя момент, когда застану её одну [скучающую_плачущую_несчастную]. я знаю, я ужасен, но мне так хотелось, чтобы она по мне скучала. хотелось развеять её тоску своим присутствием и заботливо скрасить её вечер своими разговорами. приближаясь к дому, я начал слышать противоречивые_неестественные [для этого района] звуки: шум так и бил по стеклу машины и раздражал мой утончённый вкус. а каково было моё негодование, когда я увидел, что это мой дом – источник дурных манер [для этого времени суток], что из него выходят_заходят незнакомые люди и десяток теней оскверняют священную тишину комнат моего дома. мой рев был оглушён громкой музыкой, поэтому я прямиком направился к той, что игру с огнём затеяла. отчитать_наорать_вынести наказание. всё было просто до тех пор, пока я не увидел её в чьих-то объятиях. треск ореха [это вселенная раскололась на тысячу кусочков], щелчок замка [звук затвора_открывшейся двери в моём раненном сердце] и крик [тихий_едва различимый голос в голове] человека, которого погребают заживо. она первой заговорила, подошла, так как от неожиданности моя быстрота реакции снизошла на нет. откашлялся, придал голосу твёрдости_грубости [пусть видит_знает, на ус мотает]: - кто-то забыл о своём месте? ты не хозяйка дома, ты гостья, - каждое слово как удар по её глазам [они всё такие же тёплые, какие были утром]. я вдруг сильно устал от этого шума [ещё сильнее – от разочарования, накопленной энергии злости_ревности] и мне захотелось снести их всех [все их головы_тела] одним лишь воздухом, вытолкнутым из моих лёгких. – разберись с ними. пусть убираются отсюда, иначе я сам их выпровожу за шкирку. – отворачиваюсь от тебя [словно ты мне безразлична, словно целый день не был наполнен твоим воздухом], ухожу на кухню, подогреваю себе чай с молоком и вымещаю злость на тех предметах, что под руку попадались. нет, ты не скучала, не плакала, не страдала от мысли, что я уехал. ты могла быть счастливой и без меня. и осознание этого жевало [в миксере] все мои внутренности, выплёвывало все их на тротуар и пьяный водитель проехался по ним с ветерком. перед глазами всплывала одна лишь картина: чужие руки на твоей талии, и твоя сладкая [приторная_льстивая] улыбка. она может не только оживлять [воду превращать в вино], но и убивать: я был готов задушить его_твоего_молодого голыми руками.

#переменнаяпогода#новыеритмыжизни#разочарованныегрёзы#шумныйвыстрелвспину

#ревностнаясвирельпокоже

«оборачивается душа тёмными веками,

опасливыми аккордами тревожного сна,

что выкалывает глазницы, делает калеками

тех, чья свобода, как опухоль, удалена.

в собственном соку варимся, консервами становимся,

дарим кров и воду всем надеждам [скупым] и мечтам,

ошибками слов_поступок вслед за этим кормимся

и уносим счастье к замёрзшим_южным берегам».

   

