Цвет снега.

У Зимы, видимо, до вчерашнего дня был, извините, запор. И, мучаясь, она, наверное, под вечер, наглоталась, касторки, потому как за ночь, столь навалила, что покрыла исключительно все девственно белым снегом.

Аполлона — молодого, скажем иначе, моложавого, известного в некоторых узких кругах, как подающего надежды рифмоплета и начинающего новеллиста, посетила Муза. Она выглянула из — за шторы, ободряюще улыбнулась, и уселась напротив Аполлона, уныло кликающего в ноутбуке, в кресло. Он ошалело посмотрел, вскочил, поставил перед собой старую печатную машинку, рядом положил лист бумаги и ручку. Вывел первую строку, навеянную природой. Какого цвета снег?

Душа природы – белый снег!…

Аполлон мучил себя. Писал он своеобразно. Сначала выводил каракули на бумаге, затем долго расшифровывая их, одним пальцем тюкал по клавишам старой машинки. Машинист из него был никакой, в каждой строчке по пять ошибок. Напечатав, со множеством помарок и исправлений, он закладывал лист в сканер, распознавал в ноутбуке. А так, как сканер был из дешевых, программка пиратская, приходилось перепечатывать чуть ли не семьдесят процентов текста. Но Аполлон упорно следовал своим привычкам.

С кухни позвала жена. Аполлон поднялся, Муза укоризненно посмотрела, но жена не Муза. Ее красноречие на бумаге хоть и не увековечишь, но в сердце след куда более ощутимый оставит. Он побрел на кухню. Реплика ее была коротка и не серьезна. Аполлон уныло кивнул, посмотрел в окно. Там труба мазутной котельной, возомнив себя Везувием, выбросила столб сажи, на белые покрывала Зимы. У Аполлона, защемило сердце.

Воистину человек антипод Природе. На каждое ее действие, всегда найдет противодействие. Аполлон прошлепал к своему дивану. Муза, скучающая в кресле, прибодрилась. Поэт зачеркнул первую строку, ниже вывел.

Беда природы – черный снег! …

Сын заверещал в своей комнате. Он бился за человечество на компьютере, а тот завис в самое неподходящее время. Пришлось и на этот раз оставить свои труды, что бы поспешить на помощь сыну и всему виртуальному человечеству. Сынишка неплохо научился воевать. Толпа грозных врагов была повергнута, снег на экране монитора окрасился в зловеще багровые тона.

Муза с надеждой глядела в глаза. Аполлон, зачеркнул и вторую строку. Минуту подумал и вывел по-новому.

Природы траур – красный снег!!!…

Что-то стало душно. Аполлон поднялся, подошел к окну, чтобы приоткрыть форточку. Глянул на улицу. Напротив дома, в трех березках, потеряв стыд, русская троица , встав полукруг, извергала из себя переработанный организмом национальный продукт. Снег желтел, скукоживался, проседал.

Тьфу!!! Писать о желтом снеге извращение. Да и вообще писать настроение пропало. Аполлон вернулся, скомкал лист бумаги, зашвырнул его в угол, хлопнул ноутбуком.

Муза горько усмехнулась, укоризненно покачала головой, вспорхнула, и вылетела в приоткрытую форточку.

— Да иди ты!

Диван скрипнул, прогнулся, принимая на себя всю тяжесть, укладывающегося на бок поэта.