Жили-были сказки

Из книги "ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СЛОВАРЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА", 2004

СКАЗКИ 2. Жили-были сказки. Их было очень много, и были они совершенно разными. Жили они в разных книжках, но знали друг о друге все. Люди их читали, забывали, придумывали новые. Некоторые сказки гордились своим прошлым, а другие — будущим. А были и такие, которые жалели, что появились на свет, но их было мало. И вот однажды люди сочинили новую сказку, отличающуюся от всех остальных. Этаких сказок еще не было — написана она была не на бумаге. Взять в руки, как любую книжку, эту рукопись было нельзя, а прочитать мог всякий. Это была Чернобыль-сказка. Написана была она руками человеческими на лице Земли. От такой сказки лицо Земли покрылось пеплом и корявыми морщинами. Природа стала увядать. Люди и животные стали болеть. Чернобыль-сказка жила своей былью и вознамерилась прожить долго-долго. Никто не хотел нарочно сочинять такую сказку — так получилось. Чернобыльский дракон так задумал — так и вышло. Он с удовольствием повторил:

— Так получилось, как я и хотел!

Никто не собирался и читать такую сказку — да тут уж поневоле приходится. Все прошлые сказки узнали про Чернобыль-сказку и перепугались: а вдруг и они покроются пеплом и морщинами? Сказкам этого совсем не нужно было — они считали себя вечными. А сказки последнего времени, современные сказки, опечаливались больше всех: ведь они даже и пожить-то как следует не успели! Но самое сильное огорчение для всех сказок выходило из-за того, что у них-то был счастливый конец, а Чернобыль-сказка конца себе не видела. Она проникала лучами черного поиска в яркий букет сказок, облучала их содержание, и концы всех популярных сказок получались при этом самыми мрачными. А сказки двадцатого века вообще оказались без окончаний… Что же делать? Сказки собрались на сказочный совет. Чернобыль-сказка тоже пришла, хотя ее никто не приглашал.

Самая старая и опытная сказка взяла на себя смелость сказать первые слова:

— Она нас всех погубит.

Чернобыль-сказка подтвердила:

— Обязательно погублю. Пусть читают только меня. Я — бессмертная сказка.

Кощей Бессмертный сердито отодвинул в сторону свою всенародную сказку, надел вставные платиновые челюсти и громко ими прищелкнул:

— Неправда! Это я — Бессмертный!

Чернобыль-сказка посмотрела на металлизированного оппонента и с едкой радиационной иронией отвечала:

— Ты? Из какой металлической свалки ты вылез? Из каких запчастей тебя слепили?

— …Я? ...Меня? Да я сам себе — Бессмертный!!!

— И когда это было-то?

Кощей от волнения чуть не прикусил стальной язык:

— Я всегда был бессмертным, так было тысячи лет, так будет и впредь!

Чернобыль-сказка засмеялась неестественным смехом:

— Так твое искусственное бессмертие осталось только в твоей сказке. Только там — ты якобы бессмертен, да и то не до самого конца. Можешь в корне позабыть про свою устаревшую сказку. Вот что. Перебирайся ко мне на службу, тогда уж точно в бессмертие угодишь. Другого выхода у тебя нет.

Кощей сосредоточенно затих… Попытался уточнить:

— Про себя я понял. А моя сказка? Что с ней-то будет?

Чернобыль-сказка рассердилась слегка:

— Экий ты непонятливый. Да ничего не будет. Ты будешь присутствовать только в моей сказке. А про свою забудь. Ну не будет такой сказки — в утке, яйце, на конце иглы — не будет. Испарится. Разве не понятно?

Кощей задумался грудой металлолома. Но тут из своей уютной русской сказки прямо в ступе выскочила Баба-Яга. Ее метла моментально разметала железные опилки, что стали осыпаться с Кощеевой короны, ржавеющей на глазах. Баба-Яга завопила:

— Да что тут такое творится! Ежели с Кощеюшкой так-то... А я? А моя сказочная изба? А моя ступа?

Чернобыль-сказка повеселела:

— Вот это я понимаю — здоровый сказочный интерес. Переходи в мою сказку. Вместе со ступой перепрыгивай.

— И с метлой?

— Конечно — всех мести будем под мою метлу.

— А куды ж моя-то изба? А дружки-то мои, друганы-то мои закадычные?

— Да на что мне твоя изба сдалась? У тебя здесь такие хоромы будут — всем на зависть! Прямо в «Саркофаге» принцессой жить будешь!

