Теплые дожди

Был воскресный весенний день. Цвели сады. Земля оделась в изумрудную зелень. На одном из раскидистых  лугов с ровной шелковистой травой у самого берега небольшой речки старая верба склонила чуть ли ни к самой воде молодую зеленую крону.  В тени той вербы, у самой воды обнявшись, сидели молодой, симпатичный русоволосый парень лет двадцати двух, старший сержант запаса, служивший в роте разведки, полтора месяца назад уволенный из армии и красивая студентка сельскохозяйственного института лет девятнадцати шатенка с густыми волосами, ниспадающими на ее хрупкие плечи.

Парень прижимал к себе прильнувшую к нему девушку.

─ Людочка, я весь в твоей любви, ─ шептали его губы.

В ответ девушка тихо произнесла:

─ Коленька, я так счастлива, даже не верится, будто такое возможно в жизни, ─ она прильнула своими ягодками-губками к губам парня.

Защищенные со всех сторон вербой парень и девушка долго целовались, наполняя свои сердца великим счастьем любви.

Верба тихо шелестела зелеными листьями, убаюкивая в любви влюбленную пару.

Обнимаясь и целуясь, молодая пара не заметила, как начался теплый летний дождик.

Верба, сдерживала своими длинными листьями прозрачные, бриллиантовые капли дождя, чтобы они не мешали парню и девушке целоваться и с любовью смотреть друг на друга.

Живительный летний дождь закончился, а влюбленные не замечая того  целовались и целовались.

 Только во второй половине дня они спохватились.

Николай проводил Людмилу к ее селу Ключи, которое располагалось по другую сторону речки от его села Михайловка. 

 Перед тем как расстаться влюбленные договорились о вечерней встрече. После чего они  опять долго целовались.  

Николай возвращался домой в полдень, не обращая внимания на ласковое солнце, блестевшую реку и пребывающий в неге зеленый луг ─ счастье распирало его широкую грудь. Отрешенный от всего земного он, ничего не подозревая, миновал заросли лозняка и прошел по тропинке к дощатой кладке, переброшенной через речку.  И только ступил на ее скрипучий настил, как рядом с ним камень, описав дугу, шлепнулся в воду.

Николай по-солдатски в два прыжка оказался у густых зарослей лоз. Раздвинув поросли, увидел двух голоногих подростков убегающих к Ключам. Он с недоумением пожал широкими плечами: второй раз за месяц знакомства с Людой на этом месте в него бросают камни. Подумал: «Может, кто-то подговаривает ребят отбить мне охоту появляться в Ключах?» Но сердце юноши было наполнено нежностью и любовью. Оно не хотело соглашаться с тем, что мир наполнен злом, где люди и народы нападают на других людей и другие народы, убивают и разоряют их города и села, лишают детей самого дорого, что есть в жизни их отцов и матерей. Не хотелось верить и в то, что человечество, проживая в третьем тысячелетии, продолжает воевать и избирать в президенты и депутатами верховных органов власти преступников, воров и коррупционеров, которые неимоверно обогащаясь, обирают своих покорных граждан.

Николай с горечью вздохнул. Ему прошедшему через горнило войны на Юго-Востоке Украины хотелось любви и мира. Но война, в которой он побывал, и жизненный опыт направляли его мысли в другую сторону, подсказывая, что, когда сталкиваются личные интересы, то многие люди в силу своей порочности отбрасывают дружелюбие, жалость и дипломатию. Они стремятся достичь цели как можно быстрее, используя наговоры, измену, ложь и оружие. Он видел большие и карие глаза Людмилы, ее тонкие брови, ягодки-губы и роскошные волосы, ниспадающие на хрупкие девичьи плечи. Легкое светлое платьице ладно сидело на ней, а голос подобный шелесту летнего ветерка, наполнял его душу пением райских птиц. Николай улыбнулся и представил себе как при следующей встрече он возьмет в свои руки ее нежные руки, поднесет к губам и поцелует. А его любимая засмеется как весенний ручеек и коснется теплой и ласковой ладонью его лица, на котором, как ему казалось, до сих пор лежит налет гари и пыли от взрывов снарядов и мин.

