Три гнома

(сказ­ка в ле­су)

Ког­да на­хо­дишь в ра­до­сти дру­го­го
соб­ствен­ную ра­дость,
а в го­ре­стях дру­го­го ви­дишь соб­ствен­ное го­ре,
то это и оз­на­ча­ет лю­бовь…

Дорога уходила все дальше в лес, из широкой и неровной она превращалась в узенькую тропку. Каждый раз, когда Костик заходил в этот давно знакомый лес, он как будто попадал в сказку природы. Лес словно приглашал в чащу, раскрывался своей удивительной жизнью. Высокие деревья казались добродушными хозяевами-исполинами обширных владений, кустарники обрамляли эти владения. Птицы хлопотали в листве деревьев; шмели весело жужжали, утопая в нежной зелени кустов; бабочки мельтешили над лесными полянками, щедро усыпанными цветами. Красиво! Мальчик шел по тропинке, не торопясь, часто останавливался и оглядывался, любовался растениями, вслушивался в музыку леса. Нет, надо спешить: солнышко уже высоко, а корзинку земляники так и не набрал.

Тро­пин­ка сво­ра­чи­ва­ла на ши­ро­кую по­ля­ну, и Ко­стик вспом­нил, что в про­шлом го­ду там бы­ло мно­го зе­мля­ни­ки, как раз над боль­шим ов­ра­гом, и вдоль ов­ра­га по краю малинника встре­ча­лась кру­пные яго­ды. Он при­ба­вил ша­гу – вот она, та полянка. Да, зе­мля­нич­ка хо­ро­ша! Ув­лекш­ись сбо­ром зе­мля­ни­ки, мальчик не за­ме­тил, как все даль­ше уда­ля­ет­ся от по­ля­ны, спу­ска­ясь в ов­раг. Вдруг нечаянно споткнулся – и ку­выр­ком ска­тил­ся ку­да-то вниз. Под­няв­шись на но­ги, по­нял, что не уши­бся. Схва­тил­ся за го­ло­ву: где же па­нам­ка? А кор­зин­ка с яго­да­ми? А сам ку­да по­пал? Огля­дел­ся – по­нял, что уго­дил в боль­шой ов­раг, да еще и как глу­бо­ко! Как же быть? Толь­ко хо­тел сообразить, что де­лать даль­ше, как ус­лы­шал, что кто-то то­нень­ко пи­щит, но не пти­ца или зверь, а вро­де как зо­вет сла­бень­ким че­ло­ве­че­ским го­ло­ском.

Нет, Ко­стик почти не ис­пу­гал­ся. Он был сме­лым, ина­че бы не ре­шил­ся пой­ти в лес в оди­ноч­ку. Мо­жет, по­ка­за­лось… Но тот же го­лосок по­слы­шал­ся снова, толь­ко те­перь за­сто­нали еще ти­ше.

– Кто ме­ня зо­вет? – гром­ко спро­сил Ко­стик, что­бы про­сы­па­ю­щий­ся страх не су­мел поб­едить его сме­лость. – Кто здесь?

От­ве­та не ус­лы­шал, но стон пов­то­рил­ся опять и опять. Тог­да он принялся раз­дви­гать ру­ка­ми ветви ку­стар­ни­ка и вы­со­кие сте­бли влаж­ной тра­вы. Стон при­бли­зил­ся, стал бо­лее яв­ным. Костик не отступал и добрался до цели – воз­ле боль­шо­го ва­лу­на он уви­дел свою по­лу­пу­стую кор­зин­ку: ле­жит на бо­ку, а яго­ды вы­ва­ли­лись пря­мо в кра­пи­ву. Мальчик наг­нул­ся по­ни­же, при­нял­ся их со­би­рать. Вдруг ус­лы­шал тот же са­мый стон, на этот раз сов­сем близ­ко, слов­но кто-то взды­хал пря­мо под ухом, из зарослей крапивы. Ко­стик по­доб­рал ва­ляв­шую­ся вет­ку, стал при­ги­бать кра­пи­ву, про­дви­га­ясь впе­ред, в ту сто­ро­ну, от­ку­да шел звук.

– Ох, ой, о-о-о-й! – слы­ша­лось уже сов­сем гром­ко. Ко­стик бро­сил вет­ку, снял ко­рот­кую ру­ба­шон­ку, на­ки­нул ее на упря­мые сте­бли кра­пи­вы, стал при­ми­нать их, не счи­та­ясь с ко­лю­чи­ми уку­са­ми, что­бы де­ло по­шло ско­рее. Ко­лен­ки уже го­ре­ли, как по­сы­пан­ные чер­ным пер­цем, но он не об­ра­щал на них вни­ма­ния.

– Кто там, от­ве­чай­те! – крик­нул Ко­стик, и… чуть не упал на ста­рый, ви­ди­мо, еще про­шло­год­ний пе­нек. Отец Ко­сти­ка был дро­во­се­ком, по­э­то­му в пень­ках и де­ре­вьях Ко­стик раз­би­рал­ся. Но что это, вер­нее, кто это? Из верх­ней рас­ще­ли­ны в пень­ке, остав­шей­ся от уда­ра то­по­ром, тор­ча­ли две ма­лень­кие нож­ки в ма­лю­сень­ких де­ре­вян­ных баш­мач­ках, из ни­жней – вы­со­вы­ва­лись две ма­лю­сень­кие руч­ки и го­ло­ва че­ло­веч­ка, ко­то­рый и все­го-то был… не боль­ше спи­чеч­но­го ко­роб­ка.

– Ох, ой, о-о-о-й! – не пе­ре­ста­ва­ло пла­кать и сто­нать это су­ще­ство, нес­мо­тря на то, что по­мощь уже приш­ла.

Ко­стик бро­сил ру­ба­шон­ку на тра­ву, раз­рос­шую­ся воз­ле ос­но­ва­ния пень­ка, на­сту­пил на нее но­га­ми, потом – ко­лен­ка­ми, наг­нул­ся, от­тя­нул боль­шую ще­пу со всей си­лой, ка­кая бы­ла в ру­ках, и ос­то­рож­но вы­та­щил че­ло­веч­ка. Так же ос­то­рож­но по­са­дил его на пе­нек, да­вая прий­ти в се­бя. Че­ло­ве­чек уже не сто­нал, а во все гла­за смо­трел на маль­чи­ка, по­ти­рая и раз­ми­ная ма­лю­сень­кие руч­ки и нож­ки. Ко­стик не знал, чем еще по­мочь ему, бо­ял­ся да­же до­тра­ги­вать­ся, что­бы не при­чи­нить вре­да, и в не­ре­ши­тель­но­сти стоял ря­дом. На­ко­нец наб­рал­ся ду­ху и спро­сил:

– Ты кто?

– Ты ме­ня не уз­нал? Я – гном, зо­вут ме­ня Буль. – Че­ло­ве­чек уже удоб­но си­дел на пень­ке, устро­ив­шись на са­мом кра­ешке и пе­ре­ки­нув нож­ку за нож­ку. – А кто ты, и как те­бя зо­вут?

– Ме­ня зо­ву Ко­стик, жи­ву я в де­рев­не Ду­боч­ки и… ни­ког­да в жиз­ни не ви­дел гно­мов, а толь­ко слы­шал о них, – сказал мальчик, не пе­ре­ста­вая удив­лять­ся. – Так вот они ка­кие, ока­зы­ва­ет­ся!

Оба с ин­те­ре­сом рас­сма­три­ва­ли друг дру­га, осо­бен­но Ко­стик: гля­дя на ма­лень­ко­го че­ло­веч­ка, он при­по­ми­нал те сказ­ки, в ко­то­рых рас­ска­зы­ва­лось о гно­мах – вспом­нил нес­коль­ко... А Буль тем вре­ме­нем прио­бо­дрил­ся, от­рях­нул­ся, ста­ра­ясь вы­гля­деть как мож­но луч­ше, слов­но был… ар­ти­стом. Он улыб­нул­ся, как по­ка­за­лось Ко­сти­ку, ко­ми­че­ски и тут же спу­стил­ся вниз, на тра­ву. По­ша­рил во­круг, ныр­нул под вы­ле­заю­щие из зе­мли кор­ни пень­ка и до­стал от­ту­да ма­лю­сень­кий (пра­вда, смя­тый), яр­ко-ро­зо­вый кол­па­чок. Рас­пра­вил его и на­дел.

– Ну, как я? – спро­сил он у Ко­сти­ка:

– На­стоя­щий ар­тист! – в восхищении от­ве­тил Ко­стик.

– А что та­кое «ар­тист»? – спросил Буль.

– Раз­ве ты не зна­ешь?

– Нет, – от­ве­тил Буль. – Ведь я еще ма­лень­кий и об ар­ти­стах ни­че­го не слышал.

Ко­стик за­ду­мал­ся о том, как объяс­нить Бу­лю про ар­ти­стов, – по­нял, что ма­лыш­ка Буль и те­ле­ви­зо­ра в гла­за не ви­дел, а сам Ко­стик пред­ста­влял ар­ти­стов в основном по те­ле­пе­ре­да­чам. Тог­да мальчик спро­сил:

– А петь, тан­це­вать, ба­ло­вать­ся ты ведь уме­ешь?

Буль слов­но ждал это­го во­про­са, и в ответ так и за­та­ра­то­рил, под­пры­ги­вая на каж­дом сло­ве:

– Еще как, еще как! Ведь мне, приз­на­ть­ся чест­но, толь­ко это и нра­вит­ся! Ужас­но лю­блю устраи­вать вся­кие бе­зо­бра­зия с жуч­ка­ми, с му­ра­вьиш­ка­ми, стре­ко­за­ми! А ты ме­ня спро­си, спро­си, как я… ну, как я ока­зал­ся в та­ком по­ло­же­нии… ну, за­стрял в пень­ке? Мы тут устрои­ли це­лую воз­ню, на пень­ке, и я по­спо­рил с ежи­ком, что до­ста­ну клад из-под это­го са­мо­го пе­неч­ка. А ежик Жик с ля­гу­шон­ком Ква­ком толь­ко по­сме­ива­лись  на­до мной: не ве­ри­ли, что там есть клад и что я его до­ста­ну. Представляешь?

– Ну и как? До­стал? – все больше удивлялся Ко­стик.

Буль сра­зу же опе­ча­лил­ся и от­ри­ца­тель­но по­ка­чал го­ло­вой:

– Нет, как ви­дишь, нет… По­лез я за эт­им «кла­дом», угодил в ловушку, да и за­стрял там – они пы­та­лись ме­ня вы­та­ски­вать, как толь­ко мо­гли, но у них ни­че­го не по­лу­ча­лось. – Буль за­ра­нее ре­шил, что пла­кать ни за что не бу­дет. – Ква­кать и смеять­ся – это, зна­ешь ли, про­сто, а по­мочь в бе­де го­раз­до труд­нее!