     я в зеркале себя не видел [лучше бы и вовсе все зеркала_поверхности, дарящие миру моё отражение, разбились, треснули], но знал, как глупо выгляжу. озлобленный [каждый волос на голове проводил острый ток], разочарованный [хотелось глаза закрыть очками, чтобы спрятать поцарапанный блеск/бледную конъюнктиву/красные ветки, что к зрачкам, как к небу, выползли], разбитый [усталость резко_неожиданно в кровь, как пиявка, вошла]. я был смешон: мне хотелось в гневе своём все рушить_бомбить. ураганы усладить своим голосом [ревом] и заманить их сюда [в свой дом], чтобы не оставить ни тени того безумия, что она [с собой] принесла. нет, я бы не хотел потерять её. я бы предпочёл стереть из памяти лишь этот вечер, ту картину, что, как растущий [на дрожжах] зверь, предстала у меня перед глазами. она в чужих руках. она не моя. я – лишь прохожий, бросающий на неё неосторожные взгляды [тот, чьё имя она не узнает, тот, чьё лицо не увидит_не заметит, словно я – ветер, беззаботно дунувший ей в ухо]. я не имею права обладать ей, не имею права даже думать об этом. стоит выйти из этого дома, хлопнуть дверью [растолкать её_мой мир], она возьмёт в руки другие сердца, их растопит_обожжёт, в секунды обольёт своим легкомыслием и через день окрестит очередным прохожим [таким, как я_вчерашний]. я знаю это, ведь сам был таким. ведь в её возрасте я часами вспоминал лица_имена сотен, но так вспомнить и не смог. я людей за вещи принимал, за предметы, что меняю/заменяю/теряю и никогда в своей руке не оставляю. я не был ценным для неё, не был дорогим. и это осознание [своей малозначимости] душило меня [краски жизни убивало_смывало]. и почему меня это так заботит? ещё несколько месяцев назад я о её жизни_существовании не знал, её мог сбить автобус – я бы не заплакал, её мог обидеть случайный знакомый – я бы не растоптал его грязью, я бы просто прошёл, переступил через грязь [её отчаянные крики] и закрылся в своём укромном доме с привидениями. я бы продолжал пить вместо вина собственную кровь [жевать стёкла_осколки из разбитых мелодий моего будущего, которое никогда не наступит]. я бы продолжал видеть тень за каждым углом, за каждой пылью, что копится на моей мебели, продолжал разговаривать с покойниками, встречая молчанием каждого живого человека [я их видеть_слышать не желал]. если бы не она, я бы всё ещё путал зиму с летом, весну с осенью [что любила дарить мне морозный дождь на обветшалую крышу], мёрзнул на полу [в тёмных_холодных ночах] и верил бы, что лишь после смерти смогу вновь обрести покой [встретиться с любимой джейн и забыть навсегда о своей утрате]. я не думал_не верил [надежда не проникала глубоко в мои сны], что когда-нибудь снова что-то почувствую [что хоть капля нежности протолкнётся сквозь толстую броню_мою кожу]. не знал, что меня так легко будет вывести из равнодушия, натравить всех диких животных, что будут кости мне ломать [крики из меня выталкивать] и грозиться показать верхушку запрятанных чувств. нет, быть этого не может. я не могу любить её… - пьер… мне не стоило.

     она что-то говорит, оправдывается, а я думаю лишь о том, как в её глазах купается чужой силуэт, в её волосах смешались запахи аморальные_недопустимые: тот молодой парень своим дыханием осквернил её гладкую кожу. кто знает, чем бы всё кончилось, если бы я не вернулся. она могла бы оказаться в его власти, кружиться на его коленях и будоражить кровь бедняги своей обнажённой натурой. она могла бы дарить ему себя, всю [без остатка, без жадности и корысти] и получать ровно столько, сколько ей нужно. возможно, тогда она была бы счастлива, пусть и счастье длиною в несколько минут надломилось_оборвалось бы в итоге и оставило после себя неприятное послевкусие: как чувство незавершённости, неудовлетворения всех желаний, не достижения заветной мечты. мне кажется, я бы всё отдал за то, чтобы стать этой мечтой. наивный дурак…

