Тео

—Тео.
Вошедший молодой мужчина представился с типичным для американцев акцентом, загибая звук «о» до «оу» и выплёвывая «т» с причмокиванием.
Звали его Тимоти. Испанский эквивалент этого имени—Тимотео. На Иберийском полуострове весьма популярны уменьшительно-ласкательные сокращения для всех имён практически без исключения. Так что в Сарагосе его тут же окрестили в Тео. Он и называл себя теперь именно так—Тео Аткинс. Выглядел пикантно, я бы сказал. Русоволосый, среднего роста, хорошо сложённый. По всем статьям должен был нравиться женщинам. И нравился. Правда, далеко не каждой. Было в его облике и манере разговаривать что-то отпугивающее незрелых, либо не уверенных в себе фемин. Тео как бы постоянно примеривался взглядом к собеседнику. И мысль о том, какое впечатление о тебе зреет у него в голове в эту минуту, как-то настораживала.
Нам в фирме нужен был переводчик на английский. Носитель языка, естественно. По-другому мы не работаем. Интернет ещё только зарождался, мобильников не было. Развесили объявления, где могли. И вот появился Тео.
—Сусанна,—ответила моя компаньонша и пригласила его присесть.
—Я по объявлению. Опыта, правда, у меня никакого, но к языкам определённые способности имеются.
По мере того, как они беседовали, я сидел за соседним столом и невольно прислушивался. Фраза про способности к языкам резанула слух. Чтобы делать такие заявления, да еще в переводческой фирме, их надо или действительно иметь, или обладать высокопарной наглостью. «Очередной надутый индюк»,—подумал я, заслышав его округлённый прононс и характерное «э-э» после каждого третьего слова. Тем не менее, вскоре первое впечатление стало постепенно меняться. Парень, похоже, не дебил и не халтурщик. Фразы изысканные, слова точные.
—А, простите, вы в Испании давно живёте? Меня зовут Владимиром. Влади.
Я встал и приблизился. Мы обменялись рукопожатиями.
—Я вообще тут не живу ещё. Всего два дня, как приехал из Японии.
—Это уже интересно,—сказала Сусанна.
—И раньше никогда здесь не были?—продолжил я.
—Нет, я первый раз в Испании.
—Берём,—почти хором выдали мы со Сьюзен, как в дальнейшем Тео стал называть директора фирмы и мою будущую жену.
Тео работал и существовал по каким-то своим, неведомым нам законам. Нельзя сказать, что он был экстравагантен в своих действиях и привычках, нет. Но совершенно не такой, как все окружающие. «Ларец сюрпризов», как любят выражаться испанцы. Постоянно вытворял что-нибудь этакое неизъяснимое. Снял квартиру недалеко от моей. Тут же завёл себе кошку, назвал её Алисой и часы напролёт разговаривал с ней по-английски. Обещал бедной серой замухрышке обитание в стране чудес, всячески холил животное и обращался как с принцессой. А потом у него появился друг – молодой паренёк по имени Рональд. У мальчишки были какие-то проблемы с родителями, он сбежал из дома и поселился у Тео. Когда хозяйка квартиры стала намекать ему в моём присутствии на досужие разговоры соседей о странном сочетании жильцов, Тео долго смотрел на неё, ничего не понимая. Потом перевёл взгляд на меня.
—Тео, тебе дают понять, что проживание в одной квартире взрослого мужика и несовершеннолетнего подростка отдаёт «нетрадиционностью», так сказать,—разъяснил я.
Опять взгляд приценивающегося торговца на хозяйку. Он наконец понял, конечно, о чём речь, но весь его вид выдавал неописуемое удивление и ошарашенность. Возмущения при этом в глазах не наблюдалось. Он просто оказался не в состоянии персонифицировать услышанное, перенести смысл сказанного на себя. Ответ потряс даже меня:
—И на сколько вы хотите поднять квартплату?
В точку. Хозяйка потупилась, прошамкала что-то в своё оправдание и испарилась. Тео переместил взгляд на Рональда. Тот съёжился. Тео произнёс:
—Это меня с тобой?..—голос был больной, отеческий какой-то.