– Что же, твои прия­те­ли ­про­сто бро­си­ли те­бя? – воз­му­тил­ся Ко­стик.

– Нет, что ты, нет! – Буль уми­ли­тель­но при­жал ма­лень­кие руч­ки к гру­ди. – Оба дер­га­ли ме­ня ту­да-сю­да, сто раз пы­та­лись отор­вать эту ще­пу, да­же опи­сать не­воз­мож­но, что тут бы­ло, но Жи­ку ме­ша­ли его игол­ки, а Кваку не хватало сноровки, да и ухватиться за него не­воз­мож­но – он та­кой сколь­зкий! Они об­еща­ли по­ис­кать ко­го-ни­будь, кто по­мог бы мне, но до сих пор, вид­но, не на­шли… И если не ты, мне еще дол­го приш­лось бы то­мить­ся в та­ком… не­у­доб­ном по­ло­же­нии. Спа­си­бо те­бе, маль­чик Ко­стик, ведь… – Буль за­мял­ся и, при­по­ми­ная, что сле­ду­ет ска­зать в та­ких слу­чаях, про­из­нес: – Я… я… вот что: я те­бя от­бла­го­да­рю!

Ко­сти­ку ста­ло не­лов­ко и смеш­но од­но­вре­мен­но, и он от­ве­тил:

– Ну что ты, Буль! Так вы­шло, что мне уда­лось по­мочь те­бе. Ду­маю, что и ты без раз­ду­мий бро­сил­ся бы вы­ру­чать своих дру­зей и во­об­ще всех, кто нуж­дал­ся бы в тво­ей по­мо­щи.

– О, до­ро­гой Ко­стик! – вос­клик­нул рас­чув­ство­вав­ший­ся Буль и по­пы­тал­ся заб­рать­ся на сан­да­лик Ко­сти­ка, что­бы ока­за­ть­ся как мож­но бли­же к серд­цу маль­чи­ка. Ко­стик наг­нул­ся и по­са­дил гнома се­бе на ла­дош­ку, раз­гля­ды­вая необычное существо и уми­ля­ясь его ре­чам.

Буль, устро­ив­шись и тут, про­дол­жал с серьезностью:

– Ко­стик, я те­бе очень бла­го­да­рен, но ты еще не зна­ешь, что та­кое бла­го­дар­ность гно­мов. Мы, гно­мы, очень вни­ма­тель­ны к чув­ствам друг дру­га и всех, кто жи­вет в на­шем ле­су. Ста­ра­ем­ся дру­жить и ла­дить со все­ми, кто ве­сел и добр. Лю­дей об­хо­дим сто­ро­ной, по­то­му что… – Буль опять сму­тил­ся и сбил­ся… – Ты зна­ешь, я не очень хо­ро­шо объяс­няю те­бе пра­ви­ла, по ко­то­рым жи­вут гно­мы на­ше­го лес­но­го ро­да, по­то­му что я и сам еще – очень ма­лень­кий. Зна­ешь, я – са­мый млад­ший в се­мье. Нас трое бра­тьев: Буль – это я, Гуль – сред­ний и Муль – са­мый стар­ший из нас. А у те­бя есть бра­тья?

– Ни­ко­го у ме­ня нет, – гру­стно отоз­вал­ся Ко­стик, опу­ская Бу­ля на зем­лю. – Моя ма­ма умер­ла не­дав­но, а отец еще ра­нь­ше уе­хал в го­род на за­ра­бот­ки. Мы с ма­моч­кой жда­ли-жда­ли, а его все нет и нет. Так до сих пор и не вер­нул­ся. Да­же о ма­ми­ной смерти он не зна­ет…

От огор­че­ния Буль ра­сте­рял­ся, не сра­зу на­шел, что от­ве­тить, но его сле­зы ста­ли от­ве­том. Да, не­про­сто быть че­ло­ве­ком, да еще та­ким ма­лень­ким и нес­част­ным! Как нескладно устроен мир людей...

– По­ни­ма­ешь ли, ма­лыш, – вы­ти­рая сле­зы, про­го­во­рил Буль, – у гно­мов все иначе, но го­ре вез­де оди­на­ко­во. А сколь­ко те­бе лет?

– Ско­ро шесть, – от­ве­тил Ко­стик, го­то­вый и сам за­пла­кать от­то­го, что встре­тил нео­жи­дан­ное по­ни­ма­ние там, где и не ду­мал. – А те­бе?

– Мне? – с го­тов­но­стью от­клик­нул­ся Буль, улыб­аясь сквозь сле­зы – слов­но на­стоя­щий ар­тист. –  Мне – сто, Гу­лю – две­сти, а Бу­лю – три­ста. Это что! На­шим па­поч­ке и ма­моч­ке – по ты­ся­че лет. Пред­ста­вля­ешь?

– Не­у­же­ли так мо­жет быть? – про­тя­нул Ко­стик не­доу­мен­но.

– Еще и как мо­жет! – улыбнулся Буль. Он ужас­но об­ра­до­вал­ся, что су­мел от­влечь маль­чи­ка от го­рест­ных дум. – А на­шей те­туш­ке Ве­ру­ле и дя­дюш­ке Ни­ку­лю по ты­ся­че с лиш­ним, и ни­че­го – оба как мо­ло­дые. Мы иног­да хо­дим к ним в го­сти, в со­сед­ний лес, это к вос­то­ку от ва­ших Ду­боч­ков. Там жи­вут и на­ши ба­буш­ки и де­душ­ки, а уж сколь­ко им лет, да­же не спра­ши­вай, я по­ка не умею счи­тать до… – Тут Буль опять зап­нул­ся. – Ну, я еще ма­лень­кий, мне про­сти­тель­но! А ба­буш­ка Тан­тил­ла – та на­столь­ко дав­но при­вы­кла скры­вать свой воз­раст, что, на­вер­ное, и са­ма уже за­бы­ла, сколь­ко ей лет! – Буль так и за­лил­ся звон­ким хо­хо­том, и Ко­сти­ку ни­че­го не оста­ва­лось, как за­смеять­ся вме­сте с ним.

Нео­жи­дан­но Буль вспом­нил что-то неприятное, да­же пом­рач­нел при этом и слов­но пе­ре­стал быть ар­ти­стом. Нахмурился и ска­зал Ко­сти­ку:

– Ну, смех смехом, но по­ра по­ду­мать вот о чем – о воз­вра­ще­нии. Сна­ча­ла под­ни­ми-ка свою одеж­ду, от­рях­ни па­нам­ку и ско­рее одень­ся, а то про­сту­дишь­ся. Вот так, по­спе­ши, а то – вре­мя не ждет.

Ко­стик по­ду­мал, что и в са­мом де­ле следует одеть­ся. Он вы­трях­нул ру­ба­шеч­ку, на­дел ее, нем­но­го вздра­ги­вая на прох­лад­ном ве­тер­ке. Вме­сте с Бу­лем со­бра­ли в кор­зин­ку рас­сы­пан­ные яго­ды. Нуж­но вы­ка­раб­кать­ся из ов­ра­га на­верх, по­бли­же к сол­неч­но­му те­плу. Но ку­да ид­ти по­том?

Ког­да они уже бы­ли на­вер­ху, Буль об­ра­до­вал­ся, улыбнулся:

– Ты не вол­нуй­ся, те­перь мы не про­па­дем. Даль­ше я до­ро­гу знаю.

Они про­шли по кру­той троп­ке на ту са­мую по­лян­ку, от­ку­да Ко­стик сва­лил­ся пря­мо на го­ло­ву Бу­лю. Теперь они оба могли вполне успокоиться: дальше дорогу знают! Буль не­мед­лен­но ки­нул­ся впе­ред, лов­ко и бе­зо­ши­боч­но выбирая путь. Его ро­зо­вый кол­па­чок то про­па­дал в гу­стой тра­ве, то по­являл­ся на ко­со­го­ре:

– Ко­стик, Ко­стик, иди сю­да, тут мо­ре зе­мля­ни­ки, пра­вда, я ни­ког­да не ви­дел мо­ря, но ду­маю, что это оно и есть!

То-то раз­долье! Ку­выр­ка­лись, ва­ля­лись в тра­ве, ла­ко­ми­лись зе­мля­ни­кой, лю­бо­ва­лись се­ре­бри­сты­ми стре­ко­за­ми, ню­ха­ли неж­ные фиал­ки. Кор­зин­ка Ко­сти­ка уже на­пол­ни­лась до­вер­ху. Не­бо бы­ло яс­ным и чи­стым, но сол­ныш­ко на­чи­на­ло кло­нить­ся к за­ка­ту.

Все, хватит резвиться, по­ра до­мой.

– Мне по­ра, – ска­зал Ко­стик, по­пра­вляя па­нам­ку.

– И мне по­ра, тем бо­лее, что… – Буль нео­жи­дан­но умолк. – По­ни­ма­ешь, Ко­стик, мне по­ла­га­лось вер­нуть­ся до­мой еще вчера, но ты же зна­ешь, что ме­ня за­дер­жа­ло. – Буль по­че­сал ма­лю­сень­кий за­ты­лок, сдви­нув на­бок кол­па­чок. –  Те­перь ме­ня ждет встре­ча с бра­тья­ми. Не хо­чу ска­зать, что мне «всы­плют» за та­кую дол­гую от­луч­ку, толь­ко и по го­лов­ке не по­гла­дят. – Он эле­гант­но снял свой кол­па­чок и по­кло­нил­ся Ко­сти­ку. – Бла­го­да­рю еще раз от всей ду­ши и при­гла­шаю к нам в го­сти, при­чем не­мед­лен­но, по­то­му что обя­зан поз­на­ко­мить мо­их бра­тьев с то­бой, мо­им осво­бо­ди­те­лем. Та­кие у нас, гно­мов, пра­ви­ла. Наш до­мик уже близ­ко, и если мы по­торопимся, то че­рез… – как у лю­дей счи­та­ют вре­мя? – Сло­вом, ми­нут… че­рез де­сять бу­дем на ме­сте. Не воз­ра­жа­ешь?

Ко­стик не ус­пел от­ве­тить, как Буль уже кри­чал, обог­нув се­мей­ство гла­за­стых му­хо­мо­ров и убе­жав за ку­сты жи­мо­ло­сти:

– Ско­рей, не от­ста­вай, не бу­дем те­рять вре­мя!

Ка­за­лось, что пти­цы ще­бе­та­ли во­круг мо­ло­день­ких ело­чек:

– Чир, чир, чир! Не те­ря­йте вре­мя!

Про­ныр­нув­ший ми­мо зай­чо­нок за­дел хво­сти­ком сте­бель­ки ко­ло­коль­чи­ков, и цвет­ки то­нень­ко про­зво­ни­ли:

– Динь, динь, динь! Не те­ря­йте вре­мя!