   - да, тебе не следовало. хорошо, что ты это признаёшь. – вымораживаю свою речь [нарочно], стремясь казаться строже/жёстче, чем на самом деле. пытаюсь вспомнить, каким был раньше [до тебя], раскапывая ямы моей прошлой жизни, той, в которой не было столько боли, в которой была лишь пустота_тишина [спокойная_гробовая]. но не найти мне следов внутреннего спокойствия, когда ты рядом, когда ты смотришь на меня так, а я тебе всё прощаю [и, пробуя на вкус свою жалость/чувственность, всё сильнее хочу бить себя кулаком о грудь]. – и всё равно это не умалит твоего поступка. – пью молоко, чтобы во рту не было так сухо [пустыня внутрь прорвалась, от разочарования поток крови приостановлен], но молоко кажется горьким, как будто туда подсыпали таблеток_лекарств, как будто мне намекают небеса: да, я болен, тобой_ненаглядная, простужен. от кашля собственного вскоре задохнусь_захлебнусь. по ночам не перестану жариться_гореть [вспоминая твои томные движения_взгляды, что оставляют на мне, как на глиняной скульптуре, следы_вмятины] и в мокром поту просыпаться [ходить с горячкой и жить в бесконечном_знойном лете]. и жестокую мысль не перестану днём подпускать к голове: почему ты тоже не больна, почему тебе совсем не жарко [а чувства не рисуют невидимые символы на вспотевших стёклах]? почему тебе не больно [так, как мне]? 

   - фиби, - твоё имя не может быть окрашенным таким тоном [что я в своей чёрствости на него напустил], но я продолжаю злиться и рушить картонные стенки нашей уютной тесной коробки, в которой мы всё это время жили. но ты всё же птица, у тебя есть крылья. тебе нужно летать, тебе нужна свобода [всепоглощающая_с ума сводящая]. и, проделав в нашем доме дыры своим клювом, ты подумывала сбежать_улететь от меня. – ты ведь знаешь, я тебя не держу. ты вольна делать всё, что тебе вздумается. быть с теми, кто тебе приятен. а не проводить время со скучным_посредственным музыкантом, что тянет тебя на дно. – каждое слово отбивает сильный ритм по моему сердцу, мне нелегко в этом признаваться, нелегко делать вид, будто я [с радостью] её отпускаю. ведь это не так. я предпочёл бы закрыть её в кладовке, связать верёвкой и нацепить наручники. предпочёл бы сделать её своей пленницей, лишь бы она была рядом. да, я эгоистичен и жесток, но пушистым зверем никогда и не якшался. – ты молода, тебе нужно внимание молодых… людей. – скулы ворочаются беспокойно на щеках, зубы врезаются друг в друга и задевают больно язык [наказывают меня за неестественность речи]. зачем я это говорю? зачем делаю то, что принесёт мне боль [умножит существующую казнь сердца на тысячу и размажет кровью всю мою постель, чтобы не забыть мне своего кошмара, новой потери, новой линии смерти, что не за горами ждёт_дожидается своего часа]. – но только не в моём доме. – нервы затеяли бешеный марафон у меня в спинном мозге [ревностная буря развалилась вальяжно на диване и не отпускает меня ни на секунду]. я грею себя тухлой_угасающей надеждой, что она не уйдёт, не сбежит от меня [как тогда, в тот последний день жизни моей умирающей души]. и вместе с тем прячу страх потери в кулак [сжимаю руку якобы от груза_усталости], а верхушки тающих айсбергов накрываю грубоватым взглядом [что смягчается, стоит лишь уронить его на её побледневшее лицо, что даже в этом оттенке, красивее всех других сотен_миллиардов].

#всеголишьслучайныйпрохожий#скользкаямечтавыпрыгнулаиздуши

#симптомысмертельнойболезни#ядовитыезмеиревности#горящаякоробкасветлыхнадежд

«клейкая лента прилипает к сухим губам,

мажется дождь об упрямые ресницы,

выметая из души всё то, что свойственно словам

открывать, что на окраине миров хранится.

голодная маска пытается раздавить

вены, что кипятком обжигают кожу,

умоляю сердце ненавидеть_не любить,

но видит бог: я перед ней уже еложу».

