Вихри Палевского или капкан для командированного

      В Африке где-то на озере Чад

      Изысканный бродит жираф

      Н. Гумилёв

 

       И пальто моё, распятое в стене,

       ищет вешалка другая

       А. Новиков

 

      

 

- По результатам последних испытаний при расшифровке записей телеметрии обнаружены не-

приятные для нас вещи, - начальник отдела Шитиков подошёл к доске, на которой мы всегда рисуем формулы, графики эпюры и всё, что нужно для расчётов, и мелом изобразил траекторию полета ракеты.

- При движении изделия после выхода на предельно малую высоту полёта  в условиях

 трёхбалльного шторма выявлены нештатные колебания рулей высоты, несоответствующие

 программным значениям бортовой аппаратуры. Пуск проводился с подводного носителя

«Мурена» по программе боевых учений Северного Флота. На графике видно, что изделие было

 потеряно на сороковой секунде полёта. Предварительные данные говорят о том, что воздей-

ствие гребней волн на воздушный промежуток между изделием и поверхностью штормового

 моря привело к сбою в работе системы стабилизации инерциального блока и,как следствие,

к срабатыванию системы самоликвидации. Мы получили от Флота все материалы и должны

 в трёхдневный срок исследовать их и составить план мероприятий по доработке программы

 бортового вычислителя в части алгоритмов траектории движения в штормовых условиях. По

 сему Вы, Марк, завтра же отправляетесь в Снежнодольск и непосредственно на носителе вне-

сёте изменения в программное обеспечение бортового комплекса. А  мы продумаем, как

нам просчитать новые значения корреляции высотомера и написать соответствующую прог-

рамму для вычислителей.

 

Такое было уже много раз, а значит опять командировка на неопределённый срок.

Надо идти брать билет на самолёт, а потом уже дома выслушивать нарекания от жены по

 поводу «когда же это всё закончится?!» Знает ведь, что это пустые разговоры, но каждый раз

 одно и то же. Она, конечно, права во многом. И в том, что дети растут кое-как, не видя отца ме-

сяцами, и в том, что её женская судьба во многом ограниченна, и в том, что всё время ждать мужа

 из командировок – прямой путь к депрессии. Однако же ракеты сами по себе не летают. Их

 надо научить правильно летать и даже думать, куда лететь. Но они не хотят, они сопротивляются

 как могут ,порой, выводя из себя даже явных флегматиков из числа тех, кто их создаёт. Может я

 похож на скульптора, который высекает очередной шедевр монументального зодчества, превра-

щая бесформенную глыбу гранита в великолепное творение человеческих рук и художествен-

ного воображения? А может быть на дрессировщика, отчаявшегося приручить грозного тигра

 стоять на задних лапах? А может просто на учителя, который пытается наполнить головы шко-

ляров плодами многовековых знаний и научить их пользоваться законами бытия? Так или ина-

че, я должен делать свою работу, поскольку от неё зависит очень многое, и , в частности, крепость

 оборонного щита. К счастью, жена это понимает, поэтому всё оканчивается только разговорами.

А действительно: когда это всё закончится?

 

Шумная «ТУшка»  с протяжным гулом касается бетонной полосы заснеженного аэропорта,

поднимая за собой длинный белый шлейф из смеси снега и льда, и через несколько минут, покинув теплый уютный салон самолёта, я оказываюсь в объятиях пронизывающего вет-

ра, кидающего в лицо порции обжигающих студеных ледяных крупинок. Все быстренько бегут

 в здание аэровокзала, закрывая воротниками уши и глаза от этой жалящей пурги. Здесь меня

 должны встретить военные и сопроводить к черному монстру, скрывающему у себя в утробе

 тонны изящного и умного «железа», способного одним залпом уничтожить целую авианосную

 группу. Шитиков сказал, что меня должен встретить некто Палевский, поэтому я выбираю в

 толпе встречающих молодого каплея и вкрадчиво вопрошаю:

- Простите, Вы, случаем, не Палевский?

- Нет! - каплей слегка улыбнулся. - А вам Олег Германович нужен?  Вон

 там, видите, капитан второго ранга с дамой беседует? Это они и будут-с.

 

Я кивком поблагодарил каплея за информацию и протиснувшись через людскую тол-

пу, подошёл к указанному офицеру, который рассказывал хихикающей молодой девице в лисьей

 шубке какую-то смешную историю.

- Здравствуйте! Прошу прощения, вы Палевский?

- Он самый, сэр. А вы, как я понимаю, Марк Евстафьевич? Будем знакомы! -

он протянул мне руку и  крепко сжал мои пальцы, однако, со мной такие номера не прохо-

дят: я десять лет занимался бодибилдингом в свободное от работы время. Через пару секунд

ироническая улыбочка с лица «силача» сползла и я ослабил его длань в крабовых объятиях сво-

ей десницы. Выпендрёж перед девицей, увы, у него не вышел, однако виду Палевский не подал,

и вполне радушно изрёк :

- Олег Германович, хотя можно просто Олег, или Олежка, ха-ха! - он повернул

 лицо в сторону девицы. - Правда, Зиночка? Ведь Вы меня так называете? Увы, я должен Вас

 покинуть, мадемуазель, и струны моей внутренней скрипки готовы порваться от напряжения,

как под искусными перстами великого Никколо. Я желаю Вам легкого полета, голубушка. Наде-

юсь наше расставание не будет длиться дольше автономного похода. Марк Евстафьевич! -

Палевский вновь обратился уже ко мне. - Пардон, но я отлучусь на пару минут, чтобы прово-

дить Зиночку, а потом буду полностью в Вашем распоряжении.

Он картинно подхватил одной рукой девицу за талию, а другой взял ее объемистый че-

моданище и потянул ее куда-то в сторону регистрационных стоек. Я остался стоять, с интересом

глядя вслед парочке. А веселый мужик, этот Палевский, и оригинал на самом деле. По крайней

 мере,  в нем явно ощущались черты человека светского, что не вязалось в моем восприятии с во-

енной системой, в которой, как в прокрустовом ложе, обрезается всё то, чем отличаются друг от

 друга люди вообще. В ней не должно быть слишком умных или слишком глупых, слишком высо-

ких или низких, эрудированных и откровенных невежд. Система любит средних. Её лицо – это

 маска противогаза. Сотни, тысячи, миллионы таких масок. Система – это тень войны, а войне

 всё равно кто погибает на поле брани, потому что там личность превращается в мишень, в пыль,

в просто живой организм, умеющий держать оружие в руках. Да, в Палевском чувствовалась по-

рода и нечто такое, что вызывает откровенный интерес к личности. К сожалению, такие люди

 мне в жизни встречались редко.

 

- Марк Евстафьевич! – я внезапно  очнулся от скорых мимолетных мыслей, взбодрённый

 громким голосом нового знакомца. - Я весь в Вашем распоряжении и можно ехать на пирс,

однако, прежде я бы завалился куда-нибудь покушать. Вы не против?

- Ну, если только в приличное место, Олег Германович, а то моя застарелая язва быстро

напомнит о себе. Так сказать, последствия командировочной жизни.

  - Ни боже мой, любезный! Только туда, где язвы зарастают как собачьи раны и где царит культ здоровой пищи. Посмотрите на меня! Разве я похож на язвенника? То-то!

Вас бы на пару недель под мое крылушко – и Ваш желудок будет переваривать гвозди без

 всяких последствий. Ну, так что, едем?

Я без напряга улыбнулся и кивнул головой в знак согласия. Определенно, мне Палев-

ский нравился. Аура у него была крайне положительная. Я даже почувствовал, что действитель-

но хочу есть, хотя перед самым вылетом из Питера плотно перекусил в здании аэровокзала.

Мы вышли наружу и капдва подвел меня к фырчащему УАЗу, за рулем которого сидел матро-

сик, похожий на нахохлившегося воробья. Несмотря на включенную печку, в машине было

 весьма прохладно, видимо из-за сильного, продувающего брезентовый тент автомобиля, ветра.