Ступа с Бабой-Ягой подпрыгнула от неожиданности:

— Ой, хоромы-хоромы-хоромы! А мои друганы-то, мои родимые…

— Какие ж такие «друганы», что так про них печешься?

— А родной-то мой Змей Горыныч, а Чудо-Юдо? Куды ж их-то девать?

Чернобыль-сказка только причмокнула:

— Какая ж ты отсталая старуха! Недальновидная! Змей-то Горыныч давно уже на моей драконьей службе состоит. А Чудо-Юдо — и подавно. Аль не ведаешь?

Баба-Яга чуть из ступы-развалюхи не вывалилась:

— Ай, чего говоришь-то, не разберу…

— Потому и не разберешь, что старая ты сама и устарела прочно, как твоя сказка. Да все твои друзья-то поумнее тебя оказались — сами уж давненько под моим началом состоят, силою моих дел питаются. В моих тайных хранилищах подземных живут-царствуют. А уж тебе, как даме сердца, они «Саркофаг» уступают с деликатностью; догадались, небось, что вскоре «куриные ножки» на смех курам оставишь! Да и я от друганов-то твоих свой интерес имею. На что ты сгодишься — будет видно. Всего-то только ты да Кощей и остались в пережитках прошлого.

Чернобыль-сказка плеснула на Кощея плошку отработанного плутония, и некогда бывший Бессмертным моментально ожил:

— Да я-то еще в своей силе, да я-то еще…

Баба-Яга перебила всех своей метлой:

— Ай, и сама-то я не дура буду. Ай, сказывали другие-то сказки про это, да не верилось. Ай, да и мое-то волшебное зеркальце… Ай, не так-то все бы надо! Да я бы…

Чернобыль-сказка накрыла Бабу-Ягу колпаком транспортного контейнера для ядерных отходов — вместе со ступой и метлой. У Кощея отвисла платиновая челюсть, почти готовая к ядерному соглашению. Он вместе с челюстью так и застыл в ожидании указаний… Темнота мгновенно проглотила остатки дневного света.

Все сказки придвинулись поближе друг к другу и затаились. Персонажи и герои сказок перешептывались и волновались, не решаясь на резкие выступления. Уж если так нелюбезно обошлись с злодейскими противниками добра, то что же ожидает остальных? Однако… Все положительные герои из народных сказок и эпосов, посовещавшись между собой, в итоге решили:

— Не сдадимся!

Все отрицательные герои из мифов и былин, бряцая оружием, заручившись хитростью и коварством, обсудили ситуацию и постановили:

— Не уступим своих сказок, мы в них — короли!

Сами сказки, немного поколебавшись, уже почти подчинились закону справедливости и жизнеспособности своих героев, только не до конца. Сказкам так хотелось остаться в живых, но они были слабы против Чернобыль-сказки, Чернобыль-были… Да мешкать недосуг — героям-то помощь нужна! Пошептавшись тихонько, восточные, западные, северные и южные сказки и былины не пожалели своих лучших отрывков для общего сценария. Небесные, морские и земные сказочные стихии прислали в подкрепление ковры-самолеты, летучие корабли, сапоги-скороходы и все такое: латы, шлемы, шпаги, ружья, волшебные атрибуты и арсеналы. Герои и богатыри подтянулись, ободрились. Злодеи, захватчики и пираты приготовились к выступлению. Джины, дэвы и циклопы встали клином передвижной артиллерии. Великаны собрали все камни и дубинки. Лилипуты подобрали все свои веревочки и соломинки. Африканские вожди пропитали свои стрелы отборным ядом, насыпали в ружья самой крупной дроби, натянули самые звонкие барабаны. Кавказские джигиты оседлали крутобоких коней, заточили острия кинжалов и копий. Китайские воины надели военные одежды. Индейские бойцы разрисовали на себе яркой краской устрашающие узоры. Волшебники и чародеи приготовились колдовать.