     слякоть [от сырости дыхания, от грязных мыслей] между нами, гололёдица между краями пропасти [ты/я – мы две чертоги конца мира] и не пройти мне эту линию, не вылезти на тротуар, где поскользнусь: я слишком стар, чтобы кататься по колесу жизни, слишком слаб, чтобы получать новые раны [страдания налетают на меня, как коршуны, уже сейчас]. я не могу сделать шаг навстречу: твой светлый образ ослепляет, твой силуэт из искорок_фейерверков заставляет меня ёжиться_уклоняться [боюсь удара солнца]. уже сейчас я слышу треск под ногами: будто лёд наш [то, что держало нас на плаву] вот-вот разломается, рассыплется на тысячи кусочков [я сам рассыпаюсь, как пирамида из песка; от взгляда твоего в логово дьявола ломлюсь]. но тебе незачем знать, что мои подушки хранят тепло снов_фантазий о тебе: о том, как волосы в порыве ветра щекочут_ласкают шею. сегодня они и ласкали: но не моя была шея. не мои глаза роняли на тебя вожделённые взгляды, не мои руки получали разряды твоего сердца [когда музыка _хотя музыки в ней мало_ отбивала в тебе ритмы, собирая все воздушные массы атмосферы и оставляя их у нас под окном]. ты была счастлива и твоя улыбка_веселье замели разом все глупые_запылённые надежды, что в себе, как ячмень, сеял [под глазом только]. твоим счастьем был не я: и одно лишь это губило во мне всё, что ты возродила. ты вдыхала смысл в каждый день [в каждую реплику моей грузной природы], ты растолкала все пожары_бедствия, все ураганы: всё то, что давно покоилось на дне [мхом_ядом покрылось], заставляло меня забывать о том, что я всё ещё в мире живых [не мёртвых]. ты мне напомнила об этом: пусть и не всегда безоблачно протекало наше общение, пусть терпели колкости_шероховатости [поцарапанные нервы], но мы были близки [насколько позволяли друг другу]. удивительным образом ты помогла мне проснуться: всё время я [как ленивый медведь] спал в своей берлоге. я не видел света, не различал красок, я вкуса музыки [что всегда была для меня всем] не чувствовал. я жизнь с иронией_насмешкой называл жизнью, я в неё не верил, я её не хотел. теперь я хочу. вспомнил разницу между немощью и внутренней силой [что так и выливается из тебя, будто ты - родник, а я - заблудший странник]. разницу между тоской по прошлому и любовью к воспоминаниям: я перестал омрачать каждую выбившуюся из груди симфонию, симфонию по далёкому_ушедшему_невозвратимому. я не хотел, чтобы моя грусть перевесила_затопила всё то счастье, что я испытывал раньше. я перестал ненавидеть всех [весь мир_богов_людей]. хотя, признаюсь, до вселенской любви мне было далеко. но ты помогала мне видеть что-то хорошее: и сама [незаметно/не по воле своей] стала для меня тем хорошим, что я боялся потерять. 

    но ты причинила мне боль: я злился_грубил лишь оттого, что прикрывал свои страдания привычными_старыми масками, что ещё пару месяцев назад за собственное лицо принимал. я не хотел быть таким с тобой, не хотел в воздух [наш_общий] впускать линии чёрные, наполнять твою голову_душу переживаниями. я не хотел тебя обижать: но совладать с собой был не в силах. ты что-то сделала со мной: губы бессвязно пытаются нащупать в тишине слова подходящие, слова, что объяснят [мне самому], что происходит. скрежет ножа по бутылке, ногти по доске, скрип вилки по тарелке. мечты о тебе, о том, в чём себе признаться не решаюсь: не могу, ведь это разрушит то воздушное_свободное пространство, что выстроили рядом с собой. защищаемся, как можем, по-рыцарски воюем и улыбаемся, не замечая, как доспехи износились, как кровь с плеча соперника на неприкрытые участки кожи попала. да, вечно укрываться мы не сможем. ведь если бы были осторожными_сильными, то сейчас не было бы этой боли [что, как кусок краской ткани стыдит меня, дразнит]. давай, заколи меня: быстро, чтобы боли больше не чувствовать. я ведь тоже не железный [хотя люблю казаться всесильным_нерушимым]. нет, ты меня сломила [как соломку, что в рот положишь]. только не ешь. я горький, я солёный [все твои слёзы из будущего ловлю, лишь бы не плакала]. так и ты не мучай меня, убивай скорее. – ты ведь не поэтому сейчас на меня злишься. признай, ты просто ревнуешь? 