Сколь­знув­шая за му­ра­вей­ник ящер­ка су­хо про­ше­ле­сте­ла:

– Шур, шур, шур! Не те­ря­йте вре­мя!

***

 Они за­вер­ну­ли за ду­бо­вую ро­щи­цу, за се­мей­ку мо­ло­дых дуб­ков – там как раз на­чи­на­лась пря­мая до­ро­га в де­рев­ню, где жил Ко­стик. «На­вер­ное, де­рев­ню и наз­ва­ли Ду­боч­ка­ми по­то­му, что ря­дом мно­го ду­бов», – ду­мал Ко­стик вся­кий раз, ког­да ока­зы­вал­ся рядом, и дубы шумели листвою в ответ, подтверждая догадку мальчика. Костик любил бегать сюда с деревенскими ребятами: и летом, и зимой не было лучшего места для веселых игр, катанья на лыжах.

Да и с папой ходили, и с мамочкой... И зачем вспоминать теперь?

Толь­ко ку­да его ве­дет торопыга Буль?

– Дол­го еще? – спро­сил Ко­стик у гно­ма, поч­ти не сбав­ляв­ше­го ско­ро­сти. – Ну и бы­стро ты бе­жишь, прямо летишь, а го­во­рил, что ма­лень­кий. Я едва успеваю за тобой! Раз­ве ты не устал?

– Ой, сто­лет­няя моя го­ло­ва! – опом­нил­ся Буль и сбавил ход. – Как же я за­был, что человеческие дети бы­стро уста­ют, а взрослые еще бы­стрее? Про­сто я и впра­вду по­ка еще ма­лень­кий, и не все пра­ви­ла вежливости вы­учил, не все по­вад­ки зве­рей и лю­дей знаю, не все за­ко­ны при­ро­ды пом­ню. Ну, хо­чешь, пе­ре­дох­нем, да тут уже близ­ко осталось. Вон, ви­дишь: на­пра­во, не до­хо­дя до реч­ки – лу­жай­ка, а сбо­ку от нее – боль­шая со­сна. Видишь? Ря­дом с ней – наш дом.

– Лад­но, не бу­дем те­рять вре­мя, – со­гла­сил­ся Ко­стик. Буль уже не ле­тел впе­ред сло­мя го­ло­ву, а шел уме­рен­ным ша­гом, поч­ти не уда­ля­ясь в сто­ро­ну, со­би­рая меж­ду де­лом ка­кие-то тра­вин­ки, ле­пе­сточ­ки, ко­реш­ки. – Что ты де­ла­ешь, за­чем?

– Как за­чем? – на хо­ду от­ве­чал Буль. – Это ле­чеб­ные растения. Придем домой и за­ва­рим их вме­сте с су­хой хво­ей: хо­ро­шо уста­лость сни­ма­ют.

– По­че­му же с су­хой, ведь и све­жей пол­но? – уди­вил­ся Ко­стик. Ему не приходилось собирать лечебные растения, он только видел, как мама приносила свежие травы и цветы, а потом просушивала их на веранде.

– Но те, сухие-то игол­ки – из дру­го­го ле­са, еще в про­шлом го­ду в опре­де­лен­ное вре­мя со­бра­ны, за­был, в ка­кое, – рас­суж­дал Буль по-взро­сло­му. – Зи­мой за­ва­рим, до­ба­вим ту­да мед­ку, а по­том… а затем...

– А за­тем спро­сим: где же ты был столь­ко вре­ме­ни, бра­тиш­ка, и ко­го ве­дешь с со­бой? – вдруг про­зву­чал чей-то резкий го­лос поч­ти из-под ног Ко­сти­ка – тот от нео­жи­дан­но­сти чуть не сва­лил­ся, рез­ко оста­но­вив­шись. Мальчик прис­мо­трел­ся и уви­дел на обо­чи­не до­рож­ки гно­ма, очень по­хо­же­го на Бу­ля, толь­ко кол­па­чок у не­го был  яр­ко-жел­тый. Буль тут же по­вер­нул го­ло­ву на звук – с ра­до­стью под­бе­жал к толь­ко что по­явив­ше­му­ся гно­му, бро­сил­ся на шею.

– Здра­вствуй, до­ро­гой Гуль! – вос­клик­нул Буль, не да­вая ни­ко­му вымолвить ни сло­ва. – Я те­бе сей­час все объяс­ню. Это – Ко­стик, а это – мой бра­тик Гуль. Как я рад, что вы поз­на­ко­ми­тесь!

 Буль нас­ко­ро пе­ре­ска­зал Гу­лю ис­то­рию свое­го ис­чез­но­ве­ния и осво­бож­де­ния, на что тот отвечал строго:

– Это­го и сле­до­ва­ло ожи­дать, ведь сколь­ко раз те­бя пре­ду­преждали: будь ос­то­рож­нее, да ты и слу­шать не хо­тел! Мы с Му­лем сна­ча­ла не очень вол­но­ва­лись, но потом ви­дим, де­ла пло­хи. Толь­ко со­бра­лись на по­и­ски, как ты на­шел­ся сам или не сов­сем сам. – Гуль об­ра­тил­ся к Ко­сти­ку. – А ты, Ко­стик, по-на­стоя­ще­му сме­лый маль­чик. Ты вы­ру­чил на­ше­го ма­лы­ша-Буль­чон­ка, и мы те­бе очень бла­го­дар­ны. Очень! Пожалуйста, идем с на­ми. Не бой­ся, мы те­бя на­дол­го не за­дер­жим.

– Хо­ро­шо, – в ко­то­рый раз за этот день со­гла­сил­ся Ко­стик, и с грус­тью по­ду­мал, что, ког­да он ни вер­нись до­мой, его ждать не­ко­му, кро­ме ко­та Бар­си­ка и двор­няж­ки Лай­ки.

Те­перь уже два ма­лень­ких гно­ма шли впе­ре­ди маль­чи­ка, и ему при­хо­ди­лось по­спе­шать за ни­ми. Раз, два, три – и они уже воз­ле боль­шой со­сны, о ко­то­рой го­во­рил Буль. Гуль ска­зал:

– Вот здесь мы и жи­вем. За­хо­ди в наш дом, Ко­стик.

Ко­стик изу­млен­но огля­дел­ся по сто­ро­нам: солнце ви­се­ло над вер­хуш­ка­ми де­ре­вьев, ос­ве­щая всю изу­мруд­ную лу­жай­ку це­ли­ком, осы­пая зо­ло­том со­сну, стоя­щую, как страж в свер­каю­щих ры­цар­ских убо­рах. Цве­ты, на­се­ко­мые, ра­сте­ния – вро­де та­кие же, как вез­де, но… Все го­во­ри­ло о чем-то необыч­ном – Ко­сти­ку по­ка­за­лось, что он здесь был не­дав­но, только позавчера, но всей этой кра­со­ты не за­ме­чал.

И где же дом? Ни­ка­ко­го до­ма не бы­ло вид­но.

– По­гля­ди сю­да, Ко­стик, – поз­вал Гуль, ис­чез­нув под боль­шим ло­пу­хом. Ко­стик наг­нул­ся и… уви­дел на­стоя­щую, толь­ко очень ма­лень­кую из­буш­ку, с рез­ны­ми око­шеч­ка­ми, с тре­хъя­рус­ной кры­шей и тру­бой, с двер­цей и кры­леч­ком… И вся избушка – не боль­ше фут­боль­но­го мя­ча, ка­ким они с прия­те­ля­ми го­ня­ли на улице! Гуль уже стоял на по­ро­ге, при­гла­шая Ко­сти­ка же­стом. Буль под­нял­ся по ми­ни­а­тюр­ным сту­пень­кам, встал воз­ле две­ри, дер­гая за зво­но­чек. Тот­час же дверь рас­пах­ну­лась, и на ма­лень­ком по­рож­ке по­ка­зал­ся… еще один гном, очень по­хо­жий на двух пер­вых. Сто­ит ли го­во­рить, что Ко­стик уже до­га­дал­ся: это – тре­тий гном, Муль, ко­то­ро­му три­ста лет, стар­ший брат Бу­ля и Гу­ля!

Муль, как стар­ший брат, про­явил боль­шую вы­держ­ку, что­бы на по­ро­ге соб­ствен­но­го до­ма не уточ­нять, ко­го же в го­сти при­ве­ли его млад­шие, не столь ра­зум­ные, как он сам, бра­тиш­ки. Муль счи­тал се­бя му­дрым и ра­зум­ным: он про­жил на све­те го­раз­до доль­ше своих бра­тьев и знал, что от лю­дей мож­но ждать че­го угод­но. Но раз гость уже на по­ро­ге…

Муль пов­то­рил при­гла­ше­ние са­мым ве­жли­вым об­ра­зом.

– Но как же мне вой­ти? Ведь в ва­шем до­ме да­же… мой сан­да­лик не по­ме­стит­ся! – с от­чая­ни­ем вы­па­лил Ко­стик, от­ста­вляя в сто­рон­ку пол­ную кор­зин­ку. – Что же де­лать?

 – Не сто­ит огор­ча­ть­ся, дру­жок, – мяг­ко ус­по­ко­ил его Муль. – Не при­пом­ню та­ко­го слу­чая, что­бы те, ко­го мы от ду­ши при­гла­ша­ли, не смо­гли «по­ме­стить­ся» в на­шем до­ме. Наш мир ра­зу­мен и прост. Все на­ши го­сти дол­жны счи­тать­ся с на­ши­ми за­ко­на­ми и пра­ви­ла­ми. Глав­ное, что­бы к нам при­хо­ди­ли толь­ко те, у ко­го доб­рое серд­це и чест­ные на­ме­ре­ния. Уже по­нят­но, что ты не за­мы­шля­ешь ни­че­го дур­но­го, по­э­то­му пов­то­ри за мной одно ко­ро­тень­кое че­тве­ро­стишье; мы, гно­мы учи­м его на третьем го­ду лес­ной шко­лы. Эти строч­ки нуж­но знать на­и­зусть с тем, что­бы на­у­чить им своих но­вых дру­зей или тех, кто за­слу­жи­ва­ет до­ве­рия. Толь­ко про­из­не­ся эти сло­ва, гость мо­жет вой­ти в дом, не на­ру­шая за­ко­нов и пра­вил на­ше­го ми­ра. Ты по­нял, о чем я го­во­рю? Об­еща­ешь ли со­блю­дать на­ши усло­вия?

Ко­стик опять сму­тил­ся, уже де­ся­тый раз за этот день, но, по­сколь­ку был сме­лым, от­ве­тил ре­ши­тель­но:

– Я все по­нял. Об­ещаю со­блю­дать. Ни­ко­му ни­че­го пло­хо­го не же­лаю.

