ЗАПИСКИ ДВУХГОДИЧНИКА

                                                       ЗАПИСКИ ДВУХГОДИЧНИКА

       Решил поделиться некоторыми воспоминаниями о своей военной службе.  По окончании с отличием  Киевского университета  им. Т. Шевченко я был призван на срочную службу лейтенантом в радиотехнические войска на 2 года. Нас называли двухгодичниками. Кадровые офицеры над нами подшучивали: курица не птица, двухгодичник - не офицер.

          Свои воспоминания двухгодичника я решил изложить в виде серии коротеньких рассказов-эпизодов, чтобы не утомлять читателя.

                                           О ПРИРОДЕ, ПОГОДЕ, ЕДЕ  И КОМАРАХ

        Мне 21 год, я попадаю из Киева служить   в город Печора, расположенный  на берегу одноименной реки Печоры немного южнее Полярного круга. Другие однокурсники остались служить кто на Украине, кто попал в  Белоруссию, меня же судьба занесла на крайний Север, в Республику Коми. Чтобы провести ближайшие 2 года «у Печоры у реки, где живут оленеводы и рыбачат рыбаки», как поется в известной песне.   

     Приехал я  в Печору в начале июля и сразу же казус. Конфуз натуральный.  Первым же утром просыпаюсь и  (горе мне, какой ужас)  обнаруживаю, что я проспал. Ну  точно проспал. Солнце высоко, светит ярко, судя по его положению на небе, сейчас часов 11 утра, а мне надо быть на службе в половине восьмого.  Неприлично как то первый же день службы начинать с опоздания. В панике одеваю кое - как  гражданку (военную форму еще не выдали)  и выбегаю из медсанчасти, где ночевал. На территории полка никого, все как будто вымерли. Бегаю, как ошпаренный,  не понимаю что творится,  ведь уже скоро полдень,  а люди все куда то подевались. Ну ладно, у меня часы остановились.  Показывают пол третьего,  с ними что-то явно не в порядке.  Но люди то куда пропали все? Солдаты, офицеры, хоть кто-то. Непонятка полная.

     Как потом выяснилось, реально и было пол третьего ночи, поэтому все спали, а солнце при этом  было высоко в небе, как у нас на Украине в полдень.  И это в Печоре  нормально. Солнце в июне –июле  практически не заходит, лишь  с 0 часов до часу ночи небольшие сумерки (можно читать газету на улице), остальные же 23 часа оно ярко светит.

      И везде  комары, комары, комары. И что характерно, если наш украинский комар сначала полетает вокруг человека,  попищит,  прицелится, примерится, медленно зайдет на посадку и может быть присядет  пососать кровушки, то  местный абориген (печорский комар), только  учуяв цель и не издавая никаких предупреждающих звуков, с разгону бац – укол и шишка очень болючая. Чешется потом долго.

        В общем,  природные условия крайне непривычные для  жителя Украины.  Снег выпадал, например, 1 июня и даже 22 июня, в разгар лета, правда всего на несколько часов. Так что на службу идешь в гимнастерке с коротким рукавом, а на рабочем месте висит шинель, вдруг температура  за пару часов с 28 -30 градусов жары упадет до 0  и начнет валить снег.

     Правда, что радовало душу заядлого грибника, грибов было море. Местное население собирало только белые, подосиновики вообще за грибы не считало. А они росли  везде,  даже прямо в части под окнами казарм в невероятном количестве и огромных размеров, таких больших экземпляров  я на Украине не встречал. 

     В  столовых, кафе и ресторанах Печоры  было множество грибных блюд, а также, что удивительно,  блюд из курицы. И это в эпоху всеобщего дефицита, особенно на мясные продукты. В том же году   я наблюдал огромную очередь людей, стоящих на морозе  даже не за мясом, а за костями с мясом (супными наборами), которые «выбросили» в продажу в связи с сессией горсовета в городе Ульяновске, на родине Ленина.  И еще запомнилась в Ульяновске гарнизонная гауптвахта, где довелось провести трое суток, но это отдельная история. Может быть, расскажу позже.