     и ты убила. убила своим дерзким вопросом, что запутал все мои пути отхода, что околдовал меня [на месте втоптался/пошевелиться не мог]. перед тобой - 43-летний мальчишка, клянусь тебе. ни единого мудрого слова_ответа в голове, ни одного шанса на спасение. без лодки, без защитного жилета я плыву по туманному морю, замерзая постепенно [в этом вечере - градус ниже нуля], заплывая в те неведанные края, где ещё не был. куда боялся попасть, а ты силой слов своих завела меня, к обрыву толкнула. что скажу на прощание? правду иль горькую ложь [что так люблю выдувать из себя, словно они - пузыри мыльные]. - ревную? - неуверенность в смешке. голос стал тупым_глухим [не моим_не живым], пришлось откашляться, чтобы дать себе возможность не упасть под грузом страха смертельного. - забавно. как ты могла о таком подумать? - изучаю её: осматриваю, как больного, как того, кого нужно вылечить [лечиться будем вместе], кто заражает меня своей простудой: я тоже теряюсь, пульс нитевидный, температура высокая [капельки пота застывают_замерзают на висках]. я вижу, что твои глаза шепчут мне о запретном: о том, что сам скрываю под внушительной осанкой, грубым голосом и высокомерным видом. глаза твои - правдивые хрустальные шары, что показывают: какое будущее принесёт тебе счастье. но ты молода, ты знать не можешь будущего, оно тебе неподвластно. и надежда твоя [вера/любовь] может за секунды рассыпаться, как карточный домик [собрать можешь, но он будет уже другим]. поэтому я отвёл взгляд: чтобы не увидела, не узнала, как едины мы в своих желаниях, как крепко друг за друга держимся [будто воздух - это ты, это я]. но ведь нужно признать: мы не сможем быть вместе, как не сможет роза прожить и дня в пустыне [ты сбросишь листья, бутоны засохнут, от моей сухой_мрачной жизни погибнешь]. - если бы я ревновал, это бы означало... - обрывается фраза улыбкой моей дрожащей [в ней мало силы, лишь нервное тикание в уголках]. - мне просто неприятно, что ты здесь решила устроить свою личную жизнь. - сжатый кулак прячу за спиной, пусть ревность сосредоточится энергетически лишь в нём [от твоих глаз подальше]. решаю помочь тебе убраться: нужно чем-то себя занять, чтобы успокоить сердце, что так громко стучится [ты можешь услышать]. мы быстро заканчиваем с работой, а затем я предлагаю переместиться на балкон застеклённый: хочется исправить фиаско, не загубить те отношения, что усердно выстраивали [ради них готовы были наступить на горло гордости_упрямству]. вино полусладкое в руках, в голове - острые мысли [приправила ты их своим вопросом, что до сих пор из головы не выходит]. молчание_тишина растекается по дому, по нашим телам. ветер морозный бьёт упрямо в стекло: нам угрожает [просит развязать уста, расшнуровать свои чувства]. я усердно борюсь с собой, не желаю казаться слабым_сентиментальным. но рядом с тобой это кажется непосильным. сидим рядом, глотая напиток согревающий [пытаясь от простуды избавиться] и тут я выпускаю из клетки опасных змей, решаюсь спросить: - а ты его любишь? - банальный вопрос подчеркнул двойной линией всё то, что услышать от меня хотела, всё то, что прячется слишком глубоко [там ему и место]. не смотрю в глаза, лишь искоса наблюдаю за реакцией: завела меня в свои сети, и, кажется, мы оба попались: ступили на опасную тропу [а выхода по-прежнему не вижу].