– Тог­да пов­то­ряй, – ве­лел Муль: 

Здра­вствуй­те, гно­мы, друзья и род­ня,
В мир нез­на­ко­мый впу­сти­те ме­ня.
Я ни­ко­го не хо­чу оби­жать
И об­ещаю ваш мир ува­жать! 

– Ка­кое про­стое сти­хо­тво­ре­ние! – об­ра­до­вал­ся Ко­стик. – И я его уже за­пом­нил! – он уве­рен­но пов­то­рил эти сло­ва и… тут же уме­нь­шил­ся до раз­ме­ров са­мих гно­мов, че­му не­ска­зан­но уди­вил­ся: – Ой! – он по­смо­трел на свою кор­зин­ку – и не уз­нал: она мо­мен­таль­но вы­рос­ла в раз­ме­рах и ста­ла как огром­ная пле­те­ная из­ба, а яго­ды –  с ар­буз!

Та­ких чу­дес и в дет­ских те­ле­пе­ре­да­чах не по­ка­зы­ва­ли!

– Не бой­ся, – улы­ба­лись бра­тья-гно­мы, а ма­лыш Буль (ой, и впра­вду, са­мый ма­лень­кий из… нас, то есть из всех!) уже тя­нул Ко­сти­ка за ру­ку на сту­пень­ки, а по­том в дом. Ни­ког­да бы в жиз­ни Ко­стик не до­га­дал­ся, что у гно­мов есть до­ми­ки, да еще та­кие ми­лень­кие! В при­хо­жей, на ве­шал­ке, ви­сят три раз­но­цвет­ные кур­точ­ки: ро­зо­вая, жел­тая и си­няя. Над ни­ми  – толь­ко один кол­па­чок, си­не­го цве­та. «Это – ша­поч­ка Му­ля», – до­га­дал­ся Ко­стик и ока­зал­ся прав: Буль и Гуль тут же по­ве­си­ли свои ша­поч­ки по ме­стам. За­тем все трое сня­ли баш­мач­ки, по­ста­ви­ли их в один ряд под ла­во­чку, рас­пра­ви­ли сбив­ший­ся по­ло­ви­чок. Аккуратные! Ко­стик при­стро­ил ту­да же свои сан­да­ли­ки. В при­хо­жей ви­тал тон­кий аро­мат трав и ра­сте­ний, ви­сев­ших су­хи­ми пуч­ка­ми на стен­ке, за ко­то­рой на­хо­ди­лась кух­ня.

– Так тра­вы ско­рее сох­нут, – объяс­нил Гуль пе­ред тем, как про­ве­сти Ко­сти­ка по уютным и опрят­ным ком­нат­кам. – Моя обя­зан­ность – заведовать библиотекой, хра­нить ста­рые кни­ги, со­блю­дать тра­ди­ции на­шей се­мьи, изу­чать ста­рин­ные ме­то­ды ле­че­ния; так­же я сле­жу, что­бы трав хва­та­ло на це­лый год и к то­му же что­бы они бы­ли хо­ро­ши­ми. Вот, на­при­мер, по­смо­трим, что се­год­ня нам при­нес Буль, и пусть не опра­вды­ва­ет­ся, что ма­лень­кий и не за­пом­нил, че­му я его ­у­чил: по­ло­ви­на собранных им трав ни­ку­да не го­дит­ся, к со­жа­ле­нию. Лад­но, мы по­том по­го­во­рим… – При эт­их сло­вах Буль нес­коль­ко сту­ше­вал­ся, но не­на­дол­го. – Муль у нас – глав­ный в до­ме. Он сле­дит за хо­зяй­ством: за со­дер­жа­нием по­ме­ще­ния, за тем, что­бы стены не расшатывались, кры­ша не про­те­ка­ла, ок­на не скво­зи­ли, что­бы про­дук­тов хва­та­ло. Ког­да Буль по­дра­стет и на­бе­рет­ся ума-ра­зу­ма, он бу­дет от­ве­чать за при­го­то­вле­ние пи­щи, за со­стоя­ние одеж­ды, а по­ка он толь­ко учит­ся все­му это­му. А чи­стим, мо­ем, сти­ра­ем, уби­ра­ем – все со­об­ща и без кон­ца. 

Ко­стик огля­дел кух­ню, комнаты, надолго задержался в комнате Гуля: в по­суд­ном шкаф­чи­ке стояла про­стая, но изящ­ная гли­ня­ная по­су­да. На кни­жных пол­ках ров­неньки­ми ря­доч­ка­ми рас­по­ло­жи­лись кни­ги. По ко­реш­кам бы­ло за­мет­но, что не­ко­то­рые из них очень ста­рые, дру­гие – по­но­вее. Ког­да за­шли в го­сти­ный заль­чик, Ко­сти­ку пон­ра­ви­лось, что по сте­нам ви­сят пор­тре­ты гно­мов, пей­за­жи и на­тюр­мор­ты.

– Это –  на­ши пред­ки, – по­яснил Гуль. – А напротив –  наши ри­сун­ки.

Все во­круг ды­ша­ло чи­сто­той… У Ко­сти­ка да­же ды­ха­ние пе­рех­ва­ти­ло при ви­де то­го ую­та, то­го идеального по­ряд­ка, ко­то­рые он уви­дел в жи­ли­ще своих но­вых дру­зей. По­ду­мать толь­ко, сколь­ко сил и вре­ме­ни нуж­но по­тра­тить на это! Опять с грус­тью вспом­нил, как у не­го в до­ме все за­пу­ще­но: не то, что го­стей при­гла­шать, а сам­ому на­хо­дить­ся не­при­ят­но. Вот ког­да бы­ла жи­ва ма­ма… «Лад­но, ког­да вер­нусь, – по­ду­мал он, – сразу же нач­ну на­во­дить по­ря­док!»

Гостя проводили к умывальнику, а потом усадили за стол.

– Те­бе нра­вит­ся у нас? –  спро­си­ли гно­мы в один го­лос.

– Очень, очень нра­вит­ся! – вос­кликнул Ко­стик. – Вы такие трудяги, про­сто мо­лод­цы, не то, что я… – Ко­сти­ку захо­те­лось рас­пла­ка­ть­ся.

– По­жа­луй­ста, до­ро­гой Ко­стик, ус­по­кой­ся, – остановил его Муль. –  все не могут жить одинаково, и не стоит расстраиваться по этому поводу... И хочу сказать, что и ты оказался молодцом! По­ка вы бе­се­до­ва­ли с Гу­лем, Буль­чо­нок уже доложил мне о том, что с ним про­изо­шло в ов­ра­ге – и зна­ешь, что? На­вер­ное, слу­чив­ше­еся с ним – не сам­ое страш­ное в жиз­ни, толь­ко хо­тел бы я взгля­нуть на ежи­ка и ля­гу­шон­ка, ко­то­рые не удос­ужи­лись пе­ре­дать мне или еще ко­му-ни­будь что­бы Бу­лю при­сла­ли по­мощь! В лес­ной шко­ле это про­хо­дят в пер­вый год об­уче­ния… Бла­го­да­рим те­бя от ду­ши, до­ро­гой Ко­стик. Мы – твои дол­жни­ки. Ты очень по­мог ма­лы­шу, и еще не из­вест­но, чем бы де­ло кон­чи­лось, ока­жись ря­дом, на­при­мер, шаль­ная га­дю­ка или разъя­рен­ная кры­са…

Тут ма­лыш Буль, Буль­чо­нок, дав­но по­за­бывший об опас­но­сти, ко­то­рая ему еще не­дав­но гро­зи­ла, вско­чил пря­мо из-за сто­ла и, пол­ный ра­до­сти, стал при­тан­цо­вы­вать, по­том хо­дить ко­ле­сом, при­пе­вая: 

Все про­шло, ни­ко­го не бо­юсь,
По­то­му я те­перь ве­се­люсь!
Ве­се­люсь, ве­се­люсь, ве­се­люсь,
От ве­се­лья пою и кру­жусь! 

– Ну и ар­тист, на­стоя­щий ар­тист! – снова произнес Ко­стик, не пы­та­ясь сдер­жи­вать улыб­ку. Гуль и Буль снис­хо­ди­тель­но смо­тре­ли на млад­ше­го бра­та, про­щая ему его «ак­тер­ский вы­ход» не по эти­ке­ту. Они лю­би­ли свое­го бра­тиш­ку, зна­ли, ка­кой он ша­ло­вли­вый и  ув­ле­ка­ющий­ся. Хо­ро­шо, что все обо­шлось! Муль ска­зал на­ко­нец:

– Все же да­вай­те об­едать, что­бы не то­мить дорогого го­стя. Про­дол­жу приятную тему: Гуль недавно го­во­рил о тра­вах, а я расскажу о нашей еде,  это бу­дет уме­стно к тра­пе­зе. С точ­ки зре­ния лю­дей, у нас необыч­ные блю­да. Лю­дям они мо­гут по­ка­за­ть­ся не сов­сем вкус­ны­ми, но для нас важ­нее их по­лез­ность – для под­дер­жа­ния здо­ро­вья. Го­то­вить та­кие блю­да – це­лое ис­кус­ство. Ска­жу те­бе, Ко­стик, что в каж­дое ку­ша­нье мы вло­жи­ли осо­бый смысл, на­при­мер: в са­ла­те из ко­реш­ков ре­пей­ни­ка – ко­рень брат­ства, в оре­хо­вом тор­те – кре­пость друж­бы, в ком­по­те из ши­пов­ни­ка – чи­сто­та и яс­ность по­мы­слов. Так ты­ся­че­ле­тия­ми гно­мы обе­ре­га­ют се­бя от бо­лез­ней, от нес­ча­стий, от разъе­даю­ще­го тле­ния… – как бы это вы­ра­зить­ся по-ва­ше­му? – рав­но­ду­шия или за­ви­сти. По­ни­ма­ешь?

– Ко­неч­но, – ска­зал Ко­стик. – Я вас от­лич­но по­ни­маю, хо­тя еще не учил­ся ни в ка­кой шко­ле, тем бо­лее – в лес­ной. Ва­ша еда красиво выглядит и очень вкус­но пах­нет.

– Так уго­щай­ся, по­жа­луй­ста!

