Взаимовыручка

            Грузовоз «Дмитрий Менделеев» стоял под погрузкой уже более трёх часов. До конца оставалось минут десять, когда Зайцев, штурман корабля, заметил неладное с последним контейнером. Наблюдая из рубки управления за процессом, он не мог понять, в чем дело. Контейнер никак не хотел входить в свою секцию. Два бота-погрузчика, поочередно подталкивая то справа, то слева, пытались его туда запихнуть. «Перекосило что ли? — Николай Васильевич вывел на монитор данные трёхмерной телеметрии. — Точно, заклинило…»

            С досады он накричал на оператора Асю. Та начала оправдываться, что, мол, у одного из ботов камера старая, отработала своё, поэтому временами выдаёт погрешность картинки. Вот и не вписались сразу в проём. Начальство знает об этой проблеме, но как всегда не чешется. Ася пообещала заменить бот-погрузчик как можно скорее. Что и было сделано. Контейнер благополучно встал на место. Успели по времени…

            Получив «добро» от дежурного оператора, каботажник плавно отвалил от грузового терминала Лунной орбитальной станции и направился в конечный пункт, коим являлся Плутон. На орбите последнего находился недавно построенный исследовательский комплекс «Циолковский». Но задействован, увы, он был пока не в полную силу. Кое-что из установленного оборудования за это время морально устарело, кое-что вышло из строя, а кое-что ещё и не запускали — из-за недокомплекта. Поэтому прибытия «Дмитрия Менделеева» там ждали с большим нетерпением.

   

— Петрович! — Зайцев повернулся всем корпусом к командиру, умудрившись не вывалиться из кресла, хотя комплекция этому способствовала. — У нас опять проблемы с топливом. Датчики показывают пониженный уровень.

— Опять? — Петрович нахмурился. — В прошлый раз еле-еле, на последних каплях, так сказать, долетели. Теперь снова? Проверяли же перед полётом?!

            Зайцев развёл руками:

— Ну, так и есть. Лично вместе с механиком проследил за рем-ботами. Мелкие недочёты нашли, а по «горючке» — ничего. Чисто. Ума не приложу…

            Он сокрушенно начал приглаживать мелкие рыжеватые кудряшки на своей лысеющей голове, заканчивая движения рук где-то там, за ушами, ближе к затылку. Кудряшки активно сопротивлялись, демонстрируя стойкое желание к самоуправлению.

            За долгие годы совместной работы Петрович давно уже изучил все привычки своего штурмана.

— Да ты, Коля, не волнуйся так, здоровье побереги… — он посмотрел на старенький панорамный монитор, где красные пунктирные точки траектории полёта упёрлись в орбиту Юпитера, — …не мальчик ведь. На Каллисто подзаправимся и двинем дальше — к Титану. На «Циолковском» очень ждут этот груз. Итак, рейс два раза уже откладывали. Вернёмся домой — сразу на капремонт и модернизацию, полгодика можно будет отдохнуть.

— Эх, Петрович, всё ты правильно говоришь, — штурман отодвинул кресло, встал и начал ходить по рубке, поглаживая выпирающий из-под комбинезона животик приличных размеров. — Отдохнуть нам пора! Сколько лет в космосе болтаемся, подумать страшно. Пусть молодёжь поработает. А старожилам почёт и уважение надобно.

            Петрович лишь скептически улыбнулся, продолжая разглядывать план-схему маршрута.

— Ну да, что-то я не видел, чтобы кто-то из молодых жаждал поработать с нами. Они нашу рухлядь стороной обходят. Даже начальство не в силах заставить их пойти на такой подвиг. Им только всё новое подавай. Да и ты, только говоришь, что пора на отдых, а самого и палкой не выгонишь с корабля.

            Зайцев сделал вид что обиделся:

— А сам-то… тоже хорош! Последний раз, когда на Земле был?