Только что делать в точности, они не знали…

Чернобыль-сказка, наблюдая за происходящим, еще более почернела — от досады:

— Вы в своем уме? Да мне и без вас тут забот хватает. Время только теряю. Зря стараетесь, любезные, мало каши ели ваши сочинители…

Но не успела черная сказка закончить начатое слово, как на пепельную ее черноту началось наступление сказочной атаки. Что тут началось! И скалы ходуном ходили, и моря сопротивлялись водами, и недра земли выталкивали черноту отравы. И воины воевали правильно, и злодеи злодействовали на славу, и волшебники колдовали вдохновенно. И никому бы и ничему бы не устоять тут было — ан нет! Что ни сыпалось на злобную черноту Чернобыль-сказки — только ту черноту и умножало. Так задумана была эта сказка… Все земли, воды и небеса только чернее стали. Все копья, ружья, ковры-самолеты изломались в щепки, изорвались в лоскуты.

Все побежденные герои были отброшены к своим пораженным сказкам.

Чернобыль-сказка выплюнула из жерла развернутого реактора последние куски от рукояток мечей и кинжалов:

— И вот эта макулатура и seconl-hend захотели меня одолеть? А постарше рванья у вас там не залежалось? А хоть одна-то сказочка найдется, чтобы в ногу со временем — с Моим! — временем совпадала? Ну, где ваши ракеты, ядерные заряды, подводные лодки? Что там у вас прописано? Чего молчите, как отходы ядерного топлива? Да всех бы вас в те хранилища законопатить надо!

Сказки спрятались за спину своих героев, пострадавших во имя сказочного долга, зато не отставших от добрых сказочных идей. Герои, хотя и потерпели поражение, все же не струсили окончательно. Да… Только как же быть, если и в самом деле пока что нет таких сказок — с арсеналом современных сказочных средств и волшебства? Не успели сказители еще и сказку-то сочинить на бумаге — наяву скорее получилось! Да что герои… Пепел и морщины Земли все более надвигались на многотысячное собрание сказок, привыкших к жизни.

Чернобыль-сказка хотела-таки поставить точку:

— Из земли все вышло, и в землю все войдет. Какие бы сказки ни сказывались — так будет, как сейчас. Тут никто мне не указ. Я сама себе указ. Ясно? Кто мне служит — остается. Кто мешает — будет уничтожен. Вопросы есть?

Сказки и герои испугались произносить лишнее.

Старые опытные сказки подумали: обойдется.

Зрелые просвещенные сказки затаились: авось, одумается.

Молодые сказки усомнились: не может быть!

Чернобыль-сказка разозлилась:

— И не то что «может быть», а будет в точности. Вы что? Такой простой простоты не поняли? А ведь считается, что сказки — кладезь мудрости. Где же ваша мудрость? Ну так сами себе и виноваты будете!

…Сказки хотели бы вернуться туда, откуда пришли, но было поздно.

Грянул черный гром из пасти чернобыльского дракона:

— Где ваша сила?

Грянул второй гром:

— Где ваше волшебство?

Грянул третий гром… Вдруг из крайней незаметной морщинки Земли показалась самая юная сказочка. Она была совсем недавно написана самыми молодыми авторами, и нельзя осуждать ее страх, который спрятал ее подальше от расправы. Только герои ее не выдержали, и вдохновили сказку на подвиг. Сказочка закричала:

— Стойте! Подождите, не надо!

Чернобыль-сказка остановила черноту грома возле окаменевших ядерных чучел Кощея Бессмертного и Бабы-Яги.

И спросила черная сказка шелестом черной полыни:

— Кто это хочет ко мне пожаловать? — Никого не вижу. Покажись!

Черная полынь расступилась и пропустила впереди себя юную сказочку. Сказочка немного растерялась. Чернобыль-сказка наоборот, развеселилась:

— Кого я вижу! Откуда тебя вынули, из каких таких запасников? Нашли, кого послать!

— Никто меня не посылал. Я сама пришла.

— Чего же ты — такая малышка? И меня не боишься? Чай, не видела, как твои макулатурные коллеги разбежались?

— Я все видела… И мне тоже страшно, но не за себя, а за своих героев.

Чернобыль-сказка удивилась и переспросила:

— За героев? Может, и за авторов?

Сказочка подтвердила:

— Да, и за авторов. У старых и старинных сказок — старые авторы и старинные герои, за них бояться нечего. А мои авторы — такие же юные, как и я.

— Ну и что же?

— Только то, что они пока еще живы и здоровы, но ведь ты им жизни не дашь.

Черная сказка раздвинула пошире заросли черной полыни, и юная сказочка оказалась в полной власти у черноты.

— Ну-ка, ну-ка… Так ты не о себе хлопочешь, а о героях своих и об авторах? Да все герои и авторы только и делают, что наживаются на своих творениях, все соки из своих «сказок» выжимают. А ты — наоборот… Нет, так не годится, это — не по мне. А кто твои авторы и герои?