Ко­сти­ку по­ка­за­лось, что он ни­че­го при­ят­нее еще не ку­шал, кро­ме, ко­неч­но, ма­ми­ных пи­рож­ков с ка­пу­стой или с яго­да­ми, но что об этом вспо­ми­нать… Вот ско­ро по­дра­стет, на­у­чит­ся че­му-ни­будь хо­ро­ше­му, а по­том… Хоть бы не рас­пла­ка­ть­ся! Но, от­пи­вая гло­ток за глот­ком, упле­тая лож­ку за лож­кой, Ко­стик по­чув­ство­вал, что сле­зы от­сту­пи­ли да­ле­ко,  тос­ка ухо­дит, а на ду­ше ста­но­вит­ся свет­лее. Гно­мы смо­тре­ли на не­го одоб­ри­тель­но. На слад­кое ели торт, потом пили мятный чай. Очень вкус­но! Ко­стик по­бла­го­да­рил за уго­ще­ние, а в ду­ше не уста­вал уми­лять­ся все­му, что уви­дел и от­ве­дал толь­ко что. В кон­це об­еда Муль до­ба­вил, что ле­том за­ме­ча­тель­но об­еда­ет­ся и на све­жем воз­ду­хе, а зи­мой – толь­ко до­ма.

– Ска­жи­те: а как вы про­во­ди­те сво­бод­ное вре­мя? – спро­сил Ко­стик,  имея в ви­ду раз­вле­че­ния и игры.

 – Сво­бод­ное? Сво­бод­ное – от обя­зан­но­стей? – гно­мы пе­ре­гля­ну­лись меж­ду со­бой, и Ко­стик ре­шил, что они не по­ня­ли его во­прос.

Ко­неч­но, гно­мы по­ня­ли, но по-сво­е­му.

– Са­мая воль­ная по­ра – у млад­ших гно­мов, по­ка те не по­дра­стут, а затем жизнь по­тре­бу­ет ис­пол­не­ния обя­зан­но­стей, о них мы уже вспоминали, и замечу, что обязанности нас не тяготят, – от­ве­тил за всех тро­их Гуль. – В остав­ше­еся вре­мя за­ни­ма­ем­ся твор­че­ством, как ви­дишь: ри­су­ем, тан­цу­ем, по­ем, ма­сте­рим раз­ные по­дел­ки. Ле­том сво­бод­но­го вре­ме­ни го­раз­до ме­нь­ше, а зи­мой – боль­ше, поч­ти как у лю­дей.

Ко­стик по­ни­маю­ще ки­вал го­ло­вой, раз­мы­шляя о жиз­ни гно­мов, все бо­лее на­хо­дя в ней об­ще­го с че­ло­ве­че­ской… Еще дол­го мож­но бы­ло бы раз­го­ва­ри­вать друг с дру­гом, но вре­мя не по­зво­ля­ло.

– Уже ста­но­вит­ся поз­дно, – на­ко­нец сказал маль­чи­ку Муль, – и мы не мо­жем доль­ше за­дер­жи­вать те­бя. Те­перь оста­лось толь­ко од­но: спро­сить, есть ли у те­бя со­кро­вен­ное же­ла­ние – и ка­кое? Мы в дол­гу пе­ред то­бой не останемся и по­ста­ра­ем­ся ис­пол­нить его, если смо­жем.

Ко­стик от­ве­тил, уже не чув­ствуя той го­ре­чи, с ко­то­рой во­шел в этот дом:

– Есть у ме­ня же­ла­ние, ко­неч­но, есть. Толь­ко я знаю, что оно – не­вы­пол­ни­мое, по­э­то­му и не бу­ду его на­зы­вать.

Тут ма­лыш Буль не вы­дер­жал и вы­па­лил то, что уз­нал от Ко­сти­ка еще в ов­ра­ге, в са­мом на­ча­ле их уди­ви­тель­но­го зна­ком­ства. Да му­дрый Муль, пе­ре­гля­ды­ва­ясь с Гу­лем, уже дав­но до­га­дал­ся обо всем… Спро­сил:

– С кем же ты жи­вешь?

– Приез­жа­ла ко мне ба­буш­ка, ма­ми­на ма­ма, хо­те­ла заб­рать с со­бой, да вдруг за­бо­ле­ла так, что ее са­му в боль­ни­цу увез­ли, – нео­хот­но от­ве­чал Ко­стик. –  Ни­че­го, со­се­ди об­еща­ли, что прис­мо­трят за мной, по­ка ба­буш­ка не по­пра­вит­ся. Так что мы жи­вем втро­ем – я, кот Бар­сик и  со­ба­ка Лай­ка: она – в буд­ке, во дво­ре, ох­ра­ня­ет ме­ня и весь дом.

Гно­мы об­ра­до­ва­лись, что Ко­стик не счи­та­ет се­бя сов­сем оди­но­ким. Муль по­до­шел к не­му, улыб­нул­ся и обнял крепко.

– Да ты, бра­тец, не го­рюй, и не та­кое бы­ва­ет у лю­дей, как, впро­чем, и у гно­мов… По­мочь мы те­бе по­про­бу­ем, допустим, не сра­зу… И за­пом­ни: ты всег­да мо­жешь рас­счи­ты­вать на нас. До­ро­гу сю­да че­ло­ве­ку труд­но най­ти, без про­вод­ни­ка не обой­тись. Но если по­на­до­бит­ся на­ша по­мощь или за­хо­чешь по­слать нам ве­сточ­ку, а то и ка­кой-ни­будь сиг­нал, при­хо­ди к трем боль­шим ду­бам – зна­ешь, ко­то­рые на краю ду­бо­вой ро­щи, у из­лу­чи­ны ре­ки? В ство­ле край­не­го ду­ба есть низ­кое, ши­ро­кое ду­пло. Мо­жешь оста­вить там, на­при­мер, за­пи­соч­ку для нас, а мы уж са­ми даль­ше раз­бе­рем­ся. Это очень близ­ко от де­рев­ни – при­хо­ди утром или днем, толь­ко не ве­че­ром, что­бы те­бе страш­но не бы­ло. До­го­во­ри­лись?

– Лад­но, – от­ве­чал Ко­стик.

Гно­мы про­во­ди­ли маль­чи­ка в при­хо­жую, где он об­ул свои сан­да­ли­ки, на­дел па­нам­ку. Гно­мы сто­яли, улы­ба­ясь, жда­ли, ког­да он бу­дет го­тов.

– А те­перь, Ко­стик, ска­жи: 

До­брые гно­мы, друзья и род­ня,
С ми­ром до­мой от­пу­сти­те ме­ня!

 – Очень пра­виль­ные сло­ва, – со­гла­сил­ся Ко­стик и пов­то­рил их. Не ус­пел за­кон­чить фра­зу, как… ока­зал­ся на изу­мруд­ной лу­жай­ке и вы­рос до нор­маль­ных раз­ме­ров, че­му при­ят­но уди­вил­ся. А в то же вре­мя гно­мы с огром­ной ско­ро­стью уме­нь­ши­лись, сно­ва пре­вра­тив­шись в ма­лю­ток, ко­то­рых в тем­но­те ни за что не за­ме­тить.

Они вы­шли на по­рог до­ми­ка, мах­ая ша­поч­ка­ми в знак про­ща­ния.

– До сви­да­ния! – крик­нул маль­чик, Буль и Муль крик­ну­ли то же сам­ое в от­вет, а Гуль тут же пред­ло­жил про­во­дить Ко­сти­ка до до­ма. Ко­стик силь­но от­не­ки­вал­ся, хо­тя в ле­су заметно стемнело. Но все уже бы­ло ре­ше­но, и отказ не принимался: Гуль двинулся вперед, обгоняя маль­чи­ка и ука­зы­вая ему путь. Ко­стик, под­хва­тив кор­зин­ку с яго­да­ми, еще раз по­про­щал­ся с осталь­ны­ми.

Отой­дя на два ша­га, Ко­стик обер­нул­ся: до­ми­ка слов­но и не бы­ло…

***

 Гуль с маль­чи­ком пришли в дубовую рощу, к тем трем боль­шим ду­бам, стоящим особняком у из­лу­чи­ны ре­ки, о ко­то­рых го­во­рил брат Муль.

– Ты здесь бы­вал? – спро­сил Гуль у Ко­сти­ка.

– Ко­неч­но, – от­ве­тил тот, – мы сю­да с ре­бя­та­ми ку­пать­ся хо­дим, толь­ко чуть-чуть ле­вее. Даль­ше ме­ня мож­но не про­во­жать. Я за­пом­нил все ва­ши на­пут­ствия, а до­ро­гу до­мой знаю, дой­ду сам.

– Хо­ро­шо, – со­гла­сил­ся Гуль. – Ты на ме­ня вни­ма­ния не об­ра­щай. В де­рев­не нам де­лать не­че­го, по­э­то­му еще прой­дусь нем­но­го, со­ста­влю те­бе ком­па­нию и вер­нусь об­рат­но. Спа­си­бо те­бе. Будь здо­ров, малыш!

Ко­стик на­кло­нил­ся по­ни­же:

– До сви­да­ния, ми­лый Гуль, я вас не за­бу­ду!

И Ко­стик при­пу­стил до­мой, при­бав­ляя ша­гу. Он спе­шил не зря: тем­не­ло все бы­стрее. Вот и родная де­рев­ня! По зна­ко­мой улоч­ке воз­вра­ща­лись до­мой за­поз­да­лые со­се­ди, из­да­ле­ка раз­да­ва­лось мы­ча­ние ко­ров, во дво­рах лая­ли со­ба­ки, в до­мах уже за­жи­гал­ся свет. От­пи­рая свою ка­лит­ку, Ко­стик чуть бы­ло не рас­сы­пал яго­ды. Сра­зу по­ста­вил кор­зин­ку на по­лен­ни­цу дров, что­бы не уро­нить не­ча­ян­но. Лай­ка ус­пе­ла за­дре­мать, но на пер­вый же звук вы­бе­жа­ла из буд­ки. Она ра­дост­но лая­ла и пры­га­ла, обли­за­ла все сан­да­ли­ки Ко­сти­ка. Он уви­дел, что ря­дом с ми­ской ле­жат об­гло­дан­ные ко­сти, зна­чит, при­хо­ди­ла со­сед­ка, те­тя Ма­тро­на, при­но­си­ла еду со­ба­ке, как об­еща­ла. Хорошо! Бар­сик си­дел на вы­со­ких пе­риль­цах крыль­ца, ап­пе­тит­но обли­зы­ва­ясь. Блю­деч­ко, стоя­щее в углу на ве­ран­де, бы­ло ото­дви­ну­то к стен­ке – ага, зна­чит, те­тушка Ма­тро­на не за­бы­ла и Бар­си­ка, на­ли­ла ему мо­лоч­ка. Ко­стик так устал, что ему ед­ва хва­ти­ло сил раздеться, умы­ть­ся и доб­рать­ся до по­сте­ли.