            Петрович перестал разглядывать схему и с грустью заметил:

— Это ты о чем, Коля? Вся наша жизнь с тобой прошла в космосе. На Земле только в отпуске бываем, но и то, после недели, максимум две, становится скучно и тянет обратно в космос. Да что там говорить, сам всё прекрасно знаешь…

            Он махнул рукой, словно давая понять, что разговор на эту тему бессмыслен, и вернулся к работе. Рассматривая на экране монитора данные проведенных вычислений, голосом полным оптимизма вынес вердикт:

— Вроде должно хватить, если вдруг не случится чего-то неожиданного.

— А что может слу… — Зайцев не успел закончить, как яркая вспышка прямо по курсу заполнила обзорные мониторы. На миг ослепила его, лишив дара речи.

            Диким зверем взревели сигнальные ревуны, пол под ногами затрясся мелкой дрожью, женский голос системы защиты произнёс: «Первая степень опасности! Всем надеть гермокостюмы!» Петрович прикрыл рукой на миг ослепшие глаза, сделал шаг назад. И в тот момент, когда уже почти заканчивал движение, корабль тряхануло так сильно, что нога внезапно подвернулась, и он начал заваливаться назад, теряя опору…

            …Когда штурман протер глаза и мир вокруг принял чёткие очертания, его взору предстала дивная картина: на полу сидел командир, постанывая и держась за вывихнутую лодыжку, а в двух шагах от него стояло странное существо, закутанное в зеленоватый туман.

            Очертания фигуры были плохо видны, но туман начал потихоньку рассеиваться и от увиденного сердце Зайцева тревожно ёкнуло. «Это что за наваждение? — подумал он, не зная, что предпринять: то ли броситься к Петровичу, то ли поискать хоть какое-то подобие орудие защиты. — Откуда взялась эта гадость!»

            Внешне существо немного напоминало паука: тёмно-коричневое эллипсоидное тело опиралось на трёхсуставчатые конечности, расположенных попарно по бокам. Вместо рта виднелась узкая щель, две пары круглых глаз без век, с неподвижными чёрными зрачками, качались на стебельках, растущих чуть повыше рта. Хотя штурман не был уверен, что это именно рот, но по аналогии с земными формами жизни ему пришлось принять данное за аксиому. Ниже щели, ближе к подбрюшью, располагались мощные жвала, от вида которых у Зайцева вдоль позвоночника пронёсся холодок ужаса и отчаяния.

            Но и существо, если судить по флюидам страха, идущим от него, было напугано не меньше. Земляне, несмотря на свое незавидное положение, ощутили их сразу. Однако, вряд ли бы это послужило поводом для успокоения. Наоборот, из-за чувства страха и незнакомой обстановки существо могло запросто перейти к агрессии. По принципу: лучшая защита — это нападение. Поэтому штурман внутренне приготовился к худшему.

            Мужественно преодолевая внутреннее оцепенение, он нерешительно сделал шаг в сторону Петровича. Тот, забыв на время про лодыжку, с некоторой опаской и изумлением разглядывал паука. В ту же секунду щель чужака чуть раздвинулась, и оттуда полились звуки похожие на птичьи трели, но явно с угрожающей интонацией.

            Оба землянина от неожиданности вздрогнули. Петрович тут же скривился от боли ненавязчиво заявившей, что пока не собирается с ним расставаться. Зайцев замер на месте, опустил голову и уставился в пол, удрученно переступив с ноги на ногу. Наконец, не обращая внимания на трели чужака, поднял голову и глубоко вздохнул. Задержал дыхание, выдохнул и подошел к командиру:

— Давай посмотрю. Возможно, придется наложить фиксирующую повязку…

— Помоги лучше подняться и в кресло усади, — отозвался Петрович, — а потом делай что хочешь.

             Согласно инструкции, оба должны уметь оказывать первую медицинскую помощь, но у Зайцева было преимущество — больше практических часов. Петрович об этом знал и поэтому подчинился беспрекословно.

