Хата с краю
Без вас мы жили лучше, чем теперь.
Работали, ходили в магазины.
Собой не прижимали мы детей
К стене, услышав свист нацистской мины.
Нацисты не обстреливали нас,
В чугунных ваннах мы с детьми не спали.
А где-то там какой-то там Донбасс
Тушил слезами хаты, жил в подвале.
Привык за восемь лет, что день за днём