- Давай, Кожевников, топи побстрее до «Кольского грота»! - приказал водителю Па-

левский и открыв заднюю дверцу УАЗа, пропустил меня внутрь, а сам сел на переднее сиденье.

Отчаянно буксуя всеми четырьмя скатами по обледенелому бетону, машина тронулась с места

 и медленно поползла по заметенной снегом, еле видимой в лучах фар, дороге к светившемуся

 размытым оранжево-голубым пятном городу.

Где-то примерно через полчаса мы оказались возле дверей заведения с яркой неоновой вы-

веской и металлической дверью, напоминающей овальный переборочный люк с большим круг-

лым окном в виде иллюминатора. Спутник мой постучал по стеклу и через минуту нас пропус-

тили внутрь небольшого ресторанчика, как я потом узнал,  вырубленного прямо в базальтовой

 скале на городской окраине. Внутри было очень уютно и тепло, пахло табачным дымом с при-

месью запаха жареного мяса. Столиков было всего около десяти и лишь три из них были заня-

ты посетителями. Мы выбрали место у стены, которая была отделана в виде корабельного кана-,

та, свитого в виде скрученной громадной змеи с расположенным по центру румпелем от парус-

ника. Вместо змеиной морды, красовалась пасть огромной трески. Выглядело это нестандартно

 и весьма оригинально.

- Нравится? – Палевский весело и задорно подмигнул мне. -  Сейчас мы закажем здешнее

 фирменное блюдо - сёмгу под соусом «Гольфстрим». Пальчики оближете! - он поднялся и

 исчез в боковом коридоре, откуда вскоре послышался весёлый девичий смех и тонкий звон посуды. Через минуту он возвратился с матовой бутылкой фирменной водки и графином, до-

верху наполненным жёлтым мутным напитком.

- Люблю апельсиновый сок с  самого детства. Он сразу напоминает мне южное солнце,

голубое небо и теплое море, - Олег Германович поставил всё на стол. - Кстати, лучшее сред-

ство от язвы – водка с апельсиновым соком, только не из пакета, а свежевыжатым. Ну что, вда-

рим по коктейлю, Марк? Я надеюсь можно так, по-простому?

Я снова кивнул головой и с приятием улыбнулся ему. Если честно, предложи он мне тогда ста-

кан змеиного яду – выпил бы не раздумывая.

- Ну, вот и ладненько, – он аккуратно пододвинул мне наполненный доверху фужер

 с антиязвенной смесью. -  Знаешь, какая самая главная цель в нашей жизни? Только не говори

 мне про сына, сад и дом – это пошлятина! Самая главная цель в жизни человека – получать от

 неё удовольствие. Каждые минуту, час, день, год. На Земле миллиарды живых существ, но только

 человек может наслаждаться жизнью, потому что для всех остальных жизнь – это постоянная

 борьба за наполнение организмов едой. Для них это единственная цель в существовании. А вот

 мы, к примеру, сейчас утолим голод утробный, потом закурить захочется. Закурим, а дальше

 уже о женском поле начинаешь думать активно. А потом футбол хочется посмотреть, пивка

 попить, пульку расписать, на рыбалку сходить и много еще чего. Согласен?

- Частично, потому как, чтобы получать положенное удовольствие, надо иметь для этого

 средства, а значит их нужно заработать. Но зарабатывание денег для большинства людей

 почти не отличается от борьбы за существование. Мало кто получает от работы экстаз. Это,

скорее исключение из правил. Вот мне, например, до чертиков надоели эти командировки. Ус-

тал я от них, однако, ездить все равно приходится. Семью, знаете ли, надо кормить, так что тут

 уже не до удовольствий. Хотя не скажу, что сама работа не нравится. А вот для Вас служба в

 удовольствие?

- А как же! Иначе зачем мне, сирому школяру, было на Флот идти? Мне моя служба очень

 даже нравится. Я люблю, когда мозги все время в напряжении, кайф от этого ловлю. Взять

 хотя бы причину Вашего приезда к нам. Давайте выпьем все-таки для началу, а потом я по-

делюсь кое-какими соображениями. Не возражаете?

 

Я не возражал. Мы неспеша  выпили коктейль и по телу пробежала теплая волна,

вызвав во мне чувство внутренней благости. Все ненужные мысли в голове исчезли и оста-

лось только состояние умиротворения, если точнее, отсутствия напряжения в теле, когда сов-

сем не ощущаешь внутренних органов. Такая дозированная эйфория.

- Марк! – Палевский очень тактично тронул меня за рукав. - Я знаю, что Вы приехали

 для доработки алгоритмов высотомера на бортах «Баклана». Но это ничего не даст, поверьте.

Вы не там ищете, честное слово. Тут дело совсем в другом. Я неделю пытался разобраться,

и, кажется, понимаю причину последнего неудачного пуска. Вы удивитесь, когда я покажу

 вам результаты ночных бдений.

- Простите, Олег Германович, но мы просмотрели телеметрию и более-менее

 представляем картину произошедшего. Вы меня интригуете. Не хотите же Вы мне сказать, что знаете бортовую аппаратуру лучше разработчиков?

- Конечно же нет, однако свежий глаз всегда острее смотрит - он взял

 салфетку, развернул ее в виде тонкого листа и достал из кармана авторучку. - Смотрите!

Частота опроса высотомера несоизмеримо выше частоты сигналов рулей высоты, а это означает: сколько бы ее не повышали – ничего не изменится, поскольку картина волнения моря

 все равно аппроксимируется, и инерция рулей сводит на нет все усилия по увеличению дос-

товерности измерения расстояния до гребней волн. Проще поднять траекторию, но это изме-

нение боевых характеристик. Я тут мозговал над этим и пришел к выводу, что при движении

 ракеты на сверхзвуке, между ее телом и гребнями волн образуются вихри, разрушаюшие плот-

ную структуру воздуха, насыщенную водяной взвесью. Понимаете, Марк, она проседает. Чуть-

чуть, совсем на мизер, но проваливается. Рули не успевают. Скорость-то сумасшедшая. Но быть

 этого не должно, я знаю. Комплекс на любые условия волнения моря рассчитан. Прикинул муде

 к бороде и взял в секретке описание бортовых алгоритмов. Ну, вы там понаписали! Никаких

 извилин не хватит, но это у нормального человека. Я-то ведь ненормальный! Пошел к штурману

 домой; у него сынок как раз тригонометрию с алгеброй в школе учит. Полистал пару вечеров,

вспомнил кое-чего, и опять в секретку. И нашёл, Марк!!! Ей богу нашёл!!! Вы хоть и товарищи

учёные, но ошибки тоже допускаете. Глядите сюда.

Олег Германович внезапно с нажимом  накропал на салфетке длинную формулу, содержащую

многочлен, включающий вереницу тригофункций. Я поразился этому мгновенному перевопло-

щению. Только минуту назад передо мною был балагур-филантроп, а теперь же я видел абсолют-

ного технаря в состоянии легкой медитации. Передо мной был стопроцентный уникум. Я бы ни-

когда в жизни не смог бы так быстро перейти из одного состояния в другое, хотя вдруг вспом-

нил, что нечто подобное рассказывал академик Тамм о великом Ландау, когда тот исписал в

каком-то знаменитом ресторане целую стопку салфеток, пытаясь объяснить товарищу суть своей новой теории электрослабых взаимодействий. Но то ж Ландау, а передо мною всего лишь

командир боевой части атомного ракетоносца. Пусть теперь кто-нибудь попробует хотя бы на-

мекнуть по поводу умственных способностей военных! Хотя самородки всегда находят в пус-

той породе, но тем не менее я завороженно смотрел на исписанный формулой салфетный лис-

ток. Палевский вдруг обвел авторучкой один фрагмент, заключив его в жирный эллипс.