Переводчиком он оказался тоже своеобразным. Работая с текстами, перелопачивал кучу литературы, справочников и самых различных словарей. Звонил в Штаты, уточнял. Спорил с клиентами, заставляя вносить изменения в оригинальную версию. Если заказчик отказывался, всё равно правил текст в переводе на свой страх и риск. И на мои замечания отвечал:
—Влади, решай ты, я такую чушь печатать не буду, это ниже моего предела глупости.
Я изучал текст, выслушивал его объяснения и в конце концов соглашался. Но однажды обнаружил в очередном документе массу орфографических ошибок. Стал подниматься из-за стола. Ну, Тео, держись! А лучше прячься...
—Остановись,—прошептала Сусанна,—ты знаешь, я давно тебе хотела сказать. По-моему, у нашего Тео проблемы со зрением.
—То есть?
—Когда читает, щурится, как близорукий.
—Тео!—позвал я более миролюбивым тоном.
—Да,—отозвался тот и подошёл.
—Посмотри, сколько ты ошибок налепил, скульптор словесного дерьма. У тебя что, проблемы со зрением?
—Э-э-э, да.
—Так надо к глазному срочно!
—Э-э-э, нет.
—Не понял.
—У меня нет этой, страховки, мм,.. social security.
—Бесплатного социального страхования, ты имеешь в виду?
—Ну, да.
—У него ещё испытательный срок не закончился, контракт оформить пока не можем,—вставила Сусанна, отвечая на мой молчаливый вопрос.
—Тогда к частному окулисту надо,—настаивал я.
—У меня денег нет. Рональду обновку в школу недавно купил,—произнёс он погибшим голосом провинившегося шалопая.
– Так, всё, Тео, собирайся. Пойдём к врачу. Оформим тебя по моей карточке. Будешь теперь русским.
—О'кей.
—Только не говори много, а то тебя с твоим акцентом быстро накроют и в каталажку спровадят.
—Постараюсь быть немногословным, как русская мафия в фильмах.
Пошли к врачу. Тео ограничился высказываниями типа «да», «нет», «хорошо», получил рецепт на глазные линзы, приобрёл их за мои деньги в долг и притих на время с протестами в адрес клиентуры.
Выявилась и ещё одна забавная черта этого незаурядного персонажа. Очень часто мы с Сусанной, чтобы не терять время на переезды домой и обратно, обедали вместе недалеко от фирмы в разных маленьких ресторанах. В основном, домашнего пошиба. Как-то пригласили и Тео. Оказалось, что Тео очень любит хорошо поесть, своего рода гурман. Он тут же очаровал хозяина ресторана, нахваливая блюдо за блюдом. Потом пристал к шеф-повару с расспросами о способе приготовления кролика под каким-то соусом. Полчаса допытывал того о других кухонных секретах, записывал и рассказывал о том, как те же яства готовят в США и других странах мира. Поделился с официанткой каким-то рецептом и пригласил нас к себе на обед в выходные, пообещав приготовить цыплёнка по какому-то особому рецепту штата Джорджия, где у него жили родители и сестра. Мы с радостью согласились и договорились на субботу.
С того памятного дня я очень полюбил насыщенное и выразительное красное вино марки Рибера дель Дуэро. Очень помогло оно мне в тот день смягчить абсолютно переперченный вкус напичканной всякими специями курицы. Выпил я его много: по-другому невозможно было утаить своё перекошенное лицо и слушать хвалебные речи новоявленного повара, очумевшего от нашего вежливого, но скрипучего «вкусно». Тео заставил нас есть злосчастную птицу руками, сославшись на закон города Гейнсвил, запрещающий есть цыплёнка при помощи вилки. Готовил он хорошо, впрочем. Другие блюда были съедобными. Сусанне очень понравился какой-то десерт. Я до сих пор подозреваю, что налегала она на него по той же причине, что я на вино. Затем Тео пустился рассказывать о своей стране, оказался, как и все американцы, завёрнутым на патриотизме и велеречивым по поводу демократических ценностей. Узнав, что я никогда в Штатах не бывал, тут же пригласил нас с Сусанной в гости на время летнего отпуска. Он так загорелся этой идеей, что весь остаток дня строил планы нашего совместного пребывания у него на родине.