            Занятые своим делом: ощупыванием больного места и вопросами-ответами, они поначалу не обратили внимания на странное поведение чужака, который вдруг перестал «петь песни» и будто — если судить по виду — стал прислушиваться к разговору. Первым удивился Петрович:

— А чего он перестал чирикать? Что замолк-то?

            Зайцев закончил осмотр лодыжки к этому времени и размышлял, как подобраться к медицинскому модулю, который находился как раз за пауком. Неосознанно, «на автомате», ответил безразличным тоном:

— Думает, наверное, что ещё сказать.

— Что сказа-а-ать, — слова, произнесённые с резким металлическим оттенком звучания, повергли землян в шок.

— Ты смотри-ка, по-нашему заговорил, — Петрович, испытывая некоторое неудобство, потому-что сидел в кресле, не шевелясь, чуть дёрнулся, лодыжка сразу же предсказуемо ответила очередной порцией боли. — Ай!.. да сделай же что-нибудь!

            Зайцев поднялся, стараясь унять нервную дрожь, и направился к медицинскому модулю, огибая чужака по длинной кривой. Вид у штурмана был несчастный. Пара глазных стеблей паука тут же повернулась вокруг своей оси, сопровождая движение человека. То ли гримаса боли вновь появившееся на лице Петровича, то ли ещё что — может, почувствовал эмоции, может, ассоциации какие… — но чужак, аккуратно переступая конечностями, отодвинулся в сторону, давая возможность Зайцеву пройти. Штурман, прижимаясь к стенке, проскользнул мимо. Как ни странно, но действия чужака помогли ему успокоиться и даже как-то немного расслабиться. Он отметил, что, несмотря на свой малый рост, почти на голову выше чужака.

— Помо-о-щь, боль?.. — тот вопросительно наклонил глазные стебельки. — Могу помо-о-чь…

— Спасибо, мы сами, — буркнул штурман, доставая медицинский пенал из модуля; ему было неловко за свои опасения, страхи и то желание, которое возникло  ещё в самом начале  — убить инопланетянина. Теперь он видел, что чужак им не угрожает и явно ищет способ наладить контакт.

— А вы кто? И что тут делаете? — любопытство всё же перебороло боль, Петрович  разглядывал существо, которое сейчас не казалось таким уж и страшным, готовым броситься на людей и разорвать их в клочья.

— Прова-ал… Туннельный  да-а-тчик бара-а-хлит, — паук всем видом пытался изобразить отчаяние. — Подпростра-а-нство свернулось, кора-а-бль теперь здесь, в ва-а-шей системе…

             Вернувшись с «похода», штурман открыл пенал и, наклонившись над ногой командира, приступил к обработке лодыжки. Петрович невольно расслабился от врачебных манипуляций, задумался, вспоминая, что ему известно о гиперпространстве. Но ничего, кроме статей известных учёных, напичканных теориями, спорами, прогнозами и того, что скоро человечество «оседлает» космические дали и вот-вот начнет осваивать другие галактики, не вспоминалось. «Ну да, теории теориями, а тут наглядный пример уже освоенного гиперпространства», — размышлял он, всё больше и больше хмурясь, не зная, как начать разговор с чужаком на эту тему. Раздумья прервал штурман своим глупым, как показалось Петровичу, вопросом:

— Что у вас стряслось? — закончив перевязку, тот стоял, опираясь рукой на край пульта, на полу лежал всё ещё незакрытый медицинский пенал.

— Да-а-тчик простра-а-нства… — чужак что-то прочирикал по-своему, в воздухе образовалось полуметровое круглое окошко, затянутое голубоватой дымкой. Ещё одна «трель» — и оттуда плавно выплыл предмет, чем-то напоминающий кубик-рубик.