- Вот, Марк, где собака зарыта! Здесь косинус гамма, а должен быть арк!!!

Всего-навсего, а сигнал совсем другим становится. Не верите? Тогда на лодке всё покажу.

Я там эпюрки нарисовал для себя, чтобы суть понять. Так что в алгах все дело, уважаемый.

Удивлены? Я знаю, что эту математику никто и никогда не изучает, потому что это не нужно

 в нашей работе. Наше дело кнопки нажимать вовремя, однако я же говорил, что ненормальный

 по жизни. Люблю игры для ума.

Ну, что тут скажешь!? Я конкретно стал ощущать, что мои мозги становятся похожими

на недожаренную яичницу. Пришла мысль о том, что либо я недоучившийся невежда, либо

передо мною просто-напросто гений, похоронивший свой недюжинный талант в тесных отсе-

ках субмарины. Наверняка он в чем-то был прав, однако чтобы подтвердить его гипотезу, надо

будет проверить математику на наземном испытательном комплексе. Но каков же умница!

Я взял бутылку с водкой и налил себе почти целый фужер, разом маханув его в рот. Надо было

погасить внутренний костер, вспыхнувший от огненного мысленного напора моего визави. Но

черт побери! Как он мог до этого докопаться? По себе знаю – все школьные знания по матема-

тике не держатся в голове больше двух-трех лет, ежели ты с этой самой математикой не связан

будущей профессией. Вот будет конфуз, если он прав окажется! Мне почему-то захотелось, чтобы

так и случилось – очень уж понравился мне этот незаурядный человек.

- Олег! Я впервые с таким встречаюсь и буду рад, если Ваши рассуждения

имеют под собой разумную платформу. Мы действительно проверим алгоритмы рулей, но тем

не менее, сигналы высотомера тоже доработаем. Убьём, как говорят двух зайцев. Согласны?

Он кивнул головой и вновь улыбнулся, но в его глазах уже не осталось и

следа от былой веселости. В них была сосредоточенность и глубина.

- Да, да, именно убьём. Марк, оставим эти профессиональные разговоры на потом. Давайте

лучше есть сёмгу под соусом «Гольфстрим» и пить мой животворящий коктейль. Кстати, как Ва-

ша язва? Не донимает?

- Язва-то не донимает, а вот один вопрос каверзный очень даже донимает. Что Вы

здесь делаете, уважаемый? С такими способностями - и военный! Категорически не понимаю!

- Марк! А кто из нас вообще что-нибудь знает о своей судьбе? Это философия.

У каждого, как у богатыря на распутье, тысячи вариантов дорог есть, но мы ведь только по одной идём. Как выбрать свою самую лучшую,  самую верную, самую счастливую? Это только Все-

вышний ведает, как у раба божьего жизнь сложится. Я, с того момента как ощущать себя в-

этой жизни начал, кем только быть не хотел: и космонавтом, и водолазом, и археологом, и

шеф-поваром, а стал морским офицером в конечном итоге. Ну, и что же тут плохого?

Помнишь у Высоцкого: «не лучше ли при жизни быть приличным человеком?» В этой жизни я

 капдва, а в следующей может быть и вторым Эйнштейном стану. Кто знает? А ты веришь

 в переселение душ?

- Не знаю. Чтобы во что-то верить, надо платформу соответствующую иметь.

То бишь, хоть какие-то доказательства элементарные. Слепая вера хуже нигилизма. Я вообще не

 понимаю, что такое душа, если честно.

- Да, это понятие, конечно, скорее клерикальное, нежели эзотерическое. Не знаю, как

 насчёт переселения, но то, что мы не одну жизнь проживаем, а множество, уже доказано научно.

- Что-то я не помню, чтобы об этом где-нибудь писали.

- Да тысячу раз писали! Вот, к примеру, один обычнейший старикан, всю свою жизнь прора-

ботавший на заводе слесарем, однажды принял лишнего в день получки и попал под машину на

проезжей части. Ударился головой об асфальт так, что череп треснул. Правда, жить остался после

операции. И вот приходит к нему жена в реанимацию проведать, как говорится. Он её сразу при-

знал и стал с нею беседовать…… на старофранцузском языке!! Это потом филологи обнаружили,

а старушка чуть коньки не отбросила от удивления. Она кроме мата от него редко что слышала,

а тут прованский диалект! Впору свихнуться от подобных метаморфоз. Так вот: откуда всё это взя-

лось у малограмотного мужика? То-то и оно! Скорее всего, был он когда-то в прошлой жизни не

иначе как шевалье, и может с Жанной Д'арк за ручку здоровкался. Звезданулся башкой об ас-

фальт - и снял блокаду с мозгов, в которых все прошлые жизни записаны. А у меня, видать,

не иначе Декарт какой-нибудь в родственниках был, а может и вовсе Лейбниц. Я, конечно, толь-

ко о переборки на лодке лбом бьюсь, но кое-что вылезает из мозгов,  видать. Как к этому от-

носиться? Абсолютно спокойно! Моё место здесь, а не в Академии Наук. Вот и вся правда жизни.

От меня, Марк, здесь больше пользы, понимаешь? Вот не было бы меня, и кто бы тебе про ошибку  в алгоритмах поведал?

 

Я широко улыбнулся от последних слов Олега. Надо же, как всё заплёл-то?

И про жизни прошлые складно рассказал. Ну, умница, да и только! Что здесь скажешь? Согласить-

ся я не мог только с одним: глобальная теоретическая работа гораздо важнее частных умозаклю-

чений в конкретном прикладном применении. Если у человека есть талант математика, то для

науки будет гораздо полезнее использовать его в качестве учёного, нежели военного моряка. Ему

надо математические модели разрабатывать, а не искать, в общем-то элементарные ошибки в

программном обеспечении технических комплексов. Абсолютно нерационально использовать

начиненный электроникой танк для вспашки целины. Однако он прав – каждому лишь один

жизненный путь выпадает и мало кому удается реализовать свои способности полностью.

Однако, гораздо больше людей пытаются осваивать совершенно неподходящие им ипостаси.

К примеру, коль папа известный реж, то и сынок норовит по его стопам след в след ползти, хотя

таланта нет и в помине. В результате получаются насквозь протухшие пошлостью работы, не вы-

зывающие ничего, кроме сожаления. Тысячи бездарных артистов, музыкантов, телеведущих,

псевдоучёных, банкиров, политиков штурмуют общественный Олимп, надеясь закрепиться на

 нём и купаться в океане всеобщей известности и признания, опираясь лишь на плечи своих

 талантливых родственников. От их лиц, заполонивших страницы прессы и экраны телеящиков,

уже просто тошнит. А здесь – всё наоборот! Мужик талантлив от бога, а амбиций нет никаких.

Вот и остаётся толь лишь шутковать по поводу прожитых ранее жизней. Чёрт побери! Надоели

все эти серьёзные мысли и пора их отогнать куда подальше!

- Слушай, Олег! – я с силой воткнул вилку в источающий вкуснейший аромат

кусок слаборозовой сёмги, политый белым соусом с кусочками грецкого ореха. - Согласно те-

ории о переселении душ, вот эта рыбка тоже кем-то была в прошлой жизни. Может быть Мор-

ганом, а может – Магелланом. А мы её сейчас есть будем. Жутковато вообще всё это.

- Рубай, Марк, эту кулинарию в полный рост и не думай обо всякой ерунде! Я уверен, что

 к этой теории надо реально подходить, то есть, если ты рыба, то в рыбу и переселишься, а ежели

человеком был – то им и будешь бесконечное количество раз, пока мир существует. Природа –

весьма тонкая субстанция и не позволяет человеку становиться рыбой. Пробовали же скрестить

человека и гориллу. Ноль эффекта! Хотя на 99,99 процента у нас гены одинаковы, ан нет! Всего

пара-тройка молекул лишних, а какая разница! Так вот и с вашими алгоритмами: ошиблись в

одном знаке – и ракета до цели не долетает, хотя сотни узлов и приборов в ней работают пра-

вильно. Слушай, а сёмга-то вкусная какая! Давай под неё ещё по коктейлю вмажем!