    Зимой же в Печоре температура  -40 обычное дело, а однажды в новогоднюю ночь было – 55. При этом зимой темно примерно 22 часа в сутки, то есть почти полярная ночь, но не сплошная, как за полярным кругом, а с небольшим перерывчиком.

     Зимой часто бывает северное сияние, явление красоты неописуемой. Еще понравилась полярная сова, летала на остановке вокруг горящего фонаря, как у нас мошки . Вся белая, пушистая, башка огромная, больше остального туловища. Или просто так кажется, но очень большая голова была у этой совы..

                                 НОСКИ ПОДПОЛКОВНИКА КАДАНОВА

      А теперь смешной случай. И поучительный. Который показывает всю нелепость армейской жизни  «строго по уставу».

     Когда наш командир подполковник Кузнецов был награжден орденом и переведен на должность командира бригады, в часть прибыл новый молодой командир полка подполковник Каданов. Как то так получилось, что за несколько месяцев сменились также начальник штаба и все замы командира полка, а вновь прибывшие все были молодые, в возрасте 32-35 лет.  Произошло практически полное обновление руководства полка.

    Так вот, подполковник Каданов рассказал поучительный случай, который мог стоить ему военной карьеры. Прежде чем принять окончательное решение о назначении его командиром полка, он должен был пройти собеседование в Генеральном штабе. Кто- то из высших военачальников, сам начальник Генштаба или его заместитель,  лично беседовал с претендентами на должности комполка и выше. Как я понимаю, чтобы отсеять дебилов, неуверенных в себе людей, и тому подобные неподходящие элементы, которые зачастую выявляются за несколько минут беседы.

     Короче, от этого собеседования зависело очень многое в судьбе подполковника Каданова.  И вот, ему назначено на 10 утра, он прибывает в Генштаб минут за 20 до назначенного времени. Волнуется, конечно. В одном из коридоров его останавливает молодой старший лейтенант и заявляет:

- Товарищ подполковник, я Вас дальше не пропущу.

- Почему?

- Вы одеты не по форме. У Вас носки черного цвета, а должны быть зеленого.

- Мне назначено на 10. Где я сейчас возьму носки зеленого цвета?

- В военторге.

- Но я не успею.

- Я не пропущу Вас с нарушением формы одежды.

        В армии действительно положено было носить носки зеленого цвета. Но большинство носило черные. И на это никто не обращал внимания.  Ведь их было практически не видно под брюками.

Но старший лейтенант в Генштабе обратил внимание.  И не пропустил.

        Подполковник Каданов был опытный офицер. И сообразительный. Он нашел выход из создавшегося положения. Он остановил какого-то офицера (по моему, капитана)  Генштаба и предложил ему поменяться носками.

- Выручай, друг. Мне на собеседование.

    Тот сначала не хотел. Но потом согласился. За доплату в 50 рублей. Носки тогда стоили 1 руб 20 копеек. Примерно.  Подполковник Каданов одел зеленые носки капитана, а капитан брезгливо взял его черные носки, но одевать не стал, а пошел к себе в кабинет. Возможно, у него там были запасные.

     Подполковник Каданов успешно прошел собеседование и был назначен командиром полка. Он рассказал нам, подчиненным ему офицерам, эту историю. Зачем рассказал, не знаю. Возможно, он сам понимал весь идиотизм происшедшего. А возможно,  не понимал и хотел показать нам, как важно в жизни не нарушать устав и установленную форму одежды.     Такая вот история про носки подполковника Каданова. Кстати, фамилии все реальные.

