Дважды рожденный
Жанр:
Фантастика
Вид:
Через пять дней пребывания на Чумбе мой ушной переводчик опустился с приятного тенора до грозного баса. И это притом, что трехметровые чумбайцы пищат, как новорожденные комары. Одно из двух: или язык у местных аборигенов слишком сложный, или мне всучили бэушный прибор. Надеюсь, на пару дней его хватит. Больше я в этих пещерах не выдержу.
***
Чувствуя приближение конца цикла, старый чумбарец выходит из подземного монастыря на поверхность. Из последних сил он доползает до какого-нибудь пригорка и там лопается, умирая и выпуская на свет одного-двух новорожденных. Те орут, и по голосу их находят верхние чумбарцы.
Верхние жители, пока не наберут вес, очень агрессивны. Примерно к столетнему Юбилею, устав от грехов и трудов праведных, они уходят в пещеры. А еще через сорок лет выползают под свои два солнца, чтобы родить и умереть.
Эти сведения я почерпнул на Земле из Интернета. Еще я узнал, что нижние чумбарцы, как и все беременные, очень сентиментальны и миролюбивы. С каждым годом все больше раздувающиеся в районе чешуйчатой талии великаны-пацифисты не могут даже слизней раздавить. Так и едят живыми.
Зато их детям наверху лучше не попадаться. Пятый день у меня с ними «переговоры». Я пару гранат бросил, они огнеметом в пещере дезинфекцию провели. Я лазером сиреневые кусты срезал, они какой-то гадостью еще один проход закупорили. Я сильно не высовываюсь, они в катакомбы не лезут. «Переговариваемся».
А эти, беременные табуретки, терпят, вздыхают, отростки на макушках в фиги складывают, по животам себя хлопают. Ждут, когда я свалю. А как я свалю, если меня не выпускают снаружи?! Извините, братья по разуму, еще чуть попользуюсь вашим гостеприимством. Или сестры? Ну, если беременные…
О, опять делегация по мою душу! Две чумбарки подкатились, пиликают скрипочками. Мой переводчик в ухо контрабасит:
– Любимый наш гость, не сочти за… наглость. Тебе надо уходить.
– Ага. Куда?! Ваши детки, мать их так, меня не выпускают.
– Мы подумаем над этой проблемой. Мы тебя очень умоляем пока не шуметь сильно.
Если эти пацифистки «очень умоляют», значит, я точно их достал до печенок.
***
Темно, тесно, мокро и жарко. Постоянная качка убаюкивает. Где-то тут вплотную к моему кокону покачивается в такт мамкиным шагам пока не рожденный крохотный чумбарчик. Кокон, в котором я болтаюсь, мягкий, не боится кислоты, радиации, не видим радарами и практически непробиваем. У него есть еще много замечательных качеств. Плохое лишь одно – такой материал больше нигде во вселенной не встречается. Только здесь на Чумбе в подземном пещерном монастыре. А его кусочек с ладонь стоит столько же, сколько мой корабль, сиротливо болтающийся сейчас на орбите в ожидании меня.
Сейчас чумбарка, раскачиваясь и спотыкаясь, доплетется до моей капсулы, спрятанной на горе, родит там двойню. Я быстренько вылезу и стартую… самым богатым человеком во вселенной! А всего-то надо было похулиганить, а потом намекнуть монашкам, как от меня избавиться.
***
Чувствуя приближение конца цикла, старый чумбарец выходит из подземного монастыря на поверхность. Из последних сил он доползает до какого-нибудь пригорка и там лопается, умирая и выпуская на свет одного-двух новорожденных. Те орут, и по голосу их находят верхние чумбарцы.
Верхние жители, пока не наберут вес, очень агрессивны. Примерно к столетнему Юбилею, устав от грехов и трудов праведных, они уходят в пещеры. А еще через сорок лет выползают под свои два солнца, чтобы родить и умереть.
Эти сведения я почерпнул на Земле из Интернета. Еще я узнал, что нижние чумбарцы, как и все беременные, очень сентиментальны и миролюбивы. С каждым годом все больше раздувающиеся в районе чешуйчатой талии великаны-пацифисты не могут даже слизней раздавить. Так и едят живыми.
Зато их детям наверху лучше не попадаться. Пятый день у меня с ними «переговоры». Я пару гранат бросил, они огнеметом в пещере дезинфекцию провели. Я лазером сиреневые кусты срезал, они какой-то гадостью еще один проход закупорили. Я сильно не высовываюсь, они в катакомбы не лезут. «Переговариваемся».
А эти, беременные табуретки, терпят, вздыхают, отростки на макушках в фиги складывают, по животам себя хлопают. Ждут, когда я свалю. А как я свалю, если меня не выпускают снаружи?! Извините, братья по разуму, еще чуть попользуюсь вашим гостеприимством. Или сестры? Ну, если беременные…
О, опять делегация по мою душу! Две чумбарки подкатились, пиликают скрипочками. Мой переводчик в ухо контрабасит:
– Любимый наш гость, не сочти за… наглость. Тебе надо уходить.
– Ага. Куда?! Ваши детки, мать их так, меня не выпускают.
– Мы подумаем над этой проблемой. Мы тебя очень умоляем пока не шуметь сильно.
Если эти пацифистки «очень умоляют», значит, я точно их достал до печенок.
***
Темно, тесно, мокро и жарко. Постоянная качка убаюкивает. Где-то тут вплотную к моему кокону покачивается в такт мамкиным шагам пока не рожденный крохотный чумбарчик. Кокон, в котором я болтаюсь, мягкий, не боится кислоты, радиации, не видим радарами и практически непробиваем. У него есть еще много замечательных качеств. Плохое лишь одно – такой материал больше нигде во вселенной не встречается. Только здесь на Чумбе в подземном пещерном монастыре. А его кусочек с ладонь стоит столько же, сколько мой корабль, сиротливо болтающийся сейчас на орбите в ожидании меня.
Сейчас чумбарка, раскачиваясь и спотыкаясь, доплетется до моей капсулы, спрятанной на горе, родит там двойню. Я быстренько вылезу и стартую… самым богатым человеком во вселенной! А всего-то надо было похулиганить, а потом намекнуть монашкам, как от меня избавиться.