#изснакрепкоговытолкла#надломленнаядушастрашногозверя#убийствовгостиной

#спасительнаяложь#глумливыестоныревности

она улыбается, улыбается своей красивой [до невыносимости] улыбкой, её глаза сияют разными цветами радуги [они перестали быть карими], я растворяюсь в её зеркале души. становится темно, но мальчику в этой темноте [тишине давящей] нестрашно, он словно нашёл место, которое может назвать своим домом. мне тепло, на улице февраль, а я наслаждаюсь теплом, которое исходит с её рук. она невероятная. но она так и не ответила мне: я сжимаю руку в кулак и злюсь на неё, хотя не имею права. но меня вдруг охватывает дымка ядовитых нежностей [хочется коснуться её ладони], смешанных с коктейлем самых противоречивых чувств [среди них та же ревность]. и я отвечаю вместо неё: - любишь, значит. – пытаюсь быть [казаться] терпеливым_понимающим, тем, кем я раньше являлся [хотя нет, раньше вовсе был безразличным]. не могу заставить себя смириться с тем, что ей нравится хоть кто-то, что она влюблена [что сердце нараспашку открыто] и мимо меня смотрит [как будто нет меня сейчас здесь]. не могу слышать её голос, напевающий о любви [шепчущему непристойности/глупости в ночи] кому-то другому. я понимаю, что не могу ей нравиться, что она видит во мне старика [ворчливого/докучливого], но почему-то внутри меня всё ещё осталась надежда [свет пробился сквозь толстые шторы, он бьёт/жжёт по коже, но я вынесу всё ради неё]. глаза заливаются смехом, губы кусает и касается моего плеча [после этого на нём будет ожог]: - ты шутишь? нет, конечно. – волны мёртвого моря касаются моих ног: щекочут пальцы. я не могу сдержаться и улыбаюсь: улыбка – моё признание [неосторожное], тошнотворный поток слов [говорящий об истинных чувствах] срывается с петель, рвётся наружу [к её ногам падает]. хочется покрыться испариной, пустить ей пыль в глаза: чтобы не увидела ничего. но она умнее, чем казалась [в начале]. возможно, даже умнее меня. смущается нежно_ласково, глаза загораются мягким светом. ей нравится то, что она видит. я удивляюсь_теряюсь. мираж [мечты тайные] кажется столь реальным, что я могу к нему коснуться: так же, как к ней. – я просто рад, что ты дольше со мной пробудешь. начинаю привыкать к твоей стряпне. – лгу нагло_варварски, но она мне нисколько не верит. мы ближе подходим к истине: карточный домик рассыпается на глазах. – и это единственная причина, по которой ты хочешь, чтобы я осталась? – горло всмятку, голос высох [как будто в пустыне оказался]. тень страха пробегает по коже: мурашки оставляет за собой. я теряюсь в догадках, какой ответ она хочет услышать: может играться_шутить, не воспринимать меня всерьёз. ведь не преминула забыть о том мальчишке, что пытался влюбить её в себя. непостоянна_легкомысленна, она слишком молода, чтобы задумываться о чувствах сильных, об отношениях постоянных. в её руке целая колода карт, она может играть до самой зари: проигрывать_побеждать [неважно]. весь смысл в игре. так зачем ей я? тот, кто наигрался в своё время, кто ищет тихой гавани, спокойствия_уверенности. тот, кто ненавидит шум_вечеринки и выбирает жизнь в тени [пусть и холодно, но безопасно]. я не тянусь к свету, как бабочка. я не скучаю по людям, как она. я не могу предложить ей жизнь в ярких красках: радуги нет в этом доме, в жизни рядом со мной. она должна цвести, а не увядать. я не смогу дать ей то, что она заслуживает. а она заслуживает море счастья_улыбок_веселья. я не позволю угаснуть огоньку, который делает её такой особенной [беспощадно режет мою кожу]. поэтому и отвечаю, уже не колеблясь: - да, единственная. – смотрю прямо, подтверждая взглядом силу_правоту слов. она отворачивается, громко хлопает дверью и бежит [слышу стук каблуков по ступеням] к себе в комнату [я выделил ей гостевую]. в голову больно бьёт проклятая мысль: что если я её потеряю, то могу сойти с ума. закроюсь снова в берлоге, упаду лицом в грязь: никто и не заметит. захлебнусь желчью собственных размышлений, самобичеванием. претворюсь в жалкого старца, который покроется плесенью_паутиной, о котором все забудут. усну вечным сном [зимний растянется на года], вспоминая об этих месяцах, когда мир на миг показался цветным [чёрно-белые краски сползли с экрана]. сердце вдруг начинается раскачиваться с сумасшедшей скоростью: скрип старого аппарата говорит о том, что скоро наступит конец. я поднимаюсь, но едва держусь на ногах. не знаю, стоит ли бежать за ней, как дураку, или позволить уйти [жить дальше]. я эгоист. я бы выбрал первое: чтобы голос её остался симфонией на створках дверей моего дома, чтобы крошечные туфельки вытирали порог на крыльце, а запах цветочного парфюма разносился по каждой комнате и продолжал меня нервировать. да, раньше я бы выбрал первое. но не сейчас. я люблю её. а тот, кто любит, желает счастья предмету обожания. пусть даже это счастье не будет разделено с ним.