─ А вот и казак наш, мать! ─ с гордостью в голосе пророкотал отец Василий Петрович, встречая дома сына в беседке, которая стояла в цветущем и благоухающем саду. Отец был такой же рослый, как и Николай, но только грузнее его и морщины были под его радостно блестевшими глазами. Волосы, обильно пересыпанные сединою, говорили о его возрасте. Василий Петрович взглянул на жену Надежду Даниловну, которая тут же начала ставить на стол угощения для сына и мужа, и узловатыми пальцами, пожелтевшими от никотина, отложил в сторону газету, на первой странице которой была заснята реактивная установка «БУК». Ею был сбит над Украиной самолет следовавший рейсом в Индонезию. В результате чего в небе Донбасса погибло около трехсот граждан нескольких государств мира. Василий Петрович выдохнул, освобождаясь от тяжести своих мыслей, затем, глядя на сына, как можно веселее произнес:

 ─ Что, мать, никак женить сына будем! Он каждый день в Ключи наведывается.

─ Не выдумывай, Вася,─ махнула рукой мать.─ Дай ему погулять. Найдет еще себе девушку, ─ в голосе матери улавливалась грусть. Материнскому сердцу не хотелось делить свое дитя пусть даже с распрекрасной, но пока еще чужой ей девицей.

Василий Петрович уловил в словах жены материнскую грусть, потому улыбнулся, поддерживая ее и произнес:

─  Такой казак да не найдет! ─ отцу очень хотелось узнать, чья же это девица взяла в плен сердце его сына. ─ Мать, так кто же та девушка? Чья она?

─ Все село об этом с месяц как шумит, а ты, отец и до сих пор не знаешь. Наталки Горбаченко дочь! ─ укоризненно заметила она.

─ Я что следопыт? ─ оправдывался Василий Петрович.

─ В Ключах живут. Крайняя хата от речки,─ пояснила жена.

Василий Петрович посмотрел на нее, вздохнул и пророкотал:

─ Я знал Игнатия Горбаченко. Вместе на курсах механизаторов учились в районе.

─ Ну вот. А у них дочь Люда. Хорошая девушка. Агрономом работает второе лето на практике в Ключах в тамошнем «ООО».

─ Горбаченко-то умер, можно сказать геройской смертью, ─ вспомнил Василий Петрович.

─ Лет десять назад в косовицу, ─ уточнила Надежда Даниловна. ─ Комбайн свой спас, а сам обгорел, после чего и умер.

Ранним утром Людмила была уже на бригадном дворе. Солнце, недавно поднявшееся над землей, спешило убрать прозрачные росинки с красных черепичных крыш амбаров, с комбайнов и машин. Свежий воздух, сливаясь с лаской солнца, наполнял радостью грудь девушки. Она смотрел на двух сизых голубей, мирно воркующих посреди обширного машинного двора. Они то сходились, соприкасаясь клювами, то прохаживались рядом, поглядывая друг на друга. В их движеньях все было подчинено извечному закону любви, который ограждал их от обычной суеты существования. Людмила представила вместо голубей себя с Николаем. Размечтавшись, она даже вздрогнула, когда напуганные кем-то голуби, взлетели, громко захлопав крыльями.

Прямо на нее шел навязчивый поклонник долговязый Анатолий Чмырев. Она знала, что Анатолий был сверстником Николая, но в армии не служил по причине плоскостопия. Из-под лихо сдвинутой набекрень кепки выбивался буйный чуб, а тонкие губы иронично улыбались ей, при этом глаза его остро всматривались в ее лицо. Она знала, что он увивался за деревенскими девчатами, а в последний месяц стал приставать и до нее. Но она пресекала его приставания, стараясь держать его на расстоянии.