    Да еще, насчет формы одежды. У нас в части служила одна симпатичная девушка. Очень высокая, с длинными ногами. Она носила военную форму, но при этом ее юбка (защитного цвета, как и положено) была очень коротенькая. Вы представили, насколько короткой она может быть у военнослужащей. Так вот, она была еще значительно короче. А под ней были колготки ярко-красного цвета и туфли на каблучке. Вид был довольно вызывающий, но никто не делал ей замечаний по поводу нарушения формы одежды. Наоборот, все пытались за ней ухаживать. Я не знаю, регламентировались ли цвет колготок или чулок  и длина юбки у женщин-военнослужащих, но все остальные носили колготки  телесного цвета и и юбки нормальной длины.  Интересно, а длина  ногтей, цвет и длина волос, цвет помады, размер бюста у женщин-военнослужащих тоже регламентируются?

                                                        О ВОРОВСТВЕ В АРМИИ      

     Я вообще-то по профессии математик. Как понимаете, человек сугубо штатский и привыкать к реалиям  и правилам военной службы мне  было тяжело. Тем более что эти правила казались  иногда очень странными и негуманными. И следовать этим правилам и приказам  казалось иногда глупо. И противоречило здравому смыслу и  всему моему (хоть и небольшому на тот момент)  жизненному опыту.  Были случаи,  я даже  упирался, настаивал на своем, несмотря на угрозы чуть ли не отдать под суд.

      Например, однажды  в воскресенье днем вызывает меня начальник штаба полка и показывает предписание, что вечером (через несколько часов) я отбываю в город Пермь на месяц на курсы. Где нас, двухгодичников, будут доучивать и переучивать.

Так вот, я тут же  заявляю начальнику штаба, что никуда не поеду, потому что у меня нет денег.

- Как это нет денег, возмущается он. Как такое может быть?

 Отвечаю, что все истратил, ведь буквально завтра-послезавтра получка. Ничего не осталось.

- Да Вам  деньги то и не нужны, ведь проезд бесплатный,  и питание там будет бесплатное.

- Ничего не знаю, но без денег точно не поеду.

- Да как Ты смеешь не выполнить приказ. Да я Тебя арестую, я Тебя на гауптвахту посажу . Под суд отдам за невыполнение приказа.

- Товарищ подполковник, меня родители учили, что неразумно ехать куда-либо без денег.

     Он еще долго пытался  выпихнуть меня в чужой город без денег, ссылаясь на предписание из штаба корпуса и угрожая чуть ли не трибуналом  за невыполнение приказа, но в конце концов сдался и  вызвал начфина.  Прапорщик был очень недоволен, что его вызвали на службу в выходной под вечер, но все же выдал мне примерно 400 рублей (точно не помню)  и велел поделиться  с лейтенантом Земляковым, таким же двухгодичником, который тоже ехал на эти курсы. Об Андрюше Землякове попозже, это очень экзотическая личность, каратист и наполовину чеченец (по отцу).

     400 р. по тем временам  была  очень значительная сумма, на нее можно было 40 раз сходить в ресторан.  Поскольку у Андрюши Землякова  были кое-какие сбережения,  он попросил у меня всего 100 рублей.  Которые я ему и одолжил, и они меня потом спасли. Ведь ему  вскоре прислали деньги и он мне   отдал эти 100 р.  А у меня уже на тот момент опять было пусто, поскольку остальные деньги у меня украли.

         И не так обидно было бы, если бы это сделали какие-нибудь карманники в трамвае.  Но это сделали (я в те времена не мог даже такого представить) свои же товарищи-двухгодичники из славного Уральского военного округа,  проходившие вместе со мной курсы в  Перми. Деньги эти лежали у меня в нагрудном кармане в гимнастерке, в которой я постоянно ходил и в ней же спал. Но однажды мне стало жарко и я повесил гимнастерку на ночь в общий шкафчик, а наутро денег в ней не оказалось. На мое устное заявление о краже подполковник Агапов, руководивший нашей группой, заявил, что такого не может быть, потому что такого не может быть в принципе. И как я вообще посмел обвинить своих товарищей -комсомольцев, да к тому же офицеров. По его версии я потерял или прогулял эти деньги, а потом еще посмел (какой негодяй) обвинить своих товарищей. И весь коллектив офицеров-комсомольцев дружно с ним согласился и меня осудил, хотя кто- то  из них все же был не таким уж кристально честным комсомольцем и все же спер эти деньги.

