Ваганьковские рассказы. 5. Мститель

После отъезда Пафнуши, Василий сильно загрустил. Почти не вылезал на воздух, не бродил по кладбищу и не предлагал никому сыграть в карты. Думал какую-то свою думу и наконец пришел к выводу, что во всем виноваты те поганцы, которые дважды пытались напасть на Пафнушу – именно из-за них тому пришлось уехать и из-за них вся новая прекрасная и разудалая кладбищенская житуха Василия пошла наперекосяк. А Василий своим обидчикам никогда спуску не давал.

— Найти и наказать! — сказал он сам себе и на душе воцарилось полное блаженство.

Ближайшей же ночью Василий вышел на охоту. Обидчиков своих он хорошо запомнил и не сомневался, что если встретит – то обязательно узнает, а искать следовало поблизости от игорных домов. Так он прогуливался часов до двух ночи, но интересующей его публики не встретил. Вдруг из-за угла донесся слабый звук разбиваемого стекла. От нечего делать, Василий завернул за угол и наткнулся на четырех мужиков, которые разбили витрину мехового магазина купца Охлопкова и начали вытаскивать из него шубы. Рядом стояли две пролетки, на которые и грузили ворованное.

Самого Охлопкова Василий не знал, но хорошо знал его мать и отца, тихих старичков, которые мирно лежали недалеко от Ваганьковской церкви и изредка вылезали послушать кладбищенских новостей.

 А надо сказать, что освещение многих улиц в городе, кроме центральных, было отвратительным. Передвигаться ночью, зачастую, приходилось почти в полной темноте или при свете луны. Единственный фонарь поблизости висел у входа в магазин Охлопкова, поэтому на фигуру Василия мужики обратили внимание только после того, как лошади, почувствовав кладбищенские флюиды, исходящие от Василия, испуганно захрипели и стали бить копытам. Мужики застыли на месте, видимо сразу не сообразив, что им делать с внезапным пришельцем. Василий же, подойдя к первой пролетке, шепнул лошадке что-то на ушко и слегка шлепнул ладонью по крупу. Лошадь рванула с места в карьер, а за ней понеслась и вторая пролетка. Один из мужиков бросился догонять их в надежде остановить – но куда там!

Трое других, выйдя из замешательства, взяли в руки принесенный для взлома инструмент: лом, топор и нож, стали обступать Василия полукругом. Вдруг тот, который держал топор, взмахнул им и с силой запустил в Василия. Василий толи не успел, толи был не готов к такой подлости, но лезвие топора влетело ему точно в лоб, раскроив голову на две, практически, равные части, до самой шеи. Обе половинки развалились, упав ему на плечи, и из развала фонтаном хлестанула кровища. Недолго помахав руками для эффекта, Василий поднял обе половинки и сжал голову с обеих сторон. Голова тут же воссоединилась в одно целое, кровь исчезла, как будто ее и не было вовсе (и правда, откуда бы ей взяться у покойника?).

— Больно мне, больно! — Закричал Василий, театрально заламывая руки, а потом разразился таким адским хохотом, что двое мужиков упали в обморок, а третий упал на колени и начал громко кричать молитву.

Понятно, на шум собрались соседи, вызвали полицию, грабителей арестовали, а Василий тем временем уже перелезал через забор родного Ваганьковского кладбища и настроение у него было отличное! Кстати, те две лошади с пролетками, погуляв часик, сами вернулись к магазину – так им нашептал в ушко Василий, а ослушаться его они не посмели.

На следующий день Василий с нетерпением ждал наступления ночи и вновь отправился на охоту. И опять, как в прошлый раз, вначале все было тихо и спокойно. Господа с семейством или друзьями, после вечерних развлечений, рассаживались по пролеткам и разъезжались по домам. На улице чинно прогуливались городовые.  Конечно, были кварталы с плохой репутацией, где пьянствовали и дрались и днем и ночью, но Пафнуша в таких местах в карты не играл и искать обидчиков там не следовало.

Вскоре улицы опустели, февральский холод загнал городовых в теплые норы – Москва засыпала праведным сном. Вот именно в это время, на улицу и выходят всяческие тати, дабы напасть на припозднившихся одиноких прохожих и облегчить их карманы и кошельки.

По улице на встречу Василию с криком: «Помогите! Грабят!» бежал мужчина без пальто. За ним, с зимним пальто в руках, бежали двое мужиков. Убегавший добежал до Василия, вцепился в него и заверещал:

— Спасите, спасите, Христа ради! — потом отпустил Василия и побежал дальше. Василий подождал, пока преследователи подбежали к нему, растопырил свои руки в стороны. Преследователи обескураженно остановились.

— Позвольте обнять вас, дорогие друзья? — спросил Василий.

 Мужики стояли молча.