 ─Я к вам, Людмила Игнатьевна,─ подходя в развалку, пояснил он. ─ Управляющий сегодня отдал меня вместе с машиной в «твое» распоряжение,─ став рядом, он с ухмылкой смотрел сверху на нее.

─ Хорошо,─ сдержанно ответила Людмила,─ жди, проедем на «Дальний клин». Узнаем, как чувствуют себя после суровой зимы озимые, ─ сказала так и почувствовала опасность и неприязнь к самодовольному парню.

Николай, возвратившись поздним вечером из областного города, где сдал документы для поступления в сельскохозяйственный институт, где училась Людмила, второпях умылся, наспех выпил молока и побежал к Ключам. Знал, что Людмила всегда ожидала его у одинокой вербы, ставшей близкой им.

Но в этот раз Людмилы не было. Верба, многое видевшая и  испытавшая на своем веку, словно скорбела шорохом листьев.

Николай долго смотрел в сторону Ключей, пытаясь усмотреть, любимую издали.

 Время шло, а Людмилы не было. Волнение поднималось в сердце парня, чувствовавшего, что здесь что-то не так. Месяц серебристым светом ложился на речной воде и отбивал его длинную тень на луговой траве.

Не дождавшись любимой, теряясь в догадках и охваченный беспокойной мыслью из-за отсутствия любимой, Николай ничего не видел и не слышал. Ступил на кладку и сделал только пару шагов, как что-то больно ударило его в плечо. От неожиданности он пригнулся. «Опять камень», ─ мелькнула мысль.

 Из-за кустов лозняка появилась длинная тень с чем-то длинным в руках.

«Так вот кто это все закручивает! Мелькнуло к его голове», ─ он быстро повернулся и решительно пошел навстречу рослому парню.

─ Ну, вот и повстречались! ─ зло произнес Анатолий Чмырев.─ Я давно хотел тебе шею намылить, чтобы не крутился возле Людки.

Николай видел в руках Анатолия вилы, блестевшие длинными заостренными концами. Но они не испугали его. Он бывший войсковой разведчик смело кинулся в сторону противника, хотя злобы к парню не чувствовал, но и размышлять об этом было некогда.

Две тени схлестнулись на воде.

Короткий вскрик и Анатолий мешком повалился в воду. Было видно, как от него кругами пошла вода.

Николай, ничего не подозревая, стоял на берегу, размышляя, что делать дальше. Затем нагнулся, чтобы поднять вилы уроненные Анатолием. И тут же сноп искр сыпанул у него из глаз, заслоняя Анатолия и серебристый отсвет речки. В его голове стоял шум. Он резко пригнулся и повернулся.

Прямо перед ним стоял отец Анатолия с поднятой увесистой палкой, которой он намеревался ударить его еще раз.

─ Ах ты, метла старая! ─ вырвалось у Николая. И он, долго не раздумывая, двинулся на Чмырева-старшего. Тот и сообразить ничего не успел, как Николай с силой ударил его ногой по бедру.

Чмырев схватился за ногу, забыв о сыне, который воспользовавшись ситуацией, в страхе выскочил из речки и отбежал в сторону, забыв о вилах, выроненных им на берегу.

Николай, используя его оплошность, подхватил вилы, но не стал преследовать ни Анатолий, ни его убегающего отца.

Дома Николай рассказал своему отцу о случившемся. Видя сына невредимым, Василий Петрович не придал значения этому случаю. Главным было то, что сын был цел и невредим. К тому же он гордился сыном.

Но на следующий день его удивлению не было грани ─ к нему зашел отец Анатолия Чмырева. Не зная с чего начать, он с лицом виноватым стоял посреди комнаты.

─ Садись, Павел,─ предложил Василий Петрович.─ Небось, нога болит?

Чмырев покраснел.