Подошло лето. Тео не унимался. Смотался на неделю к себе домой в Джорджию, привёз официальное приглашение и видеоролик, где вся его семья махала руками и звала нас в гости, произнося при этом слова благодарности за хорошее отношение к их сыну, брату, племяннику – Тео. Деваться было некуда, пришлось ехать в посольство США в Мадриде за визой.
Уж не помню, как это здание выглядит снаружи, но внутри оно напоминало настоящий бункер. Какие-то длинные коридоры с контрольными проверками на каждом углу, стены, обтянутые пуленепробиваемой сталью тёмно-серого цвета. Наконец мы вошли в довольно просторный приёмный зал, до упора набитый людьми самых разных национальностей и цветов кожи.
—Очередь, как в СССР за колбасой,—съязвил я, становясь позади какого-то улыбчивого китайца. Сусанна пристроилась рядом. Когда мы наконец приблизились к окошечку, напоминавшему кассу железнодорожного вокзала где-нибудь, скажем, в Подольске, нас встретила голова блондинистой женщины с застывшей, словно нарисованной улыбкой на ярких губах.
—Здравствуйте. Чем могу быть полезна?—раздался сладкий голос.
—Мы по поводу оформления визы.
—По одному, пожалуйста,—вновь вопрос в глазах.
—Я по поводу оформления визы,—повторил я нейтрально.
—Ваши документы.
—Пожалуйста,—протянул российский паспорт и вид на жительство в Испании.
Одного взгляда на паспорт оказалось достаточно.
—Мне необходимо проконсультироваться,—вид на жительство вернулся ко мне в руки, паспорт уплыл в соседний кабинет. Через минут пять он появился обратно вместе с непробиваемой дамой и её дежурной улыбкой.
—Какова цель вашего визита в Соединённые Штаты Америки?—в голосе звуки металла.
—К другу в гости.
—В визе вам отказано.
—На каком основании?
—В связи с имеющимися у нас подозрениями о вашей попытке проникновения на территорию США для последующего нелегального проживания.
—Но...
—В визе вам отказано,—дама раскрыла мой паспорт, взяла со стола какую-то печать, размахнулась и влепила её на одну из страниц.
Паспорт перекочевал ко мне. Я приблизил его к глазам и прочитал на английском языке: «Въезд в США воспрещается». Попытался опротестовать, ведь мне не просто отказывали в визе, но на целых пять последующих лет, до окрнчания срока действия моего заграничного паспорта. Ответ последовал безапелляционный:
—Таково решение Посольства Соединённых Штатов Америки.
Мой ответ на этот раз был не столь нейтральным:
—В гробу я видел ваше Посольство вместе с Соединёнными Штатами!
Домой мы вернулись обескураженными. Тео встретил наш рассказ громогласными возмущениями, не находил себе места, стал названивать родителям с просьбой обратиться к конгрессмену от их штата, орал что-то о правах человека. Я вмешался и остановил его, заверив, что паспорт поменяю, и мы предпримем новую попытку в следующем году. Тео немного остыл и заискивающе посмотрел на меня: ему было по-настоящему стыдно, неприютно и горько.
По мере продвижения времени и развития нашей неожиданной дружбы я начал понимать, в чём кроется особенность этого парня. Высокий уровень образованности, прекрасное воспитание, начитанность и утонченные вкусы каким-то образом сочетались в нём с совершенно беспорядочным, взбалмошным, блуждающим по миру стилем жизни. В Испанию он рванул, рассорившись с невестой-японкой, до этого посетил множество стран, жил на Гавайских островах и до сих пор не определился в своём профессиональных приоритетах. Это был чистой воды богемный человек. «Цыган по призванию из штата Джорджия», как я его в шутку называю до сих пор.
