Ваганьковские рассказы. 11. Перестройка на Ваганьковском

Безусловно, что перестроечные процессы девяностых не могли не взбаламутить Ваганьковское население, введя некоторых из них в полную ажитацию.

Первыми засуетились ночные бабочки. При социализме им было трудновато вносить свою лепту в строительство коммунизма. Их всячески притесняли, высылали на трудовое перевоспитание на комсомольско-молодежные стройки или просто за 101 километр. При этом, жители этих дальних километров были не очень довольны. То есть, в самом начале они были вроде как довольны, особенно мужики, но с годами, число дам сильно увеличилось,  и переселенки начали подрывать пищевую базу местных жителей и, все чаще, отвлекали местных мужиков от исполнения своих супружеских обязанностей.

 Дело в том, что в магазинах стало уменьшаться и без того мизерное количество поступающих в продажу колбасы, мяса и некоторых других продуктов. Под конец, на витринах мясных отделов стали выкладывать только говяжьи и свиные мослы по шестьдесят копеек за килограмм и куриные головы и лапки. Где находилось мясо с этих мослов и собственно куриные тушки, широкой общественности было неизвестно. Конечно, этот вопрос с легкостью могли бы прояснить работники райкомов, райисполкомов и других «-комов», а также работники мясных отделов магазинов, но они скромно хранили молчание. Правда, иногда с высоких трибун вещали, что мяса не хватает потому, что некоторые кормят им своих собак и много его съедает нетрудовой элемент – тунеядцы, тунеядки и прочие дармоеды, а также на корню скупают кавказцы-шашлычники, продавая шашлык по два рубля десять копеек за сто грамм. Понятно, что, бабочкам приходилось трудиться в атмосфере недопонимания со стороны местного населения. Именно поэтому, бабочки радостно восприняли весть о начале перестройки, слухи о легализации в ближайшем будущем их деятельности и, как мотыльки на свет, устремились обратно в Москву проводницами свободной, но продажной любви.

Их примеру последовали и некоторые Ваганьковские поселенки. Они по ночам вылезали на воздух, собирались в группки на перекрестках аллей или утюжили дорожки кладбища, поджидая клиентов. Клиенты, правда, не торопились и, вообще, не проявляли заметного интереса, поэтому, прибыльным этот бизнес назвать было нельзя.

Следующими поборниками перестройки на Ваганьковском выступили ребята с Кавказа. Понятно, что они начали с фруктов и овощей, которыми заполонили все рынки, показав огромный кукиш местным колхозникам и частникам. Правда, эта продукция на кладбище не пользовалась спросом. Тогда ребята приняли правильное решение и стали торговать шмотками, которые их живые родственники привозили из Польши и Турции и раскидывали по родственникам и знакомым. Это привело к оживлению бизнеса, ибо многие ваганьковцы сильно поизносились, но бизнес тормозился из-за отсутствия денег у большинства ваганьковских поселенцев. Тогда умные головы изобрели достижение перестройки – «бартер», то-есть обмен товара на товар. Могу с гордостью утверждать, что это достижение было придумано именно поселенцами Ваганьковского кладбища и затем распространилось по всей стране! Во всяком случае, так мне шепнули некоторые сторожилы с Ваганьковского, хотя, конечно, они могли и прихвастнуть.  Но это достижение на Ваганьковском тоже не возымело успеха, потому как товаров для обмена у ваганьковских тоже не было. И тогда светлые головы у кого-то из недавно закопанных, внесли в обиход новое замечательное понятие - «Рэкет». Из ваганьковских спортсменов стали сколачивать бригады, которые ходили по ночам по территории Ваганьковского и вытрясали из местных предпринимателей долю с выручки. Правда и этот бизнес не приносил ощутимого дохода, из-за нищеты местных бизнесменов. Вот именно тогда, «Ваганьковские» и вышли за пределы кладбища. Это были их золотые времена!

Представьте, что к Вам ночью вламывается группа радикально настроенных ребят, пролежавших в могилах уже по нескольку лет, очень примечательного вида, и деликатно, дав Вам пару раз в морду, рекомендует отслюнивать им определенную часть вашей прибыли. Вы, безусловно, сочтёте за счастье отдавать сумму гораздо большую, чем запрошенная, причем без применения утюгов или паяльников.  Устрашающая внешность ребятишек действовала безотказно и бизнес процветал.

Понятно, что некоторые московские группировки, в массе образовавшиеся по примеру ваганьковских, были очень ими недовольны и поначалу даже хотели отобрать у них столь успешный бизнес, но даже самые крепкие и смелые бойцы испытывали благоговейный ужас при встрече с ваганьковскими и всегда заблаговременно ретировались. Перестрелки же, если они возникали, только умножали ряды ваганьковских бойцов после похорон убиенных московских на Ваганьковском кладбище. Нанятые снайперы поначалу пытались воздействовать дистанционно, но, кроме бесполезного расходования патронов, никакого эффекта тоже не добились. И, видимо, через некоторое время ваганьковские   подмяли бы под себя весь московский бизнес, а затем, возможно, бизнес всей Российской Федерации, но один из опытных московских авторитетов нашёл выход из создавшейся ситуации.  

Ваганьковским внятно посоветовали полностью прекратить свою деятельность и напомнили, чем закончилась Революция на Ваганьковском, и заверили, что к каждому ваганьковскому бойцу будет применен жесткий метод незабвенного поручика Вольдемара Уварова.

Конечно, ваганьковские бойцы такого разворота не ожидали, но им пришлось согласиться, потому как лежать безвылазно под землей с осиновым колышком большого удовольствия не доставит. К тому же, они уже успели создать кое-какую заначку на будущее, которую можно было-бы потихоньку тратить на некоторые земные радости.

На этом, все перестроечные процессы закончились, и снова на Ваганьковском воцарились тишина и покой, как и положено на столь уважаемом кладбище.

Кстати, во истину говорят: «Бог шельму метит!». Того авторитета, что предложил использовать метод Вольдемара Уварова для борьбы с Ваганьковскими, через год застрелил снайпер, его с почётом похоронили и он пополнил ряды Ваганьковских рэкетиров, которые до сих пор, по его милости, маются от безделья, опасаясь получить осиновый колышек в спину. Как сказал по этому поводу уже известный нам бывший профессор Московского Университета: «Не рой другому кладбищенскую яму — сам в неё попадешь!»