— Мои герои — муравьи из большого муравейника. С ними происходят серьезные и веселые приключения, какие обычно происходят с детьми. Ведь сказку с начала и до конца сочинили дети. Мои авторы — дети, брат и сестра.

— Дети? Кто же, кто они такие?

— Не скажу.

Чернобыль-сказка снова удивилась:

— Не смешно… Да я и так узнаю!

Сказочка возразила:

— Не узнаешь, я ведь такая же новая, как и ты. Все средства защиты знаю. Защищаю авторские права и авторскую безопасность.

Чернобыль-сказка выплюнула ядерную шелуху в знак протеста против «липовой» безопасности и завопила черной сажей:

— Да тут нет никаких и ничьих прав — только мои! Нет тут никакой безопасности — одна только моя и ядерная опасность! Все достану и узнаю. Всех сравняю с пеплом ночи! Выдумала какую-то чушь!

Юная сказочка выдержала паузу и произнесла:

— Прав тут нет у Кощея и Бабы-Яги. Ты так запугала бедных старичков-ветеранов, что они последние свои права упустили, а у них большие сказочные заслуги имеются.

Чернобыль-сказка зафонтанировала ядерным мусором из жерла четвертого реактора:

— Замолчи, не смей, исчезни в моем бессмертии! Все прочие исчезали запросто. А теперь исчезни и ты!

Фонтан стрелял все более плотными снарядами, но сказочка не испугалась:

— И никуда я не исчезну. Исчезали только те, кто сам соглашался тебе служить. Когда тебе удавалось заманивать сказочных героев к себе на службу, тут же погибали их сказки. Ты всех научилась обманывать и завлекать ложью, но только не меня и моих героев. А я ведь знаю твою главную слабость.

Черный фонтан моментально «отключился» и спросил:

— Да ну? — Говори!

Юная сказочка улыбнулась внезапной тишине фонтана:

— Ты сама себя сочинила. Тебя не писал никакой конкретный автор. У тебя нет своих героев. Вот поэтому тебе нужны чужие герои, но ведь и на них у тебя нет прав. В тебе много злой силы, и нет никакой души, а только — злой дух!

Чернобыль-сказка задохнулась своим же пеплом от гнева и досады:

— Ах ты, ничтожная молекула, разоблачить меня решила! Да только захочу — легким хлопком тебя прикрою — ни одного муравья не останется!

Но не успела она включить свой сигнал уничтожения, как из всех морщинок земли стали выползать проворные муравьиные герои юной сказочки. Они смело шагали рядами и шеренгами, не испугавшись грозных туч радиоактивной Чернобыльской сказки. Муравьев на свете очень много — в миллион раз больше, чем людей! Отступившие было сказки приободрились. Они оторвались от спин своих героев и вместе с ними двинулись вслед за полками и дивизиями муравьев. Юная сказочка успела вылить маленькое ведерко муравьиной кислоты, которое ей передали муравьи, на очумевшие статуи Бабы-Яги и Кощея Бессмертного.

Статуи ожили и присоединились к наступающим.

Морщины Земли начали расправляться.

Пепел стал увлажняться и превращаться в чернозем.

Полынь-трава засыхала молниеносно, превращаясь в стройные стебельки цветков, скручиваясь в сочные стручки зеленого горошка.

…Трубным воем взвыл Чернобыльский дракон оттого, что уже никто в его «сказку» не верил. Чернобыль-сказка бежала, цепляясь за кусты и овраги, за холмы и скалы, за пустыни и озера. Цеплялась за последние беззащитные островки, за самые нежные души, за самые слабые создания. Но широким следом за ее бегством спешили муравьи, животные и сказочные герои, популярные и забытые сказки.

Люди любили эти сказки, верили их героям, надеялись на них. Так они и помогли друг другу в общей беде. Ведь самое главное в жизни — это и есть самое простое.

Чернобыль-сказка уже никогда не вернется туда, где ей нет веры!

         *    *    *

…Дети сидели на зеленом пригорке возле большого озера. Был тихий теплый вечер. Солнце медленно спускалось за верхушку леса. Птицы мелодично затихали. Клевер и ромашки готовились ко сну. Муравьишки спешили попасть в свой муравейник до захода солнца. Дети устали за день от игр и купаний. Пора домой, но уходить не хотелось. Было немного грустно, что скоро закончится лето, что опять нужно идти в школу. Девочка спросила у брата:

— Неужели и вправду ты не хочешь учиться в школе?