       Позже я видел в армии  воровство и похуже, например замполит  нашего узла управления полка   посылал  группу солдат во главе с сержантом  воровать, а именно вскрывать железнодорожные вагоны, чтобы найти ему оцинкованное железо на крышу для сарая. Заодно они воровали с вагонов продукты и всякую всячину для себя.  А потом этот сержант шантажировал замполита, требуя у него направление для поступления в институт. И замполит состряпал направление, подделав подпись начальника политотдела полка и поставив соответствующую печать.

      Невероятно, но это факт, замполит и коммунист  старший лейтенант Ильченко, который обязан был воспитывать солдат в духе марксизма-ленинизма, который и меня пытался всячески воспитывать, на самом деле  принуждал подчиненных совершать уголовное  преступление и в знак благодарности поил их потом водкой. Все детали  рассказал мне  секретарь первичной парторганизации прапорщик Сальников,  а главное его возмущало то, что за такой «проступок» замполита Ильченко просто перевели в другое место (с повышением), ведь его  брат был подполковником в политотделе корпуса.

      Я и сам до того  замечал за замполитом  Ильченко кое-что странное.  Однажды мне приказали как старшему машины привезти группу солдат, которые «помогали»  Ильченко сделать крышу для сарая. То, что они «помогали» по хозяйству, меня особо не удивляло, это было обычной практикой. Удивило то, что солдаты были пьяны. Ведь за пьянку солдату в нашем полку полагалось 3 суток гауптвахты и даже исключение из комсомола, что могло стать пятном на всю жизнь.

        Вот, скажут мне кадровые офицеры-отставники, такого не могло быть в Советской Армии, чтобы замполит посылал солдат воровать, да еще со взломом из железнодорожных вагонов. Конечно, не могло быть, но все же  было, и ему за это ничего не было.

      Не удивляло меня тогда  и то, что когда в полк прилетал  генерал (командир корпуса), его самолет АН-26 загружали грибами, собирать которые посылали взвод или более солдат. Грибов то ведь было полно, практически немеряно, считал я.  И это ведь не ворованное госимущестао типа оцинкованного железа, а просто грибы. И вообще я сам  лично  этого не видел, а только слышал об этом. Генерала же видел, солидный такой, все его боялись, даже сам КОМАНДИР. Начальников в полку было много, но КОМАНДИР один – командир полка.

                                          РУКОВОДИТЬ – РУКОЙ ВОДИТЬ

        Так любил говорить наш Командир- подполковник Кузнецов. Опытный и добросовестный служака, он 3-4 раза в неделю устраивал ночью внезапные проверки. Но личный состав  был повязан круговой порукой (в хорошем смысле этого слова) и довольно быстро научился вычислять его хитрости. Когда он вызывал ночью свою машину (УАЗик),  из автопарка тут же сообщали всем заинтересованным лицам, что скоро нагрянет с проверкой Командир. Иногда он приходил пешком, тогда  всем сообщали с КПП, что Командир появился в части. Иногда он появлялся ночью через дыру в заборе, но и тогда подчиненные были начеку, даже выставляли что-то типа специального поста,  наблюдателя за этим участком забора. В любом случае эти его проверки не давали личному составу полностью расслабиться, напиваться и т.д., то есть давали определенный положительный эффект.  

     О начальнике политотдела полка подполковнике Колониари у меня остались самые светлые воспоминания. Он знал, где живут и чем занимаются мои родители, интересовался их здоровьем. Всегда приветливо улыбался, после обмена воинским приветствием обязательно здоровался за руку. И это было не сухое формальное, а теплое дружеское рукопожатие, от него исходила доброта и понимание. Раз в неделю до обеда офицеры управления полка занимались физподготовкой (обычно играли в футбол). Во время одного из таких «матчей» Колониари случайно врезал мне по косточке ниже колена. Было больно несколько дней, потом прошло. Но еще несколько месяцев я,  когда шел навстречу подполковнику Колониари, специально издалека начинал прихрамывать. Мы обменивались воинским приветствием, рукопожатием. И улыбались.

