«Протон» и верблюжья колючка

Поезд «Фрунзе — Москва» прибыл на станцию Тюратам в шестом часу вечера. Мы выгрузились. Как и следовало ожидать, нас никто не встречал.

Мы – это группа молодых специалистов, приехавших на Байконур по распределению после окончания вуза. Дальнейший наш путь от железнодорожной станции пролегал в Ленинск, но мы знали, что в эту космическую «столицу» нас не пустят, поскольку без пропусков попасть туда нельзя. Понятное дело, этих разрешительных корочек у нас ещё не было.

Ночевать на маленьком холодном вокзале – перспектива не очень весёлая, поэтому самый деятельный из нас, Кайрат, пошёл к станционному начальнику испросить разрешения на телефонный звонок. Куда уж он там дозвонился и кого поднял на ноги на ночь глядя, теперь уже и не вспомнить, но через некоторое время на станцию пришёл военный ЗИЛ с целым подполковником.

А до приезда на станцию Тюратам офицера с машиной мы узнали, что сегодня, 10 ноября, умер Брежнев.

Мы погрузились в военную машину и поехали в Ленинск, находящийся в нескольких километрах от станции. На КПП подполковник долго утрясал с кем-то по телефону вопрос с нашим проникновением за охраняемый периметр засекреченного города. Наконец, добро было дано, и нас привезли в одноэтажное общежитие, где в одной комнатушке кое-как разместили десяток вчерашних студентов.

Утром военное начальство быстренько «раскидало» нас по стройбатовским частям. Мне с моим приятелем Володькой досталась в/ч, специализировавшаяся на эксплуатации и ремонте грузоподъёмной техники, которая применялась на всех многочисленных объектах космодрома. Нам (как позже мы узнали) предстояло участвовать в строительстве сооружений для советского «шаттла» – комплекса «Буран–Энергия». Осознав это, мы преисполнились чувством собственного достоинства ввиду незряшности своего существования в этом мире.

Войсковая часть, куда меня с моим товарищем распределили, находилась километрах в сорока от Ленинска, посреди необъятной байконурской степи, добраться туда тоже было непросто – опять-таки требовался особый пропуск с соответствующим допуском. Привезли нас в эту часть и поселили в одноэтажном (как водится!) общежитии, в котором не было отопления, а за одно и удобств.

Обустройство много времени не заняло, потому как мой скарб заключался в небольшом чемоданчике, а у Вовки кроме чемодана был ещё и небольшой рюкзачок. Едва мы застелили поролоновыми матрасами свои железные койки, как вдруг задребезжали стёкла, затряслись стены и ходуном заходил пол. Решив, что это не иначе как землетрясение, мы выскочили на крыльцо. Там спокойно и мирно курили жившие в этом же общежитии лейтенанты. «Спокойно, братва», – сказали нам эти бравые парни. – «Это «Протон» с двухсотой площадки пошёл...»

Так началась моя космодромная трудовая жизнь.

Несмотря на отсутствие тепла, удобств и в пределах досягаемости бани, жизнь в этой общаге была не скучной; молодёжь умеет в любых обстоятельствах находить радостные искорки бытия и раздувать эти искорки в весёлый бесшабашный костёр молодости.

Ещё одно обстоятельство придавало этому общежитию особый, можно сказать, привилегированный, статус. В пешей доступности от него находился знаменитый Гагаринский старт. И ясное дело, мы с моим другом Володей не преминули сходить туда в один из выходных дней по хрусткому, только что выпавшему снежку.

Дотошный читатель, конечно же, поинтересуется: причём тут верблюжья колючка? Дело в том, что Байконур находится в зоне полупустыни, и этой колючки вокруг – хоть пруд пруди. Замечательное же в этой пустынной траве заключается в том, что из неё делают чудодейственный отвар, гарантированно исцеляющий от любых кишечных расстройств.

Докой в приготовлении этого зелья был пожилой капитан Титыч, живший в этой же общаге и бескорыстно снабжавший этой микстурой всех страждущих…

После Байконура были в моей жизни многие прекрасные края и люди. Но добрые лица моих товарищей и картины необъятных кзыл-ординских степей, величественных сооружений космодрома и ни с чем по мощи и красоте не сравнимых космических стартов вплелись в ткань моей судьбы и согревают сердце, изгоняя из него свойственную пожилым людям грусть.