Мальчик ус­нул, как толь­ко го­ло­ва кос­ну­лась по­душ­ки…

Солнце дав­но уже за­ли­ва­ло све­том ком­на­ту, а Ко­стик все спал и спал. Толь­ко ког­да ча­сы-хо­ди­ки уже про­би­ли де­сять, маль­чик проснулся. Слад­ко зевая и по­тя­гиваясь, про­тер гла­за, спу­стил с кро­ва­ти но­ги, на­тя­нул ру­баш­ку и шор­ты. По­чув­ство­вал – вкус­ный за­пах, ка­жет­ся, пи­рож­ки… Ус­лы­шал: от­ку­да-то раз­да­ют­ся зна­ко­мые зву­ки, но слов­но уже за­бы­тые. Не может быть! Он вы­шел на кух­ню. Что это? Ма­ма, в зна­ко­мом си­нем ха­ла­ти­ке, си­де­ла на та­бу­рет­ке воз­ле окош­ка, об­ма­хи­ва­ясь ку­хон­ным по­ло­тен­цем. На сто­ле стоял про­ти­вень, при­кры­тый ши­ро­ким руш­ни­ком. Сы­тый Бар­сик раз­ва­лил­ся воз­ле ма­ми­ных ног, зе­вая и от­го­няя не­ви­ди­мых му­шек.

– Ма­моч­ка, моя ма­му­ля! – об­ра­до­вал­ся Ко­стик и бро­сил­ся ма­ме на шею. Она ед­ва ус­пе­ла ото­дви­нуть в сто­рон­ку про­ти­вень, что­бы маль­чик его не опро­ки­нул.

– Доб­рое утро, сы­но­чек, как те­бе спа­лось? – от­ве­ти­ла ма­ма, неж­но це­луя сы­на. Он так и за­стыл, си­дя у нее на ко­лен­ках, об­ни­мая ее, дол­го не раз­ни­мая рук. Все еще не верилось...

– Ма­ма, мне ка­жет­ся, что я очень дав­но те­бя не ви­дел…

– По­че­му так? – уди­ви­лась ма­ма. – Мо­жет быть, те­бе что-то прис­ни­лось се­год­ня?

– Да, вспом­нил, ма­моч­ка, вспом­нил! – на­пря­гая всю па­мять, от­ве­чал Ко­стик. – Мне долго снилось что-то, потом... прис­ни­лось, что ты… что я – сов­сем один, что ты… умер­ла, а па­пы все нет и нет…

– Ну, сы­нок, ког­да снят­ся та­кие сны, – вздох­ну­ла ма­ма, –  это зна­чит, что все мы бу­дем жить дол­го. Пра­вда, от па­пы уже дав­но нет ве­стей, но ему, воз­мож­но, нео­тку­да по­зво­нить нам... Что те­бе еще сни­лось?

Ду­мая о сво­ем сне, Ко­стик так и не знал, как пе­ре­ска­зать его ма­ме, что­бы она по­ня­ла. Ма­ма тем вре­ме­нем от­ки­ну­ла руш­ник с про­тив­ня, по­ло­жи­ла на та­ре­лоч­ку пи­рож­ки, на­ли­ла боль­шую круж­ку мо­ло­ка. Ко­стик упле­тал за обе ще­ки, при­го­ва­ри­вая, что та­ких пи­рож­ков с ка­пу­стой и бу­ло­чек с зе­мля­нич­ной на­чин­кой он ни­ког­да не про­бо­вал. Ма­ма смо­тре­ла на не­го с улыб­кой, и Ко­сти­ку по­ка­за­лось, что ее улыб­ка на­по­ми­на­ет ему… улыб­ку вче­раш­не­го зна­ко­мо­го – гно­ма Му­ля… Ма­ма-Ма­Му­ля… Ма­ма, ма­моч­ка, ма­му­ля, ми­лая и лю­би­мая! Как ей все объяс­нить?

По­кон­чив с пи­рож­ка­ми, Ко­стик сно­ва об­нял ма­му:

– Ма­моч­ка, спа­си­бо, очень вкус­но. А что ты са­ма не ку­ша­ешь?

– Я уже сы­та, по­зав­тра­ка­ла ра­нь­ше. Вид­но, ты мне хо­чешь что-то ска­зать важное?

– Да, хо­чу. Толь­ко дай вспом­нить… Сон или не сон… Да-да! Вче­ра я гу­лял в ле­су, ис­кал яго­ды, наб­рал пол­ную кор­зин­ку…

– Знаю, я при­не­сла ее в дом, пе­ре­бра­ла, ре­ши­ла те­бя по­ба­ло­вать пи­рож­ка­ми и бу­лоч­ка­ми, за­ме­си­ла те­сто… Давненько не пекла! – ска­за­ла ма­ма, уби­рая со сто­ла по­су­ду.

– Я не о том, то есть не толь­ко о том… – Костику было не по себе... – Про­шу, ты не очень удив­ляй­ся: мне не то что­бы прис­ни­лось, а слов­но на са­мом де­ле, вче­ра в ле­су я уви­дел гно­мов и поз­на­ко­мил­ся с ни­ми. Бы­ва­ет так или нет? Ведь ра­нь­ше со мной та­ко­го не бы­ло! То ли во сне, то ли нет – не знаю. И так вы­шло… Вче­ра я ду­мал, что… Вче­ра те­бя еще не бы­ло, а се­год­ня ты – опять со мной!

Ма­ма тут же пе­ре­ста­ла гре­меть по­су­дой:

– Зна­чит, так ты счи­та­ешь, сы­нок? Я знаю, ты слишком доверчивый и впе­чат­ли­тель­ный…

– Да, – про­дол­жил Ко­стик. – Не мо­гу те­бе все­го объяс­нить, по­то­му что сам не все по­нял. Но это пра­вда.

– Сы­нок, – ма­ма раз­дви­нула за­наве­ски на ок­не, что­бы в до­ме ста­ло свет­лее: не­бо за­тя­ги­ва­ли мел­кие туч­ки, со­би­рал­ся дож­дик. – Я и са­ма слы­ха­ла, что в на­шем ле­су ког­да-то жи­ли гно­мы, но ни­кто из де­ре­вен­ских, ка­жет­ся, их не встре­чал. Дав­ным-дав­но, ска­зы­ва­ют, ви­де­ли их, а те­перь они ку­да-то спря­та­лись. А еще го­во­ри­ли, что ра­нь­ше (а ког­да – во­об­ще ни­кто не пом­нит) гно­мы уме­ли тво­рить вся­кие уди­ви­тель­ные ве­щи, уско­рять или за­мед­лять вре­мя, уни­мать боль и пре­вра­щать го­ре в ра­дость. Стран­но, ко­неч­но, что ты их встре­тил!

– Ма­моч­ка, мне и сам­ому не ве­рит­ся, но… – при­за­ду­мал­ся Ко­стя. – Все-та­ки ду­маю, что это бы­ло нес­про­ста – но бы­ло точ­но.

Ма­ма про­мол­ча­ла, а по­том спро­си­лла:

– На­де­юсь, ни­че­го пло­хо­го они те­бе не сде­ла­ли?

– Ну что ты, как раз на­о­бо­рот, –  от­ве­тил Ко­стик, – они ока­за­лись очень до­бры­ми и ще­дры­ми. По­э­то­му, ми­лая ма­моч­ка, по­зволь мне уго­стить их твои­ми пи­рож­ка­ми. Мне все­го-то и нуж­но толь­ко три пи­рож­ка.

– По­че­му столь­ко? – спро­си­ла ма­ма.

– Их все­го трое.

– Ну, я не знаю, все ли так, как ты по­нял… Но если речь о трех пи­рож­ках, тог­да возь­ми их и еще три булочки, – с улыб­кой от­ве­ти­ла ма­ма.

Ко­стик с вос­тор­гом по­смо­трел на нее:

– Спа­си­бо те­бе, ма­моч­ка. Хо­ро­шо, что ты у ме­ня та­кая! А ты не мо­гла бы дать еще сме­тан­ки или мас­ла: ведь гно­мы жи­вут в ле­су, коровы у них нет, и они, на­вер­ное, ни­ког­да это­го не про­бо­ва­ли?!

Ма­ма до­ста­ла пи­рож­ки и булочки, по­ло­жи­ла ма­сло в ба­ноч­ку, а сме­та­ну в ма­лень­кий гор­шо­чек. Все за­вер­ну­ла в сал­фет­ку, за­вя­за­ла узел­ком свер­ху – для проч­но­сти. В это вре­мя на дво­ре уже на­чал­ся дож­дик, и Ко­сти­ку приш­лось его пе­реж­дать. Ког­да дождь про­шел, он об­ул креп­кие, почти новенькие крос­сов­ки, не­про­мо­ка­емую кур­точ­ку с ка­пю­шо­ном – на вся­кий слу­чай. Го­ря­чо по­це­ло­вал ма­му­лю, под­хва­тил узе­лок с уго­ще­ния­ми и по­бе­жал ту­да, где вче­ра рас­про­щал­ся с Гу­лем.

«Вче­ра? – спро­сил он у се­бя. – Да, вче­ра».

По до­ро­ге в лес бы­ло не так сы­ро, как в са­мом ле­су, а три ду­ба дож­дик обо­шел сто­ро­ной. Ко­стик по­до­шел к ду­бам, при­мял трав­ку воз­ле ку­сти­ка жас­ми­на – на при­гор­ке око­ло край­не­го кря­жи­сто­го дуб­ка. По­ло­жив узе­лок, огля­дел­ся кру­гом – ни­ко­го, толь­ко пти­цы ще­бе­та­ли, не же­лая ус­по­ко­ить­ся. Нем­но­го по­го­дя, по­до­шел к низ­ко­му ду­плу, опу­стил ту­да узе­лок, про­ве­рил, ров­но ли вста­ли ба­ноч­ка и гор­шо­чек. Все! На­пе­вая что-то ве­се­лое, Ко­стик впри­прыж­ку по­бе­жал об­рат­но, ду­мая о том, что на бе­ре­гу нуж­но не за­быть нар­вать по­ле­вых ро­ма­шек, ко­то­рые так нра­вят­ся ма­ме…

***
 Гно­мы раз­го­ва­ри­ва­ли уже дол­го, си­дя на удоб­ной, глад­кой вет­ке не­дав­но по­ва­лен­но­го лес­ни­ка­ми де­ре­ва. При этом Гуль посматривал на крону сосны, на­блю­дал за ку­ку­ша­та­ми: они вот-вот дол­жны бы­ли вы­ле­теть из чу­жо­го гнез­да, да что-то у них не по­лу­ча­лось. Буль, ко­то­ро­му не си­де­лось на ме­сте, то­же об­ра­тил вни­ма­ние на птен­чи­ков и ска­зал бра­ту:

– Ты зна­ешь, Гуль, я ду­маю, что гно­мом быть го­раз­до интереснее, чем кукушкой, то есть пти­цей, на­при­мер.

– По­че­му толь­ко пти­цей? – спро­сил Гуль, со­би­ра­ясь на­чать с Бу­лем серьез­ный раз­го­вор.