я не сделаю её счастливее ни на секунду, ни на грамм. лишь заставлю стоять рядом с собой, дожидаясь, когда мой поезд остановится, я выйду. и тогда она сможет исследовать мир дальше. искать себя, находить_терять. падать_подниматься. взрослеть_впадать в детство. впускать в сердце нежные чувства, страсть допотопную_животную. жить будущим_прошлым_настоящим. просто ж и т ь. радоваться, плакать, ненавидеть людей. влюбляться в недостойных, отвергать хороших. ошибаться, учиться. идти к счастью, пусть и колени содраны, губы обкусаны, а сил почти не осталось. ей это нужно. у неё всё это будет. без меня.

сажусь обратно в кресло. сжимаю волю в кулак, жду, когда входная дверь откроется и закроется навсегда. когда моя чужестранка уплывёт к другим берегам: солнечным_тёплым, где ей не будет так скучно_одиноко, как здесь. ну же, не мучай меня. убегай от меня, как от чумного_больного, как от пропащего, засасывающего тебя в болото. закрываю глаза: чтобы не видеть этот мир, который подарил мне зори прекрасные и отобрал их разом. который вселил в меня любовь белоснежную и закрасил её чёрными чернилами безысходности. нельзя так быстро лишать человека счастья: я только научился дышать полной грудью, а тут меня лишают кислорода. задохнусь, умру без неё. но не потяну её за собой.

дверь на балкон открывается. я слышу, но не открываю глаза. её запах. чувствую, что она близко: её запах дороже всего на свете. кладёт руку на плечо, отчего я просыпаюсь ото сна [в котором с ней прощался]. – я заварила чай. пойдём посмотрим какой-нибудь фильм? – лицо светлое_чистое, невинная улыбка. нет ни злобы, ни обиды. она не уходит_не покидает меня. я улыбаюсь, как ребёнок, осознав очевидную вещь: она изменилась. не рвётся наружу, не бросает всё, не срывается с места в поисках приключений. возможно, она меня любит. беру её руку, целую осторожно ладонь [сколько там линий разных / живописных мест, где она должна побывать]. – идём. – не знаю, что там будет дальше, убежит ли от меня завтра, померкнут ли её чувства или превратит нашу жизнь в сплошную феерию. не знаю. но сегодня_сейчас я просто счастлив, ведь я влюблён.