  -Все еще болит, шутил он.  -Да, вывели из строя боевого офицера, шутил я. Я не знаю, вел ли он себя так со всеми подчиненными, но я в нем видел и вижу сейчас, через несколько десятилетий, родственную душу и образец офицера-воспитателя.

 С заместителем командира полка по технической части подполковником Рохлиным я близко знаком не был. Но впечатление о нем тоже самое положительное.  Запомнились его не совсем чистые,   замасленные на коленях брюки.  Подполковнику так ходить не полагалось. Но дело в том, что он часто сам лично лез разбирать какой нибудь двигатель или другой механизм, который вышел из строя, а тут уже не до стерильности.

    У нас в части был популярен стишок: На дворе мороз холодный – в отпуск едет Ванька взводный, на дворе жара стоит –в отпуск едет замполит, самый грязный, после всех, в отпуск едет зампотех.

   Правда, был в  старом руководстве полка и один негативный персонаж – замкомандира по тылу подполковник   А. (точно фамилию не помню). Когда он дежурил по полку, то  стабильно на ночь закрывался в санчасти с медсестричкой. А когда через год ушел на пенсию, то служил  уже в качестве вольнонаемного (в гражданке) и вечно от него пахло спиртным. И подчиненные у него были такие же. О них позже.

                                                       НОВЫЕ ТОВАРИЩИ НАЧАЛЬНИКИ

        Новое молодое руководство полка рьяно взялось за дело повышения боеготовности и укрепления воинской дисциплины. Но не всегда это давало желаемый эффект.

        Например, новый  начальник политотдела полка капитан Зырянов никогда не здоровался со мной за руку. Иногда он отворачивался и делал вид, что не замечает меня, когда я проходил мимо и отдавал ему честь. Может и реально не замечал, но меня это оскорбляло. Как то я поинтересовался у сослуживцев, почему он на подполковничьей должности и так долго не получает майорское звание, хотя у него в прямом подчинении 2 майора.  Да он вообще старлей, недавно капитана получил, ответили мне. Он закончил училище, прослужил 2 года в Германии, поступил в академию, которую закончил с отличием, поэтому пошел  на должность не замполита батальона, а на ступень выше ( на полк). Форма на нем была всегда с иголочки, сам тоже был большим формалистом, вел себя очень заносчиво, подчиненные этого не любят. По сравнению с подполковником Колониари он очень проигрывал.

    Об остальном новом руководстве ничего плохого сказать не могу. С начальником штаба подполковником Самойленко вообще получился казус.  Появилась у нас в штабе полка  молодая приятная девушка.  Чувствовалась интеллигентность и утонченность, не то что у местных барышень. Я заходил иногда в штаб,  изредка угощал апельсинкой или шоколадкой, она меня кофе. Мило беседовали. Но это случалось не очень часто, ненавязчиво, обычно случайно. Как то решился пригласить в кино, она вежливо отказалась под каким-то предлогом. Продолжали общаться дальше. Мне было 22, она наверное немного старше, я особо не интересовался ее возрастом.

      Вызывает меня начальник узла управления и интересуется, зачем я пристаю к жене начштаба полка. Я вообще не понял, о ком речь. Потом понял, что это именно та девушка. Начштаба в принципе зла на меня не затаил, поулыбался, когда все выяснилось. Я и после этого с ней общался, но уже без приглашений в кино.

    Я уже прослужил год, пообтерся, даже  научился хитрить. Например, в армии слово ПРИКАЗАЛ имеет много значений  (разрешил, скомандовал и т.д. ). Как -то  мне нужно было  привезти  себе дрова, наступала лютая зима. Кубометр стоил порядка   1-2 рублей, но нужна машина. Иду к начштаба и прошу разрешить мне взять в автопарке машину с водителем привезти себе дрова. Начштаба отвечает: –Разрешаю, если есть свободная машина и нет никаких более срочных дел.  