 

И мы вмазали! Да так, что я абсолютно не помнил как и кем был доставлен в гостиницу

 и проспал без продыху почти двенадцать часов. Судя по всему, мне приснился ночной кошмар, потому что именно в тот момент, когда в полдень следующего дня меня пришел будить Палев-

ский и аккуратно дотронулся до моего плеча, я вскочил как сумасшедший и заорал благим матом.

- Марк! Что с Вами? - он отпрянул назад к входной двери. - Всё ли в порядке?

- Да, да! Всё нормально! - я еле перевёл дух. - Сон приснился ужасный.

Будто я кит, понимаешь? Плыву себе спокойно, и вдруг вижу китобойное судно с огромнейшей

пушкой и направляется она дулом прямо на меня. Я сразу вниз скольжу, вдруг хлопок и чувствую,

как в плечо гарпун врезается! А это ты меня будишь, оказывается. Триллер какой-то! Слушай,

а много мы вчера выпили? Всё -  как в тумане.

- Не, не особо много приняли. Грамм примерно по семьсот на брата, и ведь не водку

 чистую пили, а мой коктейль. Это, Марк, с непривычки. Вы, городские, привыкли всякую дрянь

 пить у себя в столицах, поэтому от чистого продукта и повело. Кстати, как желудок, не жалуется?

- Вроде бы нет, только во рту словно бы птичка накакала. Сейчас быкрепкого кофею чашечку

 с лимоном. Здесь есть что-нибудь типа буфета?

- Да на фига буфет? Я сейчас Алину попрошу, администратора. Через пять минут она

 кофе заварит. Ну, а пока мойся-брейся. Через полчаса на лодку едем работать, хотя, если

 худо, то перенесём на завтра. Спешить нам некуда абсолютно. Можно в баньку смотаться. В общем, решай сам. Я внизу буду - он еще раз взглянул на мое смятое лицо и слегка качнув

 головой исчез в гулком гостиничном коридоре.

 

Состояние у меня было ещё то! Давно так хреново с утра я себя не ощущал.

Пришлось идти принимать холодный душ и скоблить щетину на бледных щеках и подбородке.

Стало лучше, но ни о какой продуктивной работе на сегодня речи быть не могло, поэтому я спус-

тился вниз к стойке дежурного администратора, где и увидел Олега в обществе трех дам, которые

откровенно ржали, видимо, над очередной его хохмой. Мне стало завидно. Чёрт побери! Ведь пи-

ли одинаково, а результат-то какой разный! Палевский как огурчик, а я - как старая развалина.

Он радуется жизни, а у меня при воспоминании об алкоголе бегут мурашки по телу и проявляется

рвотный рефлекс. Да и сердце бьётся как овечий хвост. Почему, бл.., так не везёт? Ну, не нравил-

ся мне собственный организм в тот момент и видимо это отчетливо отражалось на моём лице,

поскольку, кинув на меня мимолётный взгляд, капдва враз перестал смеяться и с неподдельным

 участием спросил :

- Что, Марк, совсем хреново?  Так-так так… Давай и вправду кофею глони маленько. Дев-

чата крепкий заварили. Да, гноят вас эти мегаполисы по самый не балуй! Вы же химией напич-

каны до макушек! Дышите чёрте чем! Пьёте неизвестно что! А потом удивляетесь: почему это

кладбища с такой скоростью разрастаются? Тебе, Марк, уже чистым воздухом и дышать-то вред-

но! Помнишь как у Райкина: «еле откачали у выхлопной трубы после поездки в лес»? Знаешь

 сколько в тебе всякой гадости накоплено? Поехали в баню на оживительные процедуры!

Я отрицательно покачал головой. О какой бане к едерени-фени может идти речь, ежели

 в голове только одна мысль – придавить подушку еще часиков на восемь-десять?

- Ну, как знаешь! Тогда пей кофе и иди отдыхать. Я может быть вечерком и заеду,

если не возражаешь? В общем, оставляю тебя на попечение дамам - он шутовски приложил

ладонь к ушанке и исчез в гостиничных дверях. Ну, а я остался пить кофе и развлекать гости-

ничных фей высосанными из пальца разговорами. Впрочем, после пары чашек ароматного

напитка мне стало намного легче и вместо того, чтобы пойти и полежать, я решил немного

погулять по Снежнодольску в надежде на то, что свежий морозный воздух приведёт мою голову

в полный порядок. Правда погода прогулкам не способствовала: ледяной ветер проникал во

все зазоры в одежде и уже через полчаса променада я понял, что совершил опрометчивый посту-

пок, променяв тёплую постельку на злую вьюжную улицу. В конечном итоге я вернулся в гостинни-

цу и весь остаток дня провалялся под одеялом со своими одинокими мыслями. Они накатили на

меня какой-то грустной волной, посеяв внутри еле уловимое раздражение на самого себя. Это на-

зывается приехал в командировку! Выпил полбанки – и в полном ауте! Когда такое было!? Значит

старость уже не за горами и финиш  приближается гораздо быстрее, чем ты ожидаешь.

А ведь если разобраться, то ведь еще и полтинника нет. Неужели образ жизни так сильно влияет

на здоровье? Но я ведь спортом занимался почти четверть этой самой жизни и даже жиром

до сих пор не оброс, однако первый звонок сегодня уже прозвенел. А на что ушли почти трид-

цать лет? На учебу в институте, малоперспективную работу младшим научным, бесконечные ко-

мандировки на Севера, дурацкие размены квартир, съезды-разъезды с родственниками, пахоту

 на дачном участке, куда только добираться надо было полдня, поездки с женой на юга в отврати-

тельные, заполненные сверх меры людьми курортные городки на берегу грязного, мусорного моря, воспитание двух оболтусов, как пираньи пожирающих все семейные финансы.

Получается не жизнь, а сплошная суета и в ней не было настоящих побед. А как они нужны, победы над самим собой, над скушной обыденностью существования.

Четверть века прожил с одной единственной женщиной. Облико морале! Но лишил-то себя многого самолично, в том числе и обладания какой-нибудь захудалой, но все-таки любовницей.

Вместо того, чтобы съездить куда-нибудь в солнечную Испанию на золотые пляжи

Средиземноморья, сажал извечную картошку на этой грёбанной даче, отмахиваясь

от слепней и комаров и глядя на лягушачьи бёдра супруги, обтянутые вытянутыми в коленях тре-

никами а-ля Nike и отвислые груди в линялой футболке. И каждый день : «это надо, это надо, это

 надо!» Отвратительно, когда год от года ничем не отличаются и не случается никаких сюрпризов.

Нет, конечно же,  нельзя сказать, что годы пролетели напрасно. Всё же стал замначальни-

ка отдела и квалификацию получил весьма солидную. Все вокруг уважают: коллеги, жена и даже

детки родные. Внешний вид выше среднего – до сих пор кубики пресса отчетливо видны на жи-

воте, да и силушка присутствует пока в теле. Квартирка неплохая имеется и дача это чёртова всё-

таки отстроена. Что ещё нужно человеку, чтобы встретить старость?! Но о какой старости можно

думать в пятьдесят? Ведь если прикинуть, то впереди как раз самая интересная жизнь и ожидает

и нефиг сопли распускать по поводу причин тяжкого похмельного синдрома. Ежели такая реак-

ция , значит органон борется со спиртом как с ядом, а следовательно печень в порядке. Так что

 не так всё и плохо, когда философски к проблеме подойдёшь.