— Ах, простите. Я очень плохо слышу. Мне нужно прочистить ушки.

И Василий засунул в правое ухо указательный палец правой руки – палец прошел через всю голову и вышел наружу через левое ухо, брызнув фонтанчиком крови, Василий покрутил в башке пальцем и вытащил его наружу.

— Вот теперь совершенно другое дело – слышимость великолепная! Так о чем мы говорили? Разрешите подержать это зимнее пальто, а то вам оно явно мешает? — и он зажал воротник пальто беглеца пальцами своей левой и потянул к себе. Преследователь безропотно разжал руки и выпустил пальто. Затем они, сначала один, потом другой, повернулись к Василию спиной и бросились бежать, на бегу крестясь и выкрикивая молитвы. Именно в тот момент Василий впервые задумался, почему это все разбойники, когда хотят сделать какую-нибудь подлянку, не крестятся и не молятся, а когда убегают, то непрерывно крестятся и читают молитвы? И почему одни кидаются топором, а другие спокойно отдают чужое? Но поскольку эти вопросы очень сложные, то он решил обдумать их как-нибудь днем, лежа в своей домовинке.

Василий не побежал за грабителями, а решил поискать хозяина пальто. Развернулся и пошел вдоль улицы.

Вскоре перед ним появились бегущие навстречу городовой и уже знакомая жертва ограбления. Жертва быстро надела пальто, потому как сильно тряслась от февральского холода, и рассыпалась в благодарности, называя Василия «Мой благородный спаситель». У городового, видимо, имелся к Василию ряд вопросов, но он почему-то не стал их задавать, а взял под козырек и попрощался.

Василий решил, что на сегодня хватит, и отправился к себе.
Настроение у него было не очень хорошее. Он был собой недоволен, потому как не встретил искомых обидчиков и не отомстил им.

Понятное дело, что Василий не хвастался своими подвигами и ничего никому не рассказывал. Однако, многовековая мудрость говорит, что земля слухом полнится. Вот Ваганьковская земля и наполнилась слухами о героических поступках Василия. Многие подходили к нему и высказывали свое восхищение, другие предлагали свою дружбу, а старички Охлопковы, в знак признательности за спасенный магазин, принесли ему шубу, шапку и рукавицы – подарок от благодарного сына.

В Москве, правда, стали ходить совсем иные слухи. Будто бы объявился в городе отставной капитан Копейкин, весь израненный, с кровоточащими ранами, и будто бы по ночам нападает он на ночных прохожих, отнимает у них деньги и выпивает кровь для восполнения кровопотери из своих ран. Ну, да, ветер носит! Люди частенько обливают грязью своих героев, вместо того, чтобы воздать им должное!

Василий не привык быть в центре внимания и очень стеснялся. Шубу и шапку он поносил несколько ночей, чтобы не расстраивать стариков Охлопковых, а потом тихонько подарил какому-ту болезному бродяге, сквозь драный пиджак которого просвечивали синюшные ребра. Бродяга гордо проносил обновки целых полдня, затем заявил: «В феврале цыган шубу продает», продал меховые рукавицы, за ними шапку, затем шубу. Вырученные деньги пропивал целую неделю со своей братией. Когда деньги закончились, все питейцы передрались из-за последней чекушки и одного даже забили до смерти. Василий, узнав про это, только хмыкнул. Ну, что ж, в седьмом ряду Ваганьковского кладбища полка прибыло!

Приходил к Василию и поручик Вольдемар Уваров. Долго тряс руку и просил взять в компанию, мол, вместе они такое замутят, что ого-го. Вася обещал подумать. Собственно, поручик мужик неплохой, в ранней молодости был любимцем полка, но пристрастился к вину и превратился в банального пьяницу. Друзей растерял, стал много играть в карты, обычно проигрывал. В свой последний день, сильно напившись, проиграл в карты все, что имел. Захотел отыграться и поставил на кон свой фамильный перстень с черным камнем, который, по слухам, обладал какой-то сверхъестественной силой. Проиграл его хозяйке дома графине Барятинской. Стал требовать, чтобы ему дали денег в долг, и он смог бы отыграть перстень назад, но денег никто не дал. В принципе, графиня уже было собралась вернуть ему перстень, но из-за хамского поведения поручика, решила этого не делать. Под конец скандала поручик вызвал четырех офицеров на дуэль и требовал драться на пистолетах немедленно, обзывая их трусами. На первой же дуэли ему вкатили пулю в грудь и он успокоился. Правда, после похорон, он и на кладбище любил пошуметь и поскандалить, а если учесть, что однополчане положили в гроб набор его дуэльных пистолетов с запасом пороха и пуль, то он частенько вызывал соседей постреляться. Никто, правда, не соглашался.

Вот таким манером и текла загробная жизнь на Ваганьковском кладбище.