– Ну, не толь­ко пти­цей, но и кем угод­но. Гно­мом –  ве­се­лее!

– Осо­бен­но та­ким шу­стрым, как ты, ми­лый мой бра­тиш­ка! – за­сме­ял­ся Гуль. – Но ты не за­бы­вай, что за на­ми, в от­ли­чие от дру­гих обитателей, ос­та­ют­ся те обя­зан­но­сти, ко­то­рые по­ка ни­кто не от­ме­нял.

– Знаю, знаю, и еще учить бу­ду, зак­ре­плять и так да­лее. Мне уже сто раз про это го­во­ре­но бы­ло. Еще лет двад­цать или сто двад­цать по­у­чусь в шко­ле – и тог­да ста­ну ум­ным, как ты. Пра­виль­но я го­во­рю?

– Эх, бра­тиш­ка, у те­бя боль­ше ве­тра в го­ло­ве, чем все­го осталь­но­го… –  Гуль по­гла­дил Бу­ля по ма­куш­ке, по­пра­вляя съе­хав­ший на за­ты­лок кол­па­чок. – Лад­но, рез­вись, по­ка ле­то не про­шло!

Буль лов­ко спрыг­нул на мяг­кий ко­врик мха, от­бе­жал в сто­ро­ну:

– Гля­ди, бра­тец, ско­ро брус­ни­ка пой­дет! И уже есть ягодки! На­до бу­дет Му­лю ска­зать. Кста­ти, как он там?

– Все хо­ро­шо, ты же зна­ешь.

– Ага! А ка­кие вкус­ные у не­го пи­рож­ки с булками, я та­ких ни­ког­да еще не ел! Ви­дишь, бра­тец, и лю­ди уме­ют де­лать та­кое, что и гно­мам в го­ло­ву не при­хо­ди­ло. А во­об­ще, наш Муль – про­сто мо­лод­чи­на, не подкачал! Ко­неч­но, он дол­го учил­ся, тре­ни­ро­вал­ся, сда­вал спе­циаль­ные эк­за­ме­ны – ну, как на­ши ро­ди­те­ли. Знаю, что дру­гие гно­мы, осо­бен­но из се­вер­но­го ле­са, то­же со­вер­ша­ли на­стоя­щие по­дви­ги, но уже дав­но… – Буль за­ду­мал­ся, вспо­ми­ная, как зо­вут тех гно­мов, да так и не вспом­нил. Ну, ни­че­го, на­до бу­дет спро­сить по­том. Или лучше почитать о них? – А стать на­стоя­щей ма­мой че­ло­ве­ку, маль­чи­ку-си­ро­те, на­вер­ное, ни­кто не смог бы, кро­ме на­ше­го Му­ля. Пра­вда же?

– Как бы те­бе ска­зать… – от­ве­чал Гуль. – Твоих зна­ний не хва­та­ет, что­бы су­дить об этом, но кое-что ты усвоил, ока­зы­ва­ет­ся. – Гуль те­рял­ся, не ви­дя, как при­сту­пить к сам­ому глав­но­му. – По­слу­шай, ма­лыш… И не от­го­ва­ри­вай­ся, что ты еще очень ма­лень­кий. Не та­кой уж ма­лень­кий, хо­тя, будь ты стар­ше, не приш­лось бы те­бе все так по­дроб­но ра­стол­ко­вы­вать. Хо­ро­шо, что ты по­нял на­ше­го Му­ля… – Гуль с уми­ле­ни­ем смо­трел, как Буль на­ги­ба­ет­ся, за­гля­ды­вая под каж­дый ку­стик мха, вы­сма­три­вая брус­нич­ки. – Что­бы че­ло­ве­че­ский ре­бе­нок нор­маль­но вы­рос, у не­го дол­жны быть мать и отец. Мы с Му­лем проч­ли в Кни­ге Су­деб, что отец Ко­сти­ка по­гиб еще вес­ной – зна­чит, он ни­ког­да не вер­нет­ся. Ты пред­ста­вля­ешь, ка­ко­во ра­сти си­ро­той! Ну, дол­го ли еще бу­дут по­мо­гать Ко­сти­ку его со­се­ди или даль­няя род­ня? По су­ще­ству, он остал­ся один… В че­ло­ве­че­ском ми­ре та­ких де­тей ждет или си­рот­ский при­ют, или дет­ский дом; и то, и дру­гое – не луч­ший вы­ход. Хо­ро­шо, что у Ко­сти­ка до­брые за­дат­ки, но их нуж­но раз­ви­вать – и луч­ше ро­ди­те­лей это­го не сде­ла­ет ни­кто. Лю­бо­му ре­бен­ку нуж­ны па­па с ма­мой, осо­бен­но ма­лень­ко­му.

Тем вре­ме­нем Буль уже ус­пел отой­ти по­даль­ше в сто­ро­ну и поч­ти не при­слу­ши­вал­ся к то­му, что ему го­во­рил Гуль. Гуль пе­рес­про­сил по­гром­че:

– Ты ме­ня слы­шишь, бра­тиш­ка?

– Ко­неч­но. Да я и так все по­нял, че­го уж…

– Я рад, что ты пра­виль­но от­нес­ся к то­му, что мы с Му­лем ре­ши­ли сроч­но, без со­ве­та с то­бой. Но с Ко­сти­ком ты поз­на­ко­мил­ся са­мый пер­вый из нас, по­э­то­му Му­ля те­бе лег­ко по­нять, со­гла­сен?

– Ну, ко­неч­но же, так бы­ло на­до, – тут Буль оты­скал нес­коль­ко кру­пных ягод. – Иди сю­да, бра­тец! Или ты ска­зал не все?

– Да, не все, – Гуль нем­но­го по­мол­чал и на­чал при­го­то­влен­ную за­ра­нее речь. – Еще до то­го, как ты встре­тил­ся с Ко­сти­ком, мне приш­лось поз­на­ко­мить­ся с од­ной де­воч­кой, Ле­ноч­кой, жи­ву­щей не­по­да­ле­ку, вер­нее, не сам­ому мне, а на­ше­му даль­не­му род­ствен­ни­ку, ма­ми­но­му ку­зе­ну Дру­лю из вос­точ­но­го ле­са. Лю­ди нав­сег­да ли­ши­ли ро­ди­тель­ских прав ро­ди­те­лей этой де­воч­ки.

– Так бы­ва­ет? – уди­вил­ся Буль.

– Да, у них – бы­ва­ет. Теперь никто не отдаст Ле­ну родителям, они не дол­жны вос­пи­ты­вать де­воч­ку – из-за своих дур­ных, очень дур­ных при­вы­чек. Их отос­ла­ли да­ле­ко от­сю­да и во­об­ще от осталь­ных лю­дей.

– Как это? – за­ин­те­ре­со­вал­ся Буль и стал вни­ма­тель­нее слу­шать бра­та, но из­да­ле­ка и не отры­ва­ясь от брус­ни­ки. – Ка­кие это мо­гут  быть при­вы­чки?

– О, эти коварные привычки ве­дут людей к пре­сту­пле­ниям, на ко­то­рые гно­мы не спо­соб­ны, и я да­же не знаю, с чем их со­из­ме­рить… – от­ве­чал с грус­тью в го­ло­се Гуль. – Да ты не смо­жешь по­нять мо­их объяс­не­ний, по­то­му что по­ка ма­ло зна­ешь. Ста­ри­на Друль сам раз­би­рал­ся в том, что на­пи­са­но в Кни­ге Су­деб об этой Ле­ноч­ке, и ре­шил, что ей нуж­на сроч­ная по­мощь. А сам он очень, очень стар, ты же пом­нишь.

– Да, ко­неч­но! Де­душ­ка Друль го­раз­до стар­ше ба­буш­ки Тан­тил­лы, он та­кой… ху­день­кий и сла­бый; про не­го го­во­ри­ли, что он из до­ми­ка вы­хо­дит уже ред­ко. Как же он мог поз­на­ко­мить­ся с де­воч­кой?

– Ка­кой ты недогадливый! – по­ка­чал го­ло­вой Гуль. – Ему и не нуж­но бы­ло ни­ку­да вы­хо­дить, он спо­со­бен уз­на­вать мно­гое, не про­ни­кая во внеш­ний мир. Так ему ста­ло из­вест­но, что ро­ди­те­ли этой Ле­ноч­ки ни­ког­да уже не вер­нут­ся к ней, это для нее и луч­ше.

Буль в не­доу­ме­нии оста­но­вил­ся воз­ле ку­сти­ков чер­ни­ки:

– Как так мо­гло быть, и что за ро­ди­те­ли та­кие?

– Ах, ма­лыш, ты не зна­ешь лю­дей! – Гу­лю так-та­ки не хо­те­лось рас­ска­зы­вать все по­дроб­но, ведь млад­ший брат не го­то­в к по­доб­ным из­ве­стиям. – Ска­жу те­бе вот что: в вос­точ­ном ле­су сей­час не­ко­му по­мочь Ле­ноч­ке, и де­душ­ка Друль очень со­жа­ле­ет об этом. Толь­ко се­год­ня утром  мы с ним го­во­ри­ли о Ле­не, и он боль­ше все­го го­ре­вал о том, что ее ждет. Серд­це мое пря­мо сжа­лось от эт­их ужас­ных ви­де­ний! Друль просил меня... Словом, глав­ное: у ме­ня в за­па­се остал­ся толь­ко один день, и если я от­ка­жусь... Ты пой­ми, бра­тиш­ка, Ле­ноч­ке – все­го-то! – че­ты­ре го­ди­ка, и ее еще не ус­пе­ли опре­де­лить в дет­ский при­ют. Ре­бе­нок та­ко­го воз­ра­ста – очень, очень ма­л по че­ло­ве­че­ским мер­кам... По­ни­ма­ешь?

Буль на­сто­ро­жил­ся, поч­ти до­га­дал­ся о том, что по­сле­ду­ет даль­ше. Он пе­ре­стал ис­кать яго­ды и по­до­шел к Гу­лю, заглянул в глаза:

– Что зна­чит: «по­ни­ма­ешь»? Я – то­же ре­бе­нок!  А где мои ро­ди­те­ли?