 

- Марк, живой хоть? - в дверях появиласьсветлая и улыбающаяся физиономия Палевского. - Ты

 сегодня питался чем-нибудь кроме кофе? Чувствую, что нет. Поэтому есть предложение сходить

 поужинать куда-нибудь. Как тебе такая идейка?

- Неужто опять в «Кольский грот»? Нет, нет и нет! Второй раз моё сердце точно не выдержит

 такой нагрузки. Самое лучшее для меня сейчас так это стакан кефира и сладкая булочка с маком.

- А как насчёт жареной во фритюре картошечки с белым филе морского окуня да под

 пивко? А? И идти недалече, метров семьсот отсюда. Посидим, музончик послушаем, может даже

 с дамами потанцуем в охотку. Что ты здесь как карась в иле? Давай одевайся и на выход! -

Олег исчез также внезапно, как и появился. Ну, что мне оставалось делать? Ломаться как кисей-

ная барышня? Опять же, сопротивляться хорошим идеям не было смысла. Этот Палевский и мерт-

веца заставит опохмелиться в случае чего. Поэтому через десять минут я был уже у гостиничных

 дверей, где застал Олега в обществе двух офицеров в званиях каплея и третьего ранга. Они живо

 обсуждали какую-то статью в помятой газетёнке, и речь, похоже, шла о футбольных делах.

- А, Марк! Знакомься! - возникло такое впечатление, что как будто самый последний

 раз мы виделись с Палевским не десять минут назад, а никак не меньше недели – такое раду-

шие было написано у него на лице. - Это мои боевые друзья: Коля Мицкевич и Валера Дробач.

Они составят нам компанию. Не возражаешь?

Я искренне улыбнулся и поочередно подал руку обоим офицерам в знак знакомства:

- Какие тут вообще могут быть возражения, Олег Германович? В компании всегда весе-

лее. Другое дело, что компаньон из меня сегодня никакой, увы.

- Фигня! Мы тебе быстренько и автопилот отремонтируем , и восстановим углы пре-

цессии до нулей, так сказать. Ха, ха! Кстати, ты футболом не интересуешься? Мы тут заспорили:

выйдет «Зенит» в финал, аль нет?! Мы же все питерские, по сути дела. Так как думаешь?

- Мужики! - я виновато поморгал глазами. – Скажу вам прямо -  футбольной аналитикой

 не занимаюсь и предсказатель из меня никакой, но мне кажется, что вряд ли. От восемьдесят

 четвёртого одни воспоминания остались, а нынче они плохо играют. Ну, а если совсем честно,

то проблемы «Зенита» мне вообще не близки. Я считаю, что если это и символ города, то весьма

 незначительный. Футбол – это очень специфический сектор общественной жизни и уделять

 ему много внимания могут лишь ограниченные фанаты и откровенные бездельники, которым

 нечем заняться. У меня лично нет времени напрягать извилины по поводу выхода команды

 в финал кубка. Вот такой я несознательный гражданин.

Мужики внимательно, и, как мне показалось, с некоторой оторопью выслушали мой монолог.

Было видно, что они ожидали другого мнения на этот счёт, но я никогда в жизни

 не лицемерил и никому никогда не поддакивал. Мне действительно футбол был малоинтересен

 и поддерживать разговор из вежливости, выказывая мнимый интерес к теме, я не желал. Меня

 всегда раздражали пространные разговоры пузатых мужиков о качестве футбольных игр. «Да

 разве так бьют, чучело!» - кричит такой бегемотик, кидая в экран телевизора пачку недокуренных сигарет. « Клизму надо ставить такому вратарю!» - кричит другой, вливая в рот очередную круж-

ку пива. И оба считают себя высокими ценителями этой игры. Плакать хочется от таких знатоков.

Почему, когда собирается компания мужиков, речь почти всегда заходит о футболе? Похоже пото-

му, что каждый из них считает себя футбольным экспертом. Они не говорят ни о шаманах, ни об

управляемом термояде, ни о роли простагландинов в жизни человека. Они тупо рассуждают о

забитых и пропущенных голах, о неграх в составе какого-нибудь «Аякса», о турнирных таблицах,

хотя ни один из них ни разу не сможет подтянуться на перекладине, не говоря уж о том, чтобы

просто пробежать километр без одышки. Их, нависшие над брючными ремнями животы, напо-

минают кавказкие бурдюки из овечьей кожи, в которых бродит кефир, а забитые черной табач-

ной гарью лёгкие едва способны обеспечить хозяевам подъем на пятый этаж собственных подъ-

ездов. Но они все болельщики, мать их за ногу! Они болеют за престиж любимой команды, но аб-

солютно равнодушны к собственному здоровью и болеют уже в прямом смысле слова самыми

 погаными болезнями коалообразного социума. Слава богу, к этой части андроидов я себя никог-

да не причислял.

- Марк! Мы с мужуками тоже не особые футболофилы, но за ходом чемпионатов следим

 регулярно, - сказал Палевский без тени какой-либо обиды. - И, между прочим, не только бо-

леем, но и сами мячик пинаем регулярно с мужиками. Валера, между прочим, за сборную ВМФ

в свое время играл. Так что кадры у нас серьезные, Марк. Ну, а если не хочешь о футболе, то

давай про баб побеседуем, пока до заведения идти будем. Кстати, там, куда мы направляемся,

работает одна фифа. Я пытался клинья подбить, однако она на мою персону не среагировала.

Я понимаю, что окунь не будет клевать на опарыша, а дождется всё же рыбака с червячком, но

 обидно.

 

Последние слова Олега почему-то вызвали во мне приступ острой ржачки. Я живо предста-

вил одинокого рыболова на берегу реки, пытающегося поймать окуня на мерзкую личинку на-

возной мухи, но вместо этого таскающего из воды бледных и неказистых шелишперов. Юмор

Палевского был настолько в тему и настолько самокритичен, что я в очередной раз позавидовал

 его уникальной неординарности. Одним словом, этот человек был великолепен!

- Марк, ты зря смеёшься! Посмотрим, как ты, любезный, будешь лыбиться, когда её

 самолично увидишь. А ты вообще как к адюльтеру относишься? Или как к футболу?

- Я предпочитаю о таких вещах не распостраняться на людях. Это очень

 интимные детали жизни. Тем не менее, шанса своего не упущу никогда.

Палевский подал мне руку для пожатия :

- Тогда ты наш человек. Мы, морские офицеры, должны как можно больше

 следов после себя оставить, в том числе и белых пятен, превращающихся потом в чёрные дыры.

Знаешь почему? Потому что каждый из нас знает, что может запросто не вернуться из очеред-

ного похода, и значит единственное, что от нас останется, это такая своеобразная память тех,

кого мы осчастливили драгоценным содержимым желез внутренней секреции. Так мужики?

Коля и Валера дружно и снхронно закивали головами. Было видно, что тема эта была

 им очень близка. Похоже, следов после себя они оставили действительно немало. А плохо ли это?

Наверное нет, потому что, чем больше этих следов, тем меньше одиночества в нашем мире. Хотя,

с другой стороны, известно, что на этот счёт говорит Библия. Однако на то и правила, чтобы их

нарушать. Кстати, интересно было бы посмотреть на того же Палевского, заставшего собственную

жену в постели с приятелем, ходящем в боевые походы по другому графику. Но, похоже, он не

был женат, потому что вряд ли кто-нибудь из благоверных стал бы терпеть такой свободный об-

раз жизни собственного супруга. И всё же я решил подначить его:

- Олег Германович! Я, конечно, понимаю, что устоять перед Вашим уникальным обаянием

редко кому удастся, но хочу напомнить, что белые пятна иногда вместо черных дыр превраща-

ются в ощутимую плоть в виде кричащих младенцев. Не жалко чад божьих?

- Может быть и жалко, только от моей жалости ничего не изменится, а вот для страны

подъём демографии, а это почти подвиг. Так что с какого краю посмотреть! И потом: я же не

настаиваю.