            В ореоле желтоватого сияния и под внимательным взглядом паука кубик подлетел к штурману и остановился на уровне лица. Зайцев осторожно взялся двумя пальцами за дымчатые грани. Сияние исчезло. Зато сам кубик тут же осветился изнутри мягким тёмно-красным светом. Словно зажегся сигнал тревоги. Зайцев подумал, что по идее так и должно быть — раз узел неисправен, то должен себя как-то обозначить, показать хозяину, мол, требуется ремонт. Ему стало немножко завидно — у землян таких технологий нет. Подобные есть, но не такие, а вспомнив как чужак «провожал» кубик взглядом, решил, что тут, возможно, могут быть и ментальные связи задействованы.

            Он повертел кубик туда-сюда. В какой-то момент красный свет исчез, и прямо посередине поверхности, обращённой к нему, образовалась чёрная сквозная дыра. Оттуда повеяло холодом — далёким, непонятным и очень-очень чужим. Зайцев опешил и чуть не выронил датчик. Машинально повернул другим боком, дыра исчезла, а свет появился снова, протягивая красные лучики ему навстречу.

— Забавно… — он повторил манипуляцию свет-дыра, понимая, что, с одной стороны, эти два явления как-то взаимосвязаны, а с другой — интуитивно выискивая  решение проблемы.

             Петрович и паук внимательно наблюдали за его действиями. Оба молчали. Ни командир, ни штурман понятия не имели об устройстве и принципе действия датчика, а чужак по каким-то причинам не посчитал нужным ввести их в курс дела. А может быть, проводил эксперимент…

            Петрович был крайне удивлён, что инопланетяне решили доверить вышедший из строя прибор чужой расе. «С чего бы это? Кем они нас считают? — вертелось у него в голове. — Решили что мы более продвинутые, чем они, или боятся сами провести ремонт…» И тут у него мелькнула мысль, вполне правдоподобная, с его точки зрения: по какой-то причине на данный момент у них не было техника-ремонтника, хотя, если по логике, то обязательно должен быть, как и сам запасной датчик. Ведь на всех земных кораблях стоят резервные блоки управления на случай внезапного выхода из строя основных.

— А резервный датчик?..

— Поменяли, не сра-а-ботал, — паук совсем как человек сокрушенно развел в стороны передние конечности, умудряясь каким-то непонятным способом удерживать равновесие.

— Странно…— отрешенно проговорил штурман, думая о чём-то, о своём, и медленно стал поднимать свободную руку, выставив указательный палец. — А что, если…

— Стой, не делай этого, — закричал Петрович, пытаясь привстать с кресла.

             Но было поздно, палец приблизился к отверстию. И неожиданно упёрся во что-то упругое, невидимое. Это нечто, похожее на мембрану, начало мягко сопротивляться проникновению извне. «Защита от дураков?» — мелькнула запоздалая мысль, когда маленькая яркая вспышка больно ударила по глазам. Зайцев зажмурился и сдавленно вскрикнул, нечаянно разжав пальцы. Кубик звонко пискнул и упал по довольно замысловатой траектории: сначала на панель управления, потом, подпрыгнув словно мячик — прямо в раскрытый пенал. Раздался хруст, будто вставили вывихнутый сустав. Следом — еле слышимый хлопок и запах озона.

            Зайцев почувствовал себя совсем скверно — надо же так всё испортить! Датчик, скорее всего, окончательно вышел из строя. Что инопланетянин подумает о нём и о землянах вообще?

             Конечно, это был глупый поступок, очень глупый… такое мог позволить себе трёхлетний малыш, но никак не взрослый мужчина. Зайцев понимал рассудком, что так нельзя, но подстегиваемый любопытством и ребячьим порывом сделал то, чего не должен был делать. Боясь открыть глаза, он всё больше и больше падал духом. И уже не слышал, как подскочил паук и бережно достал из пенала кубик. Ни красного света, ни черной дыры — сплошной серый монолит, окутанный зеленоватым сиянием.