Гуль про­тя­нул ру­ку млад­ше­му бра­ту, по­мо­гая ему взо­брать­ся на ту вет­ку, где си­деть бы­ло удоб­но, и когда тот сел, продолжил:

– Ты пре­крас­но зна­ешь, что они жи­вут очень да­ле­ко от­сю­да – и за все три­ста лет, ко­то­рые им еще пред­сто­ит там про­жить, они не смо­гут да­же наве­стить нас. А от нас это во­об­ще не за­ви­сит. У них – осо­бые де­ла, особые обязанности, и всех по­дроб­но­стей не знаю да­же я. Не хо­чу сно­ва пов­то­рять, что ско­ро ты пой­мешь это, хо­тя не ра­нь­ше, чем за­кон­чишь трид­ца­ти­лет­ний курс об­уче­ния. Ну, выше голову, ведь ты же – гном! Сей­час речь о Ле­ноч­ке – и не о трех­стах го­дах, а о двад­ца­ти-трид­ца­ти, мо­жет, нем­но­го боль­ше, там бу­дет вид­но… Все за­ви­сит от те­бя. Я ре­шаю важ­ный для нас тро­их во­прос, и Муль это уже зна­ет. Я бы по­про­бо­вал… за­ме­нить де­воч­ке, на­при­мер, от­ца, но не уве­рен, что по­лу­чит­ся.

Тут Буль сов­сем прит­их и отвер­нул­ся в сто­ро­ну – в знак оби­ды.

– Кро­ме то­го, – про­дол­жал Гуль, – я обо всем со­об­ра­жаю с тру­дом,  и прежде всего – как при этом не нарушить закон соотношений форм и видов жизни, сохранить и закрепить традиции, со­блю­сти на­ши эти­че­ские пра­ви­ла; да и ты про­сто не да­ешь мне со­сре­до­то­чить­ся…

Буль уже все по­нял и был готов разрыдаться – что же это по­зво­ля­ют се­бе бра­тья? Но сдержал слезы, проглотил обиду и спро­сил:

– Зна­чит, бра­тец, вам с Му­лем ме­ня сов­сем не жал­ко? Я уже на­у­чил­ся по­ни­мать те­бя и Му­ля… А вы? А ты?  Ты, ока­зы­ва­ет­ся, то­же хочешь бро­сить ме­ня на ми­лость при­ро­ды, а сам – ту­да же. Ко­стик, Ле­ноч­ка, мо­жет, и еще кто-то – чу­жие человеческие де­ти вам до­ро­же соб­ствен­но­го бра­та… – Буль замер. – Ой, про­сти меня, я что-то не то го­во­рю!

– Да, ты мал, ко­неч­но, но го­во­ришь дей­стви­тель­но же­сто­ко, – ска­зал Гуль твер­до. – Слу­шай ме­ня: вся-то жизнь че­ло­ве­ка слиш­ком ко­рот­ка, а уж дет­ство – кон­ча­ет­ся стре­ми­тель­но. Ты и огля­нуть­ся не ус­пе­ешь, как мы оба бу­дем ря­дом. Глав­ное, что­бы Ко­стик и Ле­ноч­ка вы­ро­сли до­бры­ми и чест­ны­ми. Ты ведь по­нял, что Ко­стик – хо­ро­ший маль­чик, а остань­ся он один, ему ни­че­го не сто­ит по­пасть в лю­бую бе­ду, ка­ких ве­ли­кое мно­же­ство в ми­ре… И запомни: все беды и несчастья из мира людей могут очень быстро оказаться в мире гномов – все так тесно связано на свете!!! – Гуль ­смо­трел на Бу­ля, смяг­ча­ясь… – Да, ми­лый бра­тиш­ка, за столь ко­рот­кое вре­мя ты уз­нал слиш­ком мно­го но­во­го, тревожного, с чем ра­нь­ше не стал­ки­вал­ся! Знай, что ис­то­рии, по­хо­жие на Ко­сти­ко­ву и Ле­ноч­ки­ну, очень ча­сто встре­ча­ют­ся в теперешнее время...

Огор­че­нию ма­лень­ко­го Бу­ля не бы­ло гра­ниц. Он ти­хо спро­сил:

– Но по­че­му, по­че­му же?

– Так уж по­ве­лось у лю­дей, – от­ве­чал Гуль. – Они не ус­пе­ва­ют дол­жным об­ра­зом по­за­бо­тить­ся о де­тях, на­хо­дят де­ла по­важ­нее, кукушкам далеко до их эгоизма... А уж Ле­ноч­ку и Ко­сти­ка без нас и вов­се бу­дет не­ко­му вы­ра­стить и вос­пи­тать; ни­кто не даст им и об­ра­зо­ва­ния. Муль дол­жен точ­но и бы­стро все ис­пра­вить, под­вер­гая се­бя не­ма­лым опас­но­стям, ко­то­рые за­ра­нее да­же во­об­ра­зить нель­зя. Но он – опыт­ный. А Ле­ну нуж­но сроч­но спа­сать из лап пре­ступ­ни­ков, и если не спра­влюсь я… – Гуль вздох­нул, ос­оз­на­вая, что и сам ед­ва спо­со­бен на тот по­сту­пок, ко­то­рый за­ду­мал столь неожиданно для себя. – И хо­тя у ме­ня нет обширно­го опы­та и зна­ний… Нет, я обя­зан сде­лать все правильно! За то вре­мя, по­ка ты бу­дешь по­ти­хонь­ку по­дра­стать и при­леж­но учить­ся, Ко­стик и Ле­на ус­пе­ют стать боль­ши­ми, по­ни­ма­ешь? Че­рез ко­рот­кое (по на­шим мер­кам) вре­мя они пов­зро­сле­ют, по­том по­сте­пен­но со­ста­рят­ся, у них бу­дут уже вну­ки, а ты, Буль­чо­нок, все еще не вый­дешь из дет­ства! То есть мы расстаемся ненадолго...

Буль си­дел, бол­тая нож­ка­ми, и удру­чен­но мол­чал. Его ду­ша пре­о­до­ле­ва­ла му­чи­тель­ные сом­не­ния, ко­то­рых ра­нь­ше не зна­ла… Он уже по­ни­мал, что и сам пе­ре­ста­ет быть «ма­лень­ким», все стре­ми­тель­нее ста­но­вит­ся боль­шим. Гном – этим сказано все! Гуль изнывал от жа­ло­сти к бра­ту, но ра­зум сно­ва и снова при­зы­вал к твер­до­сти во­ли:

– Пра­вда, мы с Му­лем на­де­ем­ся, что за эти го­ды ты не толь­ко на­бе­решь­ся ума, но и на­у­чишь­ся лю­бить. Любить... Пом­нишь, как го­во­рил Муль: «Лю­бовь – это ког­да вну­тренний мир поглощает внешний». Та­кое опре­де­ле­ние от­но­сит­ся к каж­до­му жи­во­му су­ще­ству. Лю­бовь – вот че­го не хва­та­ет всем нам… Ты ско­ро уз­на­ешь, что лю­ди жи­вут очень не­дол­го, сме­няя друг дру­га, и при этом тво­рят в ми­ре столь­ко дур­но­го, что ни­ка­кие гно­мы не ус­пе­ва­ют ис­пра­влять их ошиб­ки. Ошиб­ки луч­ше пре­дот­вра­щать. Ко­стик и Ле­ноч­ка – по­ка­за­тель­ный при­мер то­го, как мож­но лю­бо­вью по­пра­вить де­ло, не до­пу­стить са­мо­го худ­ше­го, и не толь­ко для од­но­го маль­чи­ка или од­ной де­воч­ки. Повторю: в мире все свя­за­но. По­ни­ма­ешь?

– Да, все тесно свя­за­но друг с другом, – ти­хонь­ко про­из­нес Буль, опу­ская го­ло­ву. – А с кем я бу­ду… все это вре­мя?

– Вот это – дру­гой раз­го­вор, – об­ра­до­вал­ся Гуль. – Мой до­ро­гой малыш! Не грусти, не отчаивайся напрасно... Если не воз­ра­жа­ешь, я те­бя от­пра­влю к те­туш­ке Ве­ру­ле и дя­дюш­ке Ни­ку­лю.

– Ой, – улыб­нул­ся Буль, – ми­лень­кий мой Гуль! Это пра­вда? Те­туш­ку Ве­ру­лю я очень лю­блю: она доб­рая и ве­се­лая. Пра­вда, дя­дя Ни­куль бывал очень строг: в по­за­про­шлом го­ду так от­чи­тал меня за ка­кую-то ерун­ду, что до сих пор его по­ба­и­ва­юсь.

– Точно за ерун­ду? –  Гуль стро­го за­гля­нул в озор­ные гла­зен­ки Бу­ля.

– Ну, поч­ти… – нем­нож­ко за­мял­ся, от­во­дя взгляд, Буль. – Там то­же вы­шла од­на ис­то­рия, ког­да я с мы­шон­ком… Лад­но, ви­но­ват, это пра­вда.

– Зна­чит, не оби­жа­ешь­ся на дя­дюш­ку?

– Нет, что ты, – откликнулся Буль.

– Вот и хо­ро­шо, а уж они-то по тебе соскучились! Зна­чит, до­го­во­ри­лись, бра­тиш­ка? Честное слово?

 – До­го­во­ри­лись, Гуль, – ска­зал Буль. – Я все по­нял, не сом­не­вай­ся. По­ста­ра­юсь быть… по­слуш­ным и ис­пол­ни­тель­ным. Об­ещаю, и если хо­чешь – даю сло­во, по­то­му что нет ни­че­го до­ро­же чест­но­го сло­ва.

– До­ро­гой ты мой, сокровище мое бесценное! – порывисто об­нял бра­ти­ка Гуль. – Мы с Му­лем очень лю­бим те­бя, мы най­дем воз­мож­ность почаще на­ве­щать те­бя, что­бы ты сам не слиш­ком стра­дал в раз­лу­ке. Обещаю это, даю те­бе та­кое же сло­во – чест­ное сло­во гно­мов! Так?

– Ага, бра­тец… – от­ве­чал ему повеселевший Буль.

…Они спрыг­ну­ли с удоб­но­го си­де­нья и на­пра­ви­лись до­мой. Бу­ля  нуж­но бы­ло со­брать в до­ро­гу, а самому Гу­лю, кро­ме сборов и отправки Буля, пред­стояло ула­жи­вать мно­же­ство дел, и как мож­но быст­рее. Хорошо, что все решилось! Гно­мы шли по сво­ей проторенной тро­пин­ке, со­би­рая по до­ро­ге тра­вы и цве­ты, вслух пе­ли лю­би­мую пе­сен­ку.

 Мы – до­брые гно­мы, мы лю­бим свой лес,
Мы слав­но жи­вем на пла­не­те чу­дес. 

Днев­ная дож­дин­ка, ноч­ная ро­са,
Сне­жин­ка, пы­лин­ка – тво­рят чу­де­са. 

И нас чудеса за собою зовут
Туда, где чудес с нетерпением ждут. 

Мы с детства привыкли природу любить,
Друг другу добро бескорыстно творить. 

Мы лю­бим жи­вот­ных, жа­ле­ем лю­дей,
Мы с радостью всем помогаем в беде. 

Мы всех призываем наш мир сбе­ре­гать.
Мы ра­ды, что мо­жем дру­гим по­мо­гать!

 2005 г.