- Демография-то такая получается с некоторым душком. так сказать. Легче это назвать безотцов-

щиной, правильнее будет. Неизвестно, что ещё лучше.

- Лучше всего - обоюдное согласие! Ладно, мы тут как-то дюже засерьёзились, Марк,

надо быть проще и не загромождать мозги морализмами. Помни: если не ты, то кто-нибудь дру-

гой займёт место подле ног очередной красавицы. Так зачем уступать другим, если и сам с усам.

Предлагаю закончить дебаты и всё-таки двинуться навстречу ужину, - он открыл входную дверь

и первым вышел на тёмную вьюжную улицу.

 

Весь вечер мы просидели в необычном кафе под совершенно неадекватным заполярно-

му городу названием «Лиловый негр». Заведение претендовало на тропический оазис в ледяных

джунглях Мурмана. Внутри росли пальмы в кадушках, на одной из которых сидел попугай ара,

по залу бегала задрипанная мартышка в специально пошитой матросской форме, и даже барме-

ном был действительно самый настоящий негр, но не лиловый, а какой-то полукровок. Он отда-

лённо напоминал Ленокса Льюиса, но комплекцией был явно пожиже. Всё бы ничего, но в кафеш-

ке было весьма прохладно, посему тропические атрибуты выглядели как насмешка. Видно неза-

дачливые хозяева  в погоне за оригинальностью начисто забыли о том, что Заполярье, с его

бесконечными зимами, невозможно превратить в тайский бунгало даже в отдельно взятом

шалмане. Но что самое смешное, кухня и отдаленно не напоминала восточную, очевидно учиты-

вая специфику посетителей, предпочитающих сырым овощам и копчёным ящерицам водку и

привычные для северян мясо и рыбу. Руководил нашим ужином Палевский, похоже, регулярно

наведывающийся сюда. Он не только знал всех официанток, но и меню. Кухня мне не очень пон-

равилась:  по крайней мере в «Кольском гроте» было гораздо вкуснее. На небольшой сцене играл

 джаз-оркестрик и музыка была значительно лучше еды. Репертуар состоял из песен Вертинского,

Козина, Петра Лещенко и явно был ориентирован на довоенную советскую эстраду. Музон тоже

явно не вязался с названием, но тут было хоть какое-то пересечение с Вертинским, по крайней

мере, с одной из его суперизвестных песен. В общем, вечер выдался не таким уж и скучным. По

крайней мере, после пары бутылок пива и горячей пищи я вполне ожил и стал чувствовать себя

весьма неплохо. Настолько неплохо, что решил напомнить Олегу об обещании познакомить с не-

кой дамой, которая должна была здесь работать. Лучше бы я этого не делал!!! Это я уже потом

стал думать так, а в тот момент последствия роковой ошибки даже и представить было нельзя.

Дело в том, что Палевский всё в жизни воспринимал серьезно и не различил в моей подначке

доли шутовства. Он оставил меня за столиком с друзьями и исчез где-то в кулуарах а-ля тропи-

кано. Буквально через десять минут он вернулся сопровождении ЕЁ! Она не была похожа ни

на Катрин Денёв, ни на Лолобриджиду, ни на Роми Шнайдер. Она была великолепнее всех их

вместе взятых! Дело было даже не в красивом лице и замечательной стати. Это была женщи-

на-магнит. При появлении таких в поле мужеского зрения, живот сам собой втягивается во-

внутрь, пытаясь придавить кишки к позвоночнику, нижняя челюсть опускается и выдается впе-

рёд как у австралопитека, волосы над плешью сами собой приподнимаются, изображая некий

шалашик, под которым розовая кожа черепа не столь блестит, шейный отдел позвоночника при-

нимает, как ему и положено по жизни, вертикальное положение, грудная клетка из вогнутой ста-

новится выпуклой, насколько это возможно, и во взгляде появляется блеск, как у голливудского

красавчика Бандераса. По-другому это называется войти в ступор. В этот момент почему-то

из головы моментально выветривается всё, что связано с прожитой жизнью и остаётся только

ожидание чуда, вернее единственного шанса на то, что может быть на тебя обратят внимание.

Организм превращается в некое ядро, в котором мысли и чувства сжаты чудовищной силой

инстинкта вожака стаи, который не имеет права быть отвергнутым. Сгущённая аура начинает

работать как суперчувствительный приёмник и если есть ответный сигнал, внутри происходит

резонанс и тогда…… даже обыкновенный хилый наш соплеменник может, к примеру, выжать

штангу с весом, соответствующим норме кандидата в мастера, либо послать в нокаут человека,

раза в полтора тяжелее его самого. Что касается меня, то при виде незнакомки, моё лицо стала

заливать горячая волна возбужденной крови и я знал, что в такие моменты начинаю походить на американского индейца, и, ежели бы не мой палестинский нос, то по-пьяни можно вполне

было бы принять меня за краснокожего из какого-нибудь навахо или кайовы. В добавок к

этому конфузу, я почувствовал ручеёк холодного пота вдоль позвоночника и совсем оробел.

Палевский же был в своём амплуа. Он широко улыбался и осторожно поддерживая даму за

талию, сказал нам, с оттенком цезаризма :

- Знакомьтесь, многоуважаемые орлы! Это Элла – символ вдохновения всех кольских поэтов

 и недосягаемая звезда для всех прочих простых мужиков. Она согласилась составить нам

 компанию на полчасика. Думаю, что вы все будете этому рады, не правда ли?

Коля и Валера, подобно мне, тоже одномоментно засунули языки в задницы и только и смог-

ли что кивнуть головами, видимо, ослеплённые магическим светом, исходящем от очей красотки.

Короче говоря, наша троица была похожа на пациентов пансионата глухонемых. Тут я вдруг как

 бы очнулся и вспомнил, что при знакомстве с дамой надо встать и представиться, чтобы не быть принятым за невежу и мужлана, поэтому оторвал враз потяжелевшую жопу от стула и

 осипшим от напряжения голосом, прошелестел :

- Очень приятно, Марк!

Она изобразила на лице лёгкую как газовый шарфик улыбку и посмотрела на меня цепким,

оценивающим, и каким-то гипнотическим взглядом. Именно в этот момент я почувствовал,

как моя внутренняя крепость начинает рассыпаться по камешкам и чётко уловил этот самый

ответный сигнал: чистый, сильный, мощный, притягивающий. Вдруг как-то разом вышли из оце -

пенения и Коля с Валерой и, как по команде, поднялись от стульев и склонили головы в гусарском

 поклоне.

- Эллочка, присаживайтесь, пли..из, - Олег учтиво подставил стул даме.

 - Вы не обижайтесь на моих молчаливых товарищей. Они потеряли дар речи от Вашей незем-

ной красоты. Скажите-ка нам, прелестница, что будете пить: коньяк, мартини, шампанское?

- Я не очень люблю газировку, поэтому выпью немного черри, если можно, -

ответила Элла мягким кошачьим голосом. - Да и то, чисто символически, ради знакомства.

Палевский удалился к стойке бара, где усердно протирал стаканы «лиловый» негр, а мы

остались в присутствии символа вдохновения кольских поэтов. Пытаясь подавить смущение и

в целях разрядить неловкую паузу, я спросил её:

- Элла, простите за вопрос, но кем Вы здесь работаете, если не секрет?

- Да нет секрета, конечно же. Я тут, так сказать, и хозяйка, и бухгалтер, и дизайнер,

и шеф-повар в одном флаконе.

- А как Вы одна, хрупкая женщина, со всем этим управляетесь?

- Кто Вам сказал, что я хрупкая? На Севере слабые и хрупкие не живут. Ну, а раз

 кафе работает, значит справляюсь. А Вы, Марк, с Олегом вместе служите? Что-то не похожи на

 флотского офицера-то. Или я ошибаюсь?