— Бла-а-годарю, — чужак попятился, держа датчик передней лапкой. — Прекра-а-сная работа! Вы просто ма-а-стер!!!

            Слова были произнесены с восхищением и совершенно искренне. Люди это ощутили. Зайцев открыл глаза, подавленно вздохнул и посмотрел на командира, ожидая поддержки, так необходимой ему сейчас Петрович отрицательно покачал головой, развёл руками — мол, извини, помочь ничем не могу.

— Что мы можем сдела-а-ть для ва-а-с? — паук «проводил» кубик взглядом до окошка...

            Петрович неопределённо хмыкнул. А штурман промолчал, всё еще не веря, что датчик вернулся в рабочее состояние таким вот интересным способом. Словно судьба решила посмеяться над ним.

— Могу предложить кора-а-бль, везём на прода-а-жу. Выбира-а-йте…

            Чужак махнул конечностью, и во всю стену рубки открылось цветное панорамное окно. То, что увидели люди, напоминало ангар или хранилище космолётов. Каких только конструкций не было: шарообразные, призматические, цилиндрические. Однотонные и раскрашенные во все цвета, словно матрёшки. Попадались и такой вычурной формы, что трудно было даже представить.

            У людей дух захватило от такой картины, никогда они такого не видели и вряд ли когда-нибудь увидят. Казалось, миновала целая вечность, прежде чем Петрович смог оторвать взгляд от панорамы.

— Не-е-т, — промялил он задушенным голосом, — нельзя. Что я начальству скажу? Меня же потом растерзают… всякие ученые мужи, комиссии. Пусть уж старый останется.

— Хорошо, — одним взмахом конечности чужак «стёр» окно. — На-а-ши рем-боты за-а-кочили ремонт ва-а-шего кора-а-бля, улучшили конструкцию гла-а-вного двига-а-теля, и доза-а-правили топливом.  В топливном отсеке были микротрещины. Много. Теперь их нет… Сча-а-стливого пла-а-вания!

            Чужак с места, где стоял, прыгнул в открывшийся прямо посреди рубки проём и исчез в голубоватой дымке.

            Когда проём закрылся и бесследно пропал, Петрович недоумевающее огляделся вокруг, он никак не мог поверить, что только что участвовал в странной встрече с инопланетянином. И лишь перевязанная лодыжка и истуканом, стоящий Зайцев, сосредоточенно рассматривающий свой палец, говорили об обратном.

— Тогда на Каллисто заходить не будем…— задумчиво произнёс  штурман, пряча зачем-то руку за спину.

— Пожалуй, —  Петрович обменялся взглядом со штурманом и рассмеялся. — Ну, кто бы мог подумать, что такое, вообще, возможно.

— Взаимовыручка? — откликнулся Зайцев, истолковав слова командира по-своему. — А почему бы и нет? Два перевозчика всегда договорятся между собой, если одному из них требуется помощь.

            Кресло привычно скрипнуло, принимая знакомый вес.

— Петрович, — было видно, что штурману очень хочется задать вопрос, с ответом на который он ещё не определился до конца, — жалеть-то не будешь по поводу нового корабля?

— Без работы хочешь остаться? —  ответил Петрович, иронично улыбаясь и чуть помедлив, уже без иронии, добавил. — Не сейчас… может быть, потом… когда-нибудь… когда нас с тобой отправят на пенсию. Спишут подчистую.

            Прошло совсем немного времени, прежде чем Зайцев снова подал голос:

— Я тут подумал… Ты прав. Всё равно ведь не дадут летать на новом корабле. Отберут. Якобы для изучения. А нас с тобой задвинут куда-нибудь подальше, например, отправят на пенсию раньше срока.

— Дошло, наконец-то, — сказал Петрович, усаживаясь за пульт управления.

Исследовательский комплекс «Циолковский», расцвеченный, словно новогодняя ёлка сигнальными огнями, терпеливо и с надеждой ждал обещанного груза.