Поездка на концерт

Это произошло, когда Маша училась в третьем классе – и в общеобразовательной, и в музыкальной школе. Был конец февраля 1986 года, в музыкальной школе готовили отчетный концерт за первое полугодие. Получилось так, что дня за два до концерта а я сильно простыла; чувствую, что не поправляюсь, а наоборот – все развозит и развозит. И в день концерта точно понимаю: из дома выйти не смогу. Я никогда раньше ни под каким видом не отпускала Машу далеко и одну, хотя накладки случались, конечно. В музыкальную школу возила ее - туда и обратно - уже третий год. До музыкальной школы путь простой, но не близкий. Ехать в Тушинскую музыкальную школу от нашего дома удобно только на шестом трамвае. Примерной езды - полчаса: от улицы Героев-панфиловцев до Тушинского исполкома, рядом с которым и находится здание семнадцатой музыкальной школы.

Как быть? Концерт – вот уже скоро, буквально, через два часа. Отпустить ребенка одного в такую дальнюю дорогу с бухты-барахты я не решалась… До последней минуты я искала варианты и не находила, с кем можно отправить Машу. Звонила Инне Шакировой, которая жила в соседнем доме, училась на класс старше у нашей же учительницы Оделии Харитоновны и принимала участие в том же концерте. Хотела договориться с ее мамой, чтобы та в порядке исключения взяла с собой Машеньку, а потом привезла ее вместе с Инной. Нет, телефон не отвечал, видимо, все ушли. Что делать? А время идет… У меня температура, слабость… Голова идет кругом.

Эх, не рассчитала я свои силы!

 Маша почти ревет, говорит, что остаться дома ей нельзя, ведь она всех подведет. Да все понятно. Я приняла решение:

    - Машенька, ты поедешь одна. Дорогу ты знаешь. Я прослежу твой путь до трамвая из окна. Когда ты сядешь – я увижу. Когда сойдешь, аккуратно переходи дорогу перед исполкомом. Отпускаю с условием, что в музыкальной школе тут же, перед концертом, найдешь Инну и ее маму, все объяснишь. Назад приедешь только с ними. Поняла?

- Ой, мамочка, все поняла. Давай, буду скорее одеваться, а то опаздываю!

 …Оделась быстро, взяла «музыкальный» красненький портфельчик, и вот уже вижу, как моя самостоятельная пианистка в синеньком клетчатом пальтишке и пуховой серенькой шапочке спешит по натоптанной тропинке к трамвайной остановке, что как раз напротив окна. Движение машин у нас на улице – довольно тихое. Маша перешла неширокую дорогу, подошел трамвай. Она села и уехала. Так, этот этап пройден. Был час  дня, концерт – в три, значит, вернуться она должна примерно часов в шесть. Я очень жалела, что некуда позвонить учительнице, Оделии Харитоновне: в школе ее искать не будут, а домой нужно было звонить еще вчера вечером, чтобы предупредить заранее. Вчера-то я и не думала, что мне будет так плохо сегодня!

Да и что толку теперь…

Совесть моя меня загрызла. Никакие пилюли мне были не в прок. Вспоминались страшные случаи, происшедшие недавно с детьми в нашем районе – не дай Бог… На работу Володе я не могла дозвониться и также жалела, что утром не предусмотрела всего этого: понадеялась на себя, а зря. Дежурный отвечал, что Владимир Михайлович на выезде. Время шло, и те шесть часов вечера, которые сторожили меня, пробили время тревоги. За окном опускался сумрак. Нет, что-то явно не так... Полчаса еще можно подождать, а там... Прошло и полчаса. Никого и ничего слышно не было. Очень хотелось просто прилечь, но я даже присесть не могла - от волнения. Кто-то позвонил некстати, я переговорила коротко. Вдруг – опять телефонный  звонок. Хватаю трубку:

- Мамочка, это я.

- Машенька, где же ты?

- Мама, тут очень плохо слышно и трубка холодная.

- Где ты?

- Я... в телефонной будке.

- Где?

- Напротив исполкома. Трамваи не ходят, и хоть скажи, какой у нас номер автобуса, который  идет к нашей булочной на Туристской улице?

- …Машенька… Номер девяносто шестой, помнишь такой?

- Нет. А где же я тут его найду?

- Ах ты… Спроси – скажут. Остановка – рядом с трамвайной. Да, спрашивай у старушек, каких не страшно. И когда сядешь в автобус, ни с кем не разговаривай, сядь поближе к водителю, хорошо? Ты хоть вспомни, что девяносто шестой автобус делает у булочной последнюю остановку, там у него круг, и все выходят. Ладно?

- Ой, ладно…

 Ну, все! Такого я не ожидала, а ведь вполне могла предположить. Слов нет пересказать, как я ждала ребенка, не отрываясь от кухонного окна, из которого на меня дуло во все щели. Правда, платком прикрылась… Стало уже не только темно. Стало – почти беспросветно, и уличные фонари тускло пробивали темноту зимнего вечера. Трамваи, и в самом деле, не шли, а автобус из окна увидеть нельзя, его остановка – далеко. Господи, помоги… Какие-то люди группами и в одиночку шли по направлению от дороги к нашему дому, чтобы пройти через нашу арку в другие дворы, к другим домам. Эта арка – чуть ли не под нашим балконом, так что хорошо видно всех идущих. Шли какие-то дети. Нет, Машеньки с ними не было. Я себя мысленно уничтожала… Потушила свет, чтобы лучше видеть. Долго все было без изменений. Прошла еще одна толпа… Вдруг, к счастью, вижу, как позади всех  – по размытой тропке - катится мой темно-синий маленький комочек со знакомым портфельчиком-маячком.

Наконец-то! Слава Богу…

Открываю дверь, обнимаю ребенка. Раздеваю, реву в три ручья.

 - Мама, перестань же!

- Маша, ну что же ты с Инной не приехала, как мы и договаривались?

 - Мамочка, я забыла подойти к ним вовремя, а когда вспомнила после концерта, было уже поздно - они уехали…

 - Так с кем-то другим бы поехала, с кем в нашу сторону по пути, хотя бы до половины дороги!

 - Я всех пропустила почему-то…

Я раздевала ее, но никак не могла прийти в себя.

- Ну что, сильно испугалась? – все спрашивала я.

- Да не очень, просто на автобусе мы с тобой ни разу не ехали.

- Нормально было в автобусе-то?

  - Да так, ничего,  пассажиров  было мало.  Ребята какие-то ехали, вроде, кто-то из нашего дома, но я уже не решалась к ним и подходить.

  Даже про концерт я спросила в последнюю очередь, да тут же и снова подумала, что ни в коем случае не нужно было отпускать ребенка в одиночку. Накормила, напоила, но успокоиться долго не могла.  Володя вернулся домой очень поздно и, когда узнал про наши «концерты», чрезвычайно расстроился. В первую минуту был просто шокирован: как я могла так поступить? Кому нужен такой концерт и вся эта самодеятельность?

 Зато Маша быстро успела освоиться в новом качестве, почувствовала себя героиней и сказала:

      - А теперь-то уж меня можно запросто отпускать одну – хоть куда, даже к бабушке Зое на Кропоткинскую! Я все дороги к дому изучила!

1998 г.