Я удивился её проницательности, но как она могла догадаться, чёрт подери? Что, Палев-

ский что ли похож? Да он больше чем я непохож! Что же, если мне форму надеть, то я и в ней

 за моряка не сойду? Мне стало интересно и я решил ответить вопросом на вопрос:

- Элла, а чем это я на офицера не похож? Непонятно весьма!

- Элементарно, Ватсон! - она широко улыбнулась. - Вы ведь не по форме одеты. Знаете такой анекдот. Американцы решили послать шпиона на Украину. Он даже выучил

этот тарабарский язык. И вот идёт он где-то под Полтавой мимо хутора, а навстречу ему дед на

телеге. Американец ему:  - Здоровеньки, диду!» А дед отвечает: -  Ну, здравствуй, мери-

канский шпигун! Тот в трансе: первый же житель его расколол. И спрашивает деда: - А как

 ты прознав, шо я мериканский шпигун?  -  Та ты ж негра!…… Вот так! Ну, а если более кон-

ретно, то у Вас грудь атлетическая, лицо не бледное и не испитое, рыхлости нет и осмысленный

взгляд настоящего мужчины с признаками интеллекта. Всё очень просто.

Я вдругкраем глаза увидел, как враз напряглись Коля и Валера. Видать, последние слова

Эллы прозвучали для них ударами бит по головам. Я на секунду представил их ошарашенные

мысли и не смог сдержать приступа смеха. Я смеялся так громко, что появившийся за столиком

Палевский не сразу понял в чём дело и озабоченно взирал на моё, трясущееся от дикого хохота

тело. Он попытался было выяснить причину моей реакции, но тут стали ржать все остальные:

Элла, Коля и Валера. Со стороны, мы, скорее всего, были похожи на сумасшедших дебилов. Са-

мым замечательным было то, что мужики совершенно не обиделись на откровенно нелицепри-

ятные слова хозяйки заведения и смогли обратить всё в юмор, а Элла абсолютно чётко поняла

причину моего смеха и двусмысленность ситуации. Ничего не понимал только Олег, смотревший

на нас взглядом врача, пришедшего делать успокоительные инъекции пациентам психболь-

ничной палаты.

- Ну, на минуту оставить нельзя! - он постучал вилкой о тарелку. -

Господа, вы ведь не в комнате смеха, а в общественном заведении. Ведите себя прилично!

Когда мы закончили смеяться, Коля с иронией поведал Олегу о нашем диалоге с

Эллой и теперь уже этот краснобай стал ржать до колик в животе, только непонятно над чем:

анекдотом или характерными особенностями морских офицеров, так оригинально озвученными приглашённой за стол красавицей. Короче говоря, наша встреча вылилась в откровенное пос-

мешище. Потом мы долго болтали о всякой ерунде и засиделись допоздна. Кончилось наше

застолье тем, что я вызвался проводить Эллу до дома. Мне, конечно же, не было известно, что это

пионерское предложение будет выглядеть как издевательство, поскольку когда мы вышли из

кафе, Элла прямиком направилась к черному авто, стоящему у стен заведения и почти по поро-

ги занесённому снегом. Действительно, как мне могло не прийти в голову, что такие женщины

не ходят пешком! Тем не менее, я был приглашён в провожатые, если можно было так сказать

в том раскладе. Пока Элла сметала снег со стекол фырчащего автомобиля, Палевский отвел ме-

ня в сторону и ехидно так, намекнул :

- Марк! За такое крутое знакомство ты должен по-идее накрыть мне поляну в хорошем

 ресторане! Кстати, не забудь: завтра в девять ноль-ноль я заезжаю за тобой в гостиницу и мы

 едем на лодку. Так что будь в форме. Если честно, то меня уже гложет червячок сомнения, что

 утром обнаружу тебя там, но ты постарайся.

Я кивнул головой и, притянув  физию Олега к себе, трижды, по-брежневски, обло-

бызал его. Смачно так, от всей своей парящей в блаженстве души. Господи, как же прав был он

в своих сомнениях! Через час я провалился в омут, в пространство, где реально останавливается

 время, где нет ни прошлого, ни будущего, где исчезает память, где не существует понятия «нельзя».

Я на трое суток перестал быть самим собой и прожил их как в наркотическом опьянении, хотя

мы не пили ничего крепче зелёного чая. Прожив на этой земле почти пятьдесят лет, я вдруг

 ясно ощутил, что только сейчас понял как из двух разных человеческих тел может возникнуть

 одно, но не в физическом, а в трансрациональном и чувственном смысле. Пережить такое ду-

шевное состояние очень сложно. Ты не просто не чувствуешь за собой никакой вины, но наоборот,

начинаешь раздражаться от того, что столько лет шёл по чужой дороге, подспудно уверяя себя

 в том, что собственная судьба вовсе не ошибка, а истинный, предначертанный свыше путь. А как

 определить в чём отличие истинной любви от влюблённости, когда тебе всего двадцать? Когда ещё нет критериев, по которым можно понять кто перед тобой – недостающее звено в жизненной

 цепи или просто объект приложения необузданной юношеской страсти. Как же горько осозна-

вать, что что более двух десятков лет ты существовал, а не жил в то мгновение, когда твоя настоя-

щая вторая половина по какой-то жестокой невероятности внезапно находит тебя среди милли-

онов таких же как ты. Ощутить, что я выбился из временной колеи мне помог телевизор, который

Элла врубила на четвёртые сутки нашего добровольного заточения. Услышав дату нынешнего дня,

я содрогнулся от ужаса. Меня охватила паника и было от чего паниковать. Во-первых, еще по-

завчера я должен был звонить Шитикову и доложить обстановку с доработками. Во-вторых, я

 должен был также позвонить жене ещё в день прибытия, потому что она всегда волновалась за

 мои бесконечные авиаперелёты. В-третьих, я должен был отметить командировочное предписа-

ние в штабе части,г де был приписан сей ракетоносец. В-четвертых, я не знал, что скажу Палев-

скому в своё оправдание. В-пятых, я переживал за оставленное Эллой без присмотра кафе.

Впору было получить инфаркт! Надо было срочно исправлять положение и я не представлял,

как буду выпутываться из этого клубка обстоятельств. Самое противное, что в тот момент я

 поймал себя на мысли, что мне всё, как говорят, «по-барабану». Я никуда не хотел оттуда уходить.

Увы, надо было нажимать на тормоза, иначе ситуация могла принять необратимое направление.

 Через час я уже был у стойки гостиничного администратора. Увидев меня,

она укоризненно покачала головой и вручила мне небольшую записку, как я понял, от Олега.

« Марк! Когда появишься, позвони по этому телефону.» Далее следовали пять цифр номера.

Она протянула мне аппарат на длинном шнуре и молча скрылась за соседней дверью. Я про-

крутил диск, но на том конце никто не отвечал. Скорее всего Олег был на лодке, и я звонил в

 пустую квартиру. Надо было идти на переговорный пункт и связываться с женой и шефом, но

 если что сказать супруге я бы нашелся, то что докладывать Шитикову я не представлял совер-

шенно. Тем не менее, проблемы ждали своего разрешения.

 

Шефа я застал на рабочем месте. Он с полным правом выматерил меня как следует, но я по-

нял, что информации никакой не получал, поэтому я, вспомнив нашу первую встречу с Палев-

ским, решил сделать ход конём, хотя всё это было шито белыми нитками, а именно поведал

 начальнику о найденной ошибке в алгоритмах рулевых сигналов, и что сейчас я с этим разби-

раюсь. В общем, навёл тень на плетень. Слава богу, он мне поверил, и, более того, попросил

не торопиться, что,собственно, мне и требовалось. С женой получилось гораздо хуже. Она вооб-

ще сначала не хотела со мной разговаривать, но я наврал ей про повреждение связи и прочую

 ахинею. В конечном итоге, status quo был восстановлен, и я с почти чистой совестью покинул

 переговорный пункт. Часа три шатался по заснеженному центру городка, прикупил там пару

 книг и отправился их читать в свой уютный гостиничный номер.