— Не знаю, я еще маленький. Да я и так уже много чего знаю. А ты? — Вот ты проучилась в школе шесть лет, может, уже и хватит?

— Да что ты! Учиться нужно долго — в школе, в колледже, в институте или еще где... Да ты только в первый класс пойдешь, а уже собрался учебу заканчивать. Так не годится.

Костенька задумался. Спросил у сестренки:

— Но ведь мы с тобой только что такую необычную сказку сочинили. Ведь ты столько прочитала про муравьев, чтобы так все красиво сложить в сказку. Что же, учиться нужно самому разному?

— Конечно, но сначала — общему. А потом выбираешь специальность и идешь учиться по этому направлению. Костя, а почему ты так расспрашиваешь?

— Я подумал, что ты вырастешь и будешь дальше сказки писать, у тебя получится. Если что — будешь у меня спрашивать, я подскажу. А что буду делать я? Люся, а как получилось, что наш дедушка тушил пожар на Чернобыльской атомной станции? Ведь он жил тогда в Москве.

— Костя, уже поздно, пошли, бабушка ждет. Тебе уже много раз про все это рассказывали. Ты разве забыл?

— Нет, я все помню. Только не все понятно. В нашей сказке все понятно, все интересно.

— Но одно — сказка. А другое — жизнь.

— То есть в сказке всегда можно спастись, а в жизни — только погибнуть.

— Нет, и в жизни можно убежать от беды.

— Так почему же наш дедушка погиб? Ведь он мог бы убежать!

— Нет, убежать он не мог. То есть если бы он убежал, другие люди не смогли бы без него разобраться.

— Значит, пожарные не смогли бы без него тот пожар потушить?

— Ну как это — без него? Ведь дедушка и сам был пожарным.

— А если бы все убежали?

— Костя, заметь: ты каждый раз спрашиваешь про одно и то же. И каждый раз мы все — и мама, и папа, и бабушка — объясняем тебе одно и то же самое. А ты учиться не хочешь, вот и зря. Не будешь тогда про все переспрашивать.

— Люся, не сердись. Мне… моего дедушку Володю жалко. А еще больше бабушку. А еще… мне жалко Сашеньку. Говорят, что он чернобыльский ребенок, потому и один гулять не может. Вот я сейчас в школу пойду. А его нужно отдавать в специальный какой-то там интернат, что ли… Что ли сам он и учиться не может, и ему даже кушать нельзя все подряд. Я боюсь, что…

— Костенька, не вздумай реветь! Ты уже большой мальчик. Зря ты так рано узнал про Чернобыль и все такое… Когда вырастешь, тебе все понятнее станет, ты повзрослеешь… Ой, бабушка зовет… Идем. Идем! Ну, что остановился?

— Люська, я ведь понимаю, почему так написано на памятнике: «Не все еще сгорело…»

— То есть «Не все сгорает…»

— Да, но все равно. Я тут недавно решил…

— Ну что ты там еще решил?

Костя выпустил руку сестры, крепко державшую его ладонь.

— Я решил… решил, что буду учиться на пожарного. Буду как дедушка.

Люся удивилась до самой глубины удивления:

— Костя, ведь бросаться в огонь — это не сказки писать, не басни пересказывать. Неужели не ясно?

— Нет. Мне как раз все ясно. Кто будет всех вас спасать? Ты-то и сама от огня убежишь! А бабушка и Сашенька?

— Вот бабушка-то тебе первая и жару даст за такие мысли. Размечтался! Ладно, идем скорее. Ты хоть пока помолчи, никому такого не говори, особенно папе. И мамочка к завтрашнему спектаклю готовится. Не огорчай их. Ну, у дедушки нашего судьба такая была, пойми. Да и время было такое…

— А у меня какая судьба?

— Там узнаем… Бабушка, мы здесь, не ищи нас! Мы уже идем!

     *    *    *
     …Муравьи провожали детей долгими муравьиными взглядами. Они все едва успели вернуться домой к самому закату. Муравьи устало опустились на зеленые мшистые холмы возле муравейника. Каждый день им нужно было заниматься разными работами, но большинству из них — растаскивать и «дезактивировать» те самые чернобыльские бревна, что так и остались лежать брошенными на путях детей человеческих.