В скором времени нам троим довелось поехать во Францию. Одна из компаний, с которой сотрудничала наша фирма, пригласила нас на кратковременные курсы ориентации в новом проекте, нуждающемся в переводе на несколько иностранных языков, а также для заключения возможного контракта. Поехали на моей машине, поселились в придорожном отеле. Переночевали. На следующий день нам предстояло явиться на презентацию. За полчаса до отъезда в вестибюль спустился одетый в элегантный чёрный костюм Тео в очках и с кашне через плечо. Мы едва узнали его.
—Тео, ты где такой прикид надыбал?—оторопело спросил я. Сусанна одобрительно улыбалась.
—Э-э-э, у отца Рональда одолжил на недельку. Необходимо произвести адекватное впечатление.
Во время презентации и последующих занятий Тео занял ведущее место в составе нашей... э-э-э, делегации. Он так и говорил, обращаясь к представителям компании, известной во всем мире, кстати:
—Наша делегация хотела бы заострить вопрос на...
«Кажется, Остапа понесло»,—только и приходило мне на ум. Оказалось к тому же, что и по-французски он мог изъясняться. И довольно неплохо, по мнению Сусанны—уроженки Парижа. Тео внимательно слушал, задавал вопросы, уточнял, делал пометки в блокноте. В общем, контракт мы заключили. Во многом благодаря Тео, я полагаю.
Вернулись в Испанию и принялись за работу. Несмотря на заключённый контракт, дела в фирме начали пошатываться. Это сейчас понятно – зарождался знаменитый кризис. Но тогда я стал нервничать и метаться. Подумывал о запуске большой рекламной компании. Вдруг Тео пригласил нас в ресторан, обмолвившись о важном разговоре, который хотел провести со Сьюзен в первую очередь. За обедом сообщил нам о своём намерении покинуть фирму и устроиться в другую на преподавательскую должность. Я обиделся, Сусанна вежливо отмолчалась. В последнее время с Тео начали твориться непонятные нам перемены. Он часто жаловался на недомогание, плохое самочувствие, стал опаздывать на работу. Мне приходилось заезжать за ним домой по утрам, будить и вытаскивать за шиворот на работу. А тут ещё и это...
Тео ушёл от нас. Но об этом я узнал лишь в госпитале. Со мной приключилась беда—я попал в аварию. Тео позвонил попрощаться: собрался уезжать. Ничего путного у него с новой работой не вышло, он решил вернуться домой в Джорджию. Клялся в том, что перевернёт полстраны, но найдёт специалистов, способных помочь и поставить меня на ноги.
Прошёл год. Я уехал во Францию на лечение. С Тео мы до этого иногда перезванивались, он всё звал меня в Штаты. Говорил, что нашёл очень хороший центр реабилитации для инвалидов-колясочников. А тут замолчал почти на полгода. Я забеспокоился. Вдруг в фирму позвонила его сестра, и сказала, что Тео в госпитале: у него рак. Сусанна записала номер телефона в его палате, передала мне.
—Тео, привет, дружище!
—Влади! Ты где, как?
—Речь сейчас не обо мне.
—Как не о тебе?! Я тут разговаривал с одним знаменитым врачом, так он утверждает...
—Тео, потом. Ты о себе расскажи.
—У меня всё отлично. Полгода было плохо, а сейчас нашли мне какую-то новую химиотерапию. Говорят, сработает. Так что подлечусь немного—и в Испанию, за тобой. Все будет хорошо, Влади!
Дорогой мой друг. До конца так и непознанный. На следующий день ты умер. А я остался и живу. Я часто пытаюсь разговаривать с тобой, то есть представляя, что бы ты ответил мне, как отреагировал бы на то или другое событие либо мысль. Думаю, мы сдружились бы ещё крепче. Мы из одной когорты, Тео. У меня почти не осталось друзей, это понятно: у каждого свои дела и заботы. Я не беру в голову. Скучаю по тебе. Смеюсь, вспоминая наши распри, мои крики на тебя, твои неуклюжие отговорки. Ты очень дорог мне, Тео. Я рад, что ты есть в моей жизни.