Байки старого Михася 3. Колядки.

Дядька Михась - личность незаурядная.
Этот семидесятилетний кряжистый мужчина - душа любой компании.
И молодые, и пожилые любят слушать его незатейливые, порой грубоватые, где-то наивные, но всегда жизнеутверждающие рассказы. В этих повествованиях всегда присутствует юмор.
Когда слушатели корчатся от хохота, дядька смотрит на них  удивлённо, как бы спрашивая:
-И что тут такого смешного?
От этого серьёзного взгляда ещё больше хочется смеяться.

-Не умеют люди сейчас отдыхать.
Уткнутся носом каждый в свой экран, даже обедая за столом заглядывают в телефоны.
Я, конечно, не противник нанотехнологии, сам люблю в интернете смотреть всякое-разное.
Но веселиться, как было в наше время, не умеют.

 Вот грядут Рождественские праздники. И как их будут праздновать? А никак. Может в гости пойдут друг к дружке.
 То ли дело мы в молодости.

 Был у нас обычай.
В день святого Василия собирались большой компанией и посещали сначала общественную баню, потом ряженными шли с колядками.
 В этот день - канун Старого Нового года баня посещалась обязательно.
Сельская общественная баня было своего рода  место, куда любили ходить и те, у кого были дома удобства, и те, у кого их не было.
Начальником и по совместительству банщиком был дядя Серёжа.
Сначала он заходил с проверкой работы оборудования на мужскую половину. Там общался с народом, угощался пивом, которое приносили с собой посетители.
Затем, также под видом проверки посещал женскую половину.
Раздавались женские крики, визг.
Некоторые женщины прикрывались тазиками, другие наоборот демонстративно продолжали омовения.
-Он не мужчина, он банщик, - говорили они при этом.
На предложение банщика помылить спинку посылали его куда подальше.
Дядя Серёжа переходил на мужскую половину.
На вопрос мужиков как там на половине женщин дядя Серёжа отвечал:
"Есть там пару красивых(обязательным условием были пышные, округлые формы).
Остальные - худые, как селёдки, или старьё одно". Хотя сам был давно уже пенсионер.

 В тот год зима была морозная и снежная.
После посещения бани собралась компания человек десять и пошли колядовать.
Надели на себя кто что мог. Я в тот год был в костюме лесника. На рукав тулупа привязал зелёную ленту, взял зелёную фуражку с кокардой у соседа лесника, через плечо повесил деревянное ружьё сына. Жена тоже принарядилась, на матрёшку стала похожа.
 Дружной компанией с аккордеоном, огромным барабаном, многочисленными колокольчиками  мы шли колядовать. В этот день у нас должны звучать три колядки.
Первая:
 Щедрый вечер, добрый вечер,
 Добрым людям на весь вечер,
 А я знаю, что пан дома... и так до конца.

Второй была обязательная: Ой, саду, саду...
Её пели под окнами домов, где были незамужние девочки.
Много раз в этой колядке поминается имя панны - дочки хозяев.
Честью считалось, если серьёзная компания приходила к хозяевам славить имя Господа и желать в колядке счастья их дочке.
 
Третью колядовали Василиям:
Там за горою, за каменною,
Длинная колядка, красивая.
Голоса подбирались сильнейшие. На аккордеоне играл Миша - учитель музыки, на барабане-Олег из ансамбля. После каждого куплета звенели колокольчики. Это было
 веселье нам и большая радость хозяевам.
Колядовавших приглашали в дом за накрытый стол.
Заранее договаривались, больше стакана вина в каждом доме не пьём. И так ходили всю ночь. К нам добавлялись новые колядующие.
 Помню, пошли в дом главы администрации. В калитку проходили по одному. Насчитали 36 человек. Глава носил вино с погреба кувшином, потом принёс полное эмалированное ведро, водрузил на стол.
Было очень весело. Шутки, смех не смолкали. Одна из женщин призналась, что под фуфайкой и длинным халатом у неё ничего не надето, как вышла из бани, так и ходила всю ночь в бурках на босу ногу.
 Под утро нас осталось несколько человек, самых выдержанных.
Домой шли улочками, чтобы нас не видели односельчане, шедшие на базар.

 Впереди шла женщина, та, что без ничего под халатом.
Она волокла по снегу за ремень жалобно скрипящий аккордеон.
Меня, или я его, поддерживал рыцарь в одном, болтавшемся на нём, доспехе.
Замыкал шествие дед Мороз. Борода его была закинута за плечо. Этот неженатый сорокалетний Мороз всю дорогу тискал молодую разведёнку. Она делала вид, что это ей совсем не нравится. На голове её с длинными распущенными волосами красовалась одолженная мною фуражка лесника. Меня обмотали в её цыганский платок, увидев мои побелевшие уши.
 Домой я добрался, когда жена, раннее уговаривавшая меня идти домой, уже готовила завтрак. Увидев меня, смеялась до слёз.
Из зеркала на меня смотрело круглое нарумяненное лицо с усами. Голова обмотана в большой чёрный платок с кистями и яркими цветами. Один конец платка свисал вниз по тулупу. В довершении на лице алели ярко красные губы под чёрными усами.
Девки, заразы, меня разукрасили. Я дня три тёр губы, помада несмываемая оказалась. Губы стали как силиконом накачанные.
Весёлое, незабываемое время.

Ушли из жизни и Миша-художник - пел красиво. И Миша-музыкант с женой Майей ушли.
Нет в живых Толи с Галей - красивой, весёлой, душевной пары. Ушли за год друг за другом, большая любовь у них была.
Ушли кумовья -сёстры Дуся и Надя, с супругами своими уже на том свете.
И многие, многие уже не с нами.
Какие голоса были, какие люди.
Пытаются теперь и новый глава и новый директор дома культуры совместно с людьми возродить старые традиции.
Дай-то Бог.
 
Дядя Михась замолкает надолго, склонив седую голову.
Этот пожилой, но ещё крепкий мужчина  многое пережил. Он уважаемый молодыми и старыми, глава хорошей, большой семьи, крепкий хозяин.
Дай Бог вам длинной, здоровой жизни дядька Михась.