Питерская элегия

О. К.

Столица бодрствует. Весна
В стеклянных взглядах, будто в латах,
Качается, отражена.
Толпа жужжит, как эскалатор,
Неся вагоны сигарет,
Одежды тонны, побрякушек
Разъятый клад. Стада карет
Трубят, и стены прячут уши,
Набивши окна ватой штор,
И жажда жизни в их покрове
Со смертью улиц рядит спор –
Но всё же братствует по крови.

Едва дотронувшись руки
Брести за всеми, но с тобою.
Шаг скор, и фразы так легки,
Что ветер бритвой вносит с бою
В опустошённые уста
Глубокомудрие китайцев –
И, подступая, немота
Сплетётся кончиками пальцев.
Брести с тобой сквозь этот лёд
Горящих лат, и дёготь лени
Плескать в бессмысленнейший мёд
Извечности поползновений.

Купить тебе охапку роз –
И ты букетом ставить рада
Наш малый штрих – или вопрос?
В судьбе стареющего града.
Он не выдерживает нас,
Ночь подымая белым флагом
Над серым днём. В который раз
Адмиралтейство тычет шпагой
В орду ворон. Им всё равно –
Деревня, лес, или столица –
Была бы падаль… Пьём вино,
Глядим в канал. Мелькают лица.
Кому есть дело до беды,
Кому беда подкинет дело –
Все как-то исподволь седы,
И равноправно неумелы.
Они в тебе, о град Петров,
Как Дездемона в лапах мавра.
Меж лабиринтами метро
Не повстречаешь Минотавра,
Недорог вход, и выход прост,
Но нить вытягивает тенью.
И ночь расходится, как мост
На до и после обретенья.

* * * * * * * * * * * * * * * *
И кашляет весна рассветным дымом,
Покуда толпы Северного Рима
Незряче ранят латы о колонны,
Пронзившие небесную незримость.
Хлеб зрелищ – не вода для пилигрима…
Я полон равнодушием оконным.
И мне плевать на их неповторимость -
Пока храню твою неповторённость.


                1992 г.