─ Василий Петрович, ─ тихо начал он,─ ты извини меня, я и сам не понял, как и что получилось. Понимаешь в чем дело. Вчера, ближе к вечеру, поехали мы за сеном к речке. Там я и обратил внимание на то, как сын мой Толик, все в сторону кладки поглядывал. Я видел как через время он с вилами пошел к речке. За ним увязался и я. У речки я остановился за лозами и услышал его голос. Ну, ты знаешь, как обычно перед этим делом… по шее, мол,  дам. Я туда, а Толик мой уже в речке. Думал, что убил его твой сын. Потому и ударил его палкой. Теперь мой с синяком ходит. Но я все же расспросил его. Так вот тут такое дело, Василий Петрович,─ Чмырев запнулся, потом произнес, ─ Толик мой добивался Людмилы Горбаченко. Ну, сам понимаешь ─ дело молодое. А позавчера возил он ее на машине по полям. Чмырев замолчал, потом нашел в себе силы сказать: «Ну, вот и взял мой дуралей ту девку силой. Думал, что ей деваться некуда будет вот она и пойдет замуж за него. Потому и пошел с вилами на твоего Николая, чтобы отвадить от Людмилы таким способом. Вот такие нехорошие дела получились, Василий Петрович. Не дай бог до милиции дело дойдет».

Тягостное молчание установилось за столом.

─ Сволочь твой Анатолий,─ темнея лицом, произнес Василий Петрович.─ Судить его, ирода, надо,─ грозно взглянул он на Чмырева старшего и, твердо выговаривая слова, добавил, ─ получилось так, что и ты в том деле замешанный. А если бы твой сын убил вилами моего Николая! Ты подумал об этом? Получается, что мой сын Родину защищал, а твой Анатолий дома отсиживался. А теперь с вилами бросается на того, кто и его защищал! А ты, Павел, не размерять их стал, а кинулся помогать своему Анатолию! Зачем ударил палкой моего сына? Бессовестный ты! И тебя судить надо не только за то что ударил сына моего, но и за сено ворованное. Иди с хаты, чтобы глаза мои тебя не видели!

Василий Петрович после разговора с Павлом Чмыревым целый день не находил себе места: все валилось у него из рук. По сыну он видел, что тот еще ничего не знает о случившемся с Людмилой. Проживший большую жизнь, он не знал как теперь поступить ему. От того и мучился: «Сказать сыну теперь, или выждать время?»

Чувствуя свое бессилие, что-либо решить самостоятельно, Василий Петрович выложил жене все, что было на душе у него.

Надежда Даниловна округлила глаза от признания мужа, открыла рот и, чувствуя, что ноги не держат ее, опустилась на стул.

Отец и мать молчали оба.

─ Что делать будем, мать? ─ нарушил молчание Василий Петрович. ─ Дело-то не простое.

Надежда Даниловна беспомощно пожала плечами, при этом по ее щекам покатились слезы.

─ Один сын у нас, Вася, дрожащим голосом произнесла она, ─ мне так хотелось, чтобы сын наш был счастливый. А теперь… кто его знает, как сложится его судьба. Господи, как чувствовало мое сердце в тот день, что что-то случится. Вася,─ несмело произнесла она,  ─ может, ему лучше оставить эту девочку? Жизнь долгая, найдет еще себе.

Сердце материнское доброе, отзывчивое и ласковое, теперь подталкивало Надежду Даниловну к тому, что не надо ее сыну чего-то надломленного. Потому, набравшись мужества, она, глядя на мужа, как можно увереннее произнесла:

─ Тяжело будет, Вася, сыну нашему, когда он, глядя на нее, станет вспоминать об этом случае. А там, не дай бог, ребеночек вдруг от того насильника будет.

─ Да, мать,─ с горечью и осуждением произнес Василий Петрович,─ у тебя очень доброе сердце, но в жизни бывают моменты, когда сделаешь один неверный шаг и уже никогда не посмеешь назвать себя человеком. Вот и сыну нашему и нам с тобой, ─ губы Василия Петровича судорожно дрогнули, ─ выпал такой нежелательный случай. Давай, Надюша, не будем  горячиться. Нужно все взвесить, что и как. При этом ты должна понять, что в любом случае последнее слово останется за сыном.