    Иду в автопарк и прапорщику (начальнику автопарка) и  передаю слова  подполковника не совсем точно  : -Начальник штаба ПРИКАЗАЛ срочно дать мне автомобиль привезти дрова. Он перезванивает начальнику штаба: Вы приказывали дать машину? – Приказывал.

    Все, вопрос решен. Вот так, иначе нельзя. Иначе я бы месяц клянчил себе машину.

                                          СПАСЕНИЕ РЯДОВОГО  САВЕЛЬЕВА

        Есть такой хороший американский фильм –" Спасение рядового Райана".

Когда я только прибыл в полк на должность начальника смены-инженера узла управления полка,  мне поручили по совместительству  командовать взводом АСУ.  Через год прислали командовать взводом  молоденького лейтенанта Четверикова,  а я стал просто сменным инженером (сутки дежурил, сутки отдыхал, на третьи сутки приходил на полдня). Но солдаты все равно считали меня своим командиром и часто искали у меня помощи и справедливости, что бесило лейтенанта Четверикова. 

    Я не имел права давать солдатам увольнительные ( это мог делать командир роты), но  я имел право увести через КПП несколько солдат  (свободной смены) с собой в город  посмотреть кино или просто погулять. И я часто это делал.  Ведь, в отличие от меня, эти молодые ребята не могли свободно выйти за пределы части. Они остро чувствовали это унижение, когда твоя свобода ограничена. А я помогал им чувствовать себя свободными людьми. Впрочем, делал я это в основном до появления лейтенанта Четверикова, который был маленькой копией капитана Зырянова, таким  же формалистом и службистом.  Лейтенант Четвериков никогда не водил солдат в кино.

     Примерно за 2 месяца  до увольнения в запас мне досрочно (так получилось) присвоили звание старшего лейтенанта и меня  удивило,что солдаты моего взвода, а вслед за ними и некоторые солдаты других взводов, приветствуя меня, радостно   говорят «Здравия желаем, товарищ СТАРШИЙ лейтенант» с особым ударением на слове «старший».  Меня это поразило. Наверное, они меня уважали.

    В армии слишком много жесткого, злого, недоброго и поэтому особо, как мне кажется, ценится доброта, человечность, порядочность, уважительное отношение к подчиненным. Кадровые офицеры скажут, наверное, что лейтенант Четвериков был прав, а я разбаловал солдат, допускал с ними панибратство. Может, это и справедливо, но мне кажется, что авторитет командира не дается с офицерскими погонами, ему не способствует унизительное  муштрование солдат и страх наказания.

        Перед самым моим увольнением в запас ко мне подошел высокий, сильный, уверенный в себе сержант  и стал благодарить меня за то, что я 2 года назад спас ему жизнь.  Я с трудом узнал в этом  сержанте в красивой дембельской форме с кучей значков  своего бывшего подчиненного рядового Савельева.  Я помнил его плотным (можно даже сказать ожиревшим),  безвольным, запуганным солдатом, которого унижал  каждый, кому было не лень, даже вдвое легче(по весу) и слабее его. Помнил его затравленный взгляд.  Я тогда  буквально еще и месяц не прослужил в армии и потому не знал, как бороться с дедовщиной и как спасать Савельева, но я чувствовал, что ему плохо.

     Причем внешне все было незаметно, синяков  никаких не было видно, разве что  испуганный взгляд. А еще помню его красные руки, все в цыпках, ранках и каких-то гнойничках. Впрочем, такие руки были там у многих, климат не способствовал заживлению ранок и царапин.  Я уже не помню, я сам догадался, что ему плохо, или я сумел внушить ему доверие и он мне открылся, но я понял, что его надо выручать. Я пошел к начальнику объекта АСУ капитану Левченко, он поговорил с вышестоящим начальством и Савельева перевели в другую часть, в подчиненную нашему полку отдельную радиотехническую роту в другом населенном пункте. 