 

Открыв первую страницу, я понял, что чтиво сегодня мне не осилить. Мыс-

ли текли совершенно в другом направлении. Смотрел на строчки, а видел только её лицо, пах-

нущие лавандовым шампунем шелковистые волосы и изящную, будто вылепленную пальцами

 великого зодчего фигуру. Моя душа оказалась намертво схваченной капканом её волшебного,

магического притяжения и находиться в этом капкане, истекая кровью чувств, было неимоверно

 приятно. Да, зацепило меня очень серьезно и как быть, и что делать с этой ураганной внезап-

ностью я не представлял. Почувствовав вдруг накопившееся за трое суток напряжение, я погру-

зился в ровный глубокий сон.

 

- Но каков мачо!!! - из забытья меня вывел громкий голос Палевского.

- Марк! А ты и вправду наш человек! Не ожидал! Ну что, в чёрной дыре побывал? А мне не

 верил ведь! Всё про младенцев сказки рассказывал! А сам-то хорош!! Давай колись! Чем ты

 там занимался трое суток подряд?

- А ты не догадываешься? Пребывал в состоянии объёмной любви. Плавал

 в океане наслаждения. Каюсь, бес попутал. Олег, понимаешь, она сдалась без боя, а я погиб. Вот

 такой расклад получается. Теперь  на распутье; то ли остаться с нею навсегда, то ли возвратиться

 в семью, где ничего подобного никогда не ощущал, и всю оставшуюся жизнь мучиться от жутких мыслей об утерянном навсегда шансе прожить остаток жизни в полной гар-

монии рядом с предназначенной для тебя самим Богом женщиной. Поэтому мне очень груст-

но и тоскливо.

- Что, вправду так круто? - в голосе Олега я почувствовал нотки озабочен-

ности. - Слушай, а она что, не замужем разве?

- Нет. Была раньше замужем, но супруг её бывший где-то на горнолыжном

 курорте позвоночник сломал и умер через год после этого. Детей нет. Сказала, что устала от не-

нужных связей. Может посоветуешь чего?

Он со вздохом присел на стул и дюже внимательно посмотрел на меня взглядом враз посерь-

ёзневших глаз. Я понял, что задал этому балагуру, остряку и человеку Вселенной абсолютно не-

свойственную задачу. Вряд ли ему были близки мои нравственные терзания. Флотская служба

 всё-таки оказала влияние на его отношение к жизненным ценностям, а именно загрубила душев-

ный аттенюатор, превратив в необыкновенно обаятельного, очаровательного, но всё же оди-

нокого волка. Но чёрт побери! Если бы не он, находился бы я ныне в своём обычном равновесии,

а не варился в вулкане страстей. Хотя какой-то великий мудрец сказал, что никто и никогда не может знать, что ждёт его за ближайшим поворотом. И манна небесная, и сосульки с крыш пада-

ют одинаково внезапно.

 

- Марк! Я сожалею, что так получилось, но моей вины в этом нет. Согласен?

Мы с тобой шли только поужинать, и с Эллой ты сам попросил познакомить, хотя я предупреждал

 тябя о том, что такие женщины клюют только на очень и очень выдающихся живцов. Кто же

 знал, что ты придёшься ей по вкусу? Я слыхал, что она стольких уже послала на хутор бабочек

 ловить! Опять же к нашему, флотскому брату у неё оказывается стойкая аллергия возникает.

Ну, а советовать в таких делах я бы поостерёгся. Это очень тонкая материя – человеческие чув-

ства. Единственное, что я могу сказать, так это то,что не надо спешить с выводами. Попробуй

 подождать какое-то время. Если не сможешь пересилить себя, то тогда может и будет смысл

 ломать жизнь другим, но резать по живому? Не знаю. Говорят же, что на чужом горе счастья не

 построишь. Решай сам. Лично я был бы очень рад, если бы ты остался здесь жить. Кстати,т ы не

 забыл про нашу работу? Знаешь: бабы бабами, а дело не должно страдать! Завтра едем на лодку, и я не отпущу тебя оттуда до тех пор, пока всё не доделаем. Трое суток в чёрной дыре просидел,

ну а теперь в черной лодке посидишь. Идёт?

Я улыбнулся и кивнул головой. Ведь и вправду -  приехал-то сюда заниматься

 вполне конкретными вопросами. Палевский попрощался до утра и убежал по своим делам. Меня же ждала очередная бессонная ночь, которая вряд ли поможет мне вырваться из порочного круга,

в который я,сам того не ведая, загнал себя одним неподвластным разуму прыжком,  вернее ска-

зать из черной дыры, как выразился умница Палевский. Ведь подобно силам гравитации в этих

 пресловутых дырах, я также был прижат к этой женщине неподвластным мне тяготением и до

 сих пор ощущаю как нестабилен и неустойчив мой внутренний мир под его силовыми линиями.

Мне трудно было определиться с этим ударом судьбы; то ли считать себя одним из немногих

 счастливчиков, которым Творец подарил прозрение, то ли грешником, который до конца жизни

 будет мучаться от раздвоения мечущейся между остатками нравственности и эгоизмом изра-

ненной собственной души. Вдруг вспомнились слова Олега об окуне, не желающем клевать на

 опарыша. Получается, я оказался тем самым червяком, который пришелся рыбе по вкусу? И зна-

чит съеден ею с аппетитом? Но я сам захотел быть съеденным и теперь мечтаю много раз возро-

диться в виде такого же червяка и снова, тысячу, миллион раз попасть в рот этой ненастытной

 рыбе ,испытывая при этом высочайший уровень наслаждения. Нет, это пахло явным сюрреализ-

мом, замешанном на реинкарнации! Я не хотел постоянно умирать даже во имя истинной любви.

 

Всю последующую неделю я безвылазно и эффективно просидел во чреве ракетного ато-

мохода, выныривая на свет божий только для телефонных переговоров с шефом и супругой.

Палевский всё это время находился рядом со мной и я внутренним чутьём ощущал может быть

 и не совсем явную, но всё же поддержку с его стороны. Он постоянно пытался отвлечь мои мыс-

ли в русло работы и просто фонтанировал своими неординарными и свежими идеями по поводу

 якобы обнаруженных им волновых вихрей. Я даже в шутку пообещал ему, что если эти предполо-

жения найдут подтверждение у наших специалистов-динамиков, то это научное открытие мы

 назовём «вихрями Палевского». Но на самом деле, этим термином следовало бы назвать послед-

ствия двух первых дней нашего с ним знакомства. Это даже не вихри, а торнадо, смерч, шторм,

ураган, девятый вал, цунами, если можно судить по последствиям лично для меня. Такого сгустка

 событий, впечатлений, эмоций в течение лишь одной недели я не ощущал за всю свою прожитую

 праведно жизнь, и может быть именно эти дни я буду вспоминать как самые насыщенные не-

обыкновенным вкусом свободы и безрассудства.

 

Когда все запланированные работы на борту атомохода были закончены, я вернулся

в гостиницу, заказал билет на обратный рейс и уже собрался лечь спать, как мои ноги, ставшие вдруг независимыми от мозга, понесли меня вниз, к стойке администратора, где блестел красными пластмассовыми щеками телефонный аппарат. Совершенно не помню, что тогда говорил ей полушёпотом в засаленную, пахнущую дешёвым парфюмом трубку, но через полчаса

 чёрная лайба, теперь уже казалось навсегда, увёзла меня в чёрную дыру ,где нет места ни

 сожалению, ни ни душевным терзаниям, ни здравому смыслу. Где у времени нет ни начала,

ни конца. Где ни у прошлого, ни у будущего нет границ, и поэтому они образуют страшный лабиринт, из которого просто нет выхода.