Так и не произошло в тот день разговора между родителями и сыном. Не осилило сердце родителей той тяжести, что навалилось вдруг.

Николай же, ни о чем не догадываясь, вечером, после работы долго стоял у вербы, глядя в сторону хаты любимой. Потом не выдержал и направился к нему.

В потемневшем дворе, прислонившись к калитке, стояла мать Люды.

─Тетя Наташа, ─ набрал он в груди воздуха,─ скажите, где Люда, что с ней?

Мать медленно будто слепая, подняла голову и каким-то приглушенным, незнакомым голосом произнесла:

─ Не будет больше Люды. Умирает она.

Все помутилось в голове Николая. Ничего не видя перед собой, он кинулся в дом.

Там в комнате на высокой постели в горячке лежала Людмила ─ не выдержала нервная система надругательства такого.

─ Что с ней? ─ Николай глянул на вошедшую мать.─ Врача вызвали?

Слезы побежали по лицу женщины.  Она поспешила выйти из комнаты.

Так в наведении просидел Николай у постели своей любимой до самого утра.

Утром сказал матери Люды, что пойдет за врачом

На что мать испуганно вскрикнула:

─ Нет! ─ а потом спохватилась и, вытирая фартуком глаза, просительно произнесла, ─ не надо врача. Он ни чем не поможет.

Видя муки дочери, которая не открывала глаз, она вызвала Николая во двор и  открыла тайну дочери. При этом ее мучили горькие мысли: первая была «он бросит дочь». За ней появилась вторая: «Зачем я открылась ему? Теперь все разойдется по селу. Сколько позора будет доченьке моей несчастной».

 Как огнем обожгло Николая признание матери Люды. Кровь отлилась от его лица. В злобе оно стало белым. Он выскочил во двор. Мысли одна страшнее другой  носились в его голове. Ему захотелось уничтожить Чмырева-младшего. Но он взял себя в руки, вернулся в комнату к любимой и с жалостью и нежностью прикоснулся губами к лицу девушки.

─ Милая моя, зорька ясная, я люблю тебя. Я очень  люблю тебя. Никто и ничто не разлучит нас, ─ он поцеловал любимую в порозовевшие щеки.

Мать слышала его слова, а по ее лицу еще обильнее побежали слезы. Она не знала верить ей, или не верить этому светловолосому юноше, ставшему ей таким родным и близким.

Только через три дня Николай возвратился домой. По настороженным взглядам родителей он понял, что им все известно о случившемся.

Глядя на них он тихо, но твердо произнес:

─ Люда уехала из села. Ей нужна моя поддержка. Я поеду за ней.

Надежда Даниловна всхлипнула, а Василий Петрович, соглашаясь, молча кивнул головой.

Через два года проезжая весной Ключами на мотоцикле с коляской Людмила, сидя в коляске, держала на коленях восьмимесячного сына. Ребенок, радуясь поездке, крутил головой во все стороны. Людмила смотрела в сторону широкого зеленого луга, затем перевела взгляд на реку, где на берегу хорошо была видна буйно зеленевшая верба, под которой они встречались. На ее миловидном лице появилась счастливая улыбка. Она притронулась к руке мужа и с радостью на лице указала в сторону блестевшей на солнце речки и их вербы, одетой в новое нарядное зеленое платье.

Николай понял ее жест, остановил мотоцикл и стал глядеть в ту же сторону, вспоминая необычные наполненные любовью дни, пленяющие сердце. 

Людмила, глядя на него с радостью и любовью в глазах и на лице произнесла:

─ Коля, как расцвела наша верба! Глядя на нее, хочу сказать, что больше всего на свете я люблю тебя и сына нашего Коленьку. Моя любовь к вам родные мои бесконечна.

Николай широко улыбнулся, наклонился к жене и поцеловал ее в щеку, произнеся:

─ Только теплые и ласковые дожди могли превратить нашу вербу в такое чудесное создание с  нежной и красивой кроной, под которой выросла и окрепла наша любовь.