          Там народу было поменьше,  он сумел поставить себя должным образом, стал сержантом, окреп физически и морально. Я о нем благополучно забыл, а он меня помнил. Помнил как своего спасителя. Он считал, что именно я спас его от суицида, когда его окончательно забили в нашей части и он не видел другого выхода, кроме суицида. Я был рад, что он так преобразился, и что хоть кто-то будет вспоминать меня добрым словом. Хотя я вроде ничего такого для него не сделал, просто попросил капитана Левченко помочь запуганному солдатику и перевести его в другую часть.

                                                         ГОРДЫЙ  КАВКАЗСКИЙ ОРЕЛ

         На втором году службы прихожу как-то  в часть утром часов в 10 (у меня уже был особый график, официально я отдыхаю после смены), а командир роты капитан Сизов спрашивает:

-Чего ты там наговорил вчера рядовому Чааве?  Что ты наделал? Ведь я просил тебя просто проинструктировать его перед заступлением в наряд.

- А что случилось?

- Он взял штык-нож и рукояткой сломал челюсть старослужащему солдату. Хорошо хоть не зарезал.

-Чаава? Не может быть.

    Рядовой Чаава был щупленький солдатик-грузин очень маленького роста, тщедущный и тихий. Он служил в взводе ТТВ (телефонно-телеграфный взвод) , который имел свою специфику.  Радиотелеграфисты изучали азбуку Морзе, но не все могли после обучения вести прием и передачу с требуемой скоростью, часть солдатиков отсеивалась (типа профнепригодность) и становились вечными дневальными, дежурными по кухне и т.д.  Рядовой Чаава был вечным дневальным. Через сутки дежурил (как говорили – стоял на тумбочке) дневальным по роте.

   Меня умиляло, как он выговаривал свою фамилию – не Чаава, а Ча-а-а-а-ва, нежненько и певуче.  Приятный был паренек и тихий. Щупленький, с большим таким носом орлиным.

  Так вот, ему перед заступлением в наряд положен инструктаж, который меня и попросили провести. Провел на свою голову. Спрашиваю:

- Как записано в Уставе, в чем состоит неприкосновенность часового? В особой защите законом его прав и личного достоинства. Ты понимаешь, что это значит?

- Нет.

- Ты часовой, ты государственный человек. Никто не может тебя обидеть, не имеет права. И так не имеет права, а если ты на посту, то тем более,  ты находишься под особой защитой закона. Это ты имеешь право применить оружие,  если есть угроза твоей жизни, чести или охраняемому объекту, а тебя не могут обидеть. Ты дневальный, но все равно ты часовой. Понял?

    Он слишком хорошо и буквально меня понял. И применил оружие.

     Когда старослужащие стали, как обычно, над ним издеваться  во время его дежурства  у тумбочки у входа в казарму, он применил оружие.  Они не просто над ним издевались, они отобрали у него штык-нож, который висит у него на поясе во время дежурства.  Огромный такой штык-нож, не от автомата, а от какого-то карабина, точно не знаю, но не от СКС, которые были у нас на вооружении. Они покалывали его этим штык-ножом, издевались, и он не выдержал.  Отобрал штык-нож и рукояткой тяжеленной сломал одному из обидчиков челюсть. Хорошо, что не зарезал.

      Вся рота была в шоке. Горячая  грузинская кровь, грузинская гордость. Плюс  мой инструктаж.

Но я ведь не знал, что над ним издеваются. Говорил чисто теоретически, а он воспринял как руководство к действию. И я так понимаю, ссылался на меня, объясняя офицерам свой поступок.

     Я реально был в шоке. Я был уверен, что его ждет наказание, и меня тоже.  Но получилось все наоборот. Его все зауважали, и товарищи, и командиры. В скором времени он стал старшим сержантом, заместителем командира взвода. Гордый грузинский орел расправил крылья.

     Более того, все грузины в части, из разных подразделений (узел управления, рота обслуживания) объединились и больше не давали себя в обиду. Любой обидчик знал, что они горой встанут друг за друга, если даже маленький Чаава  сумел постоять за себя.  Молодец, Чаава. А я  ничего такого не сделал, просто так получилось, что помог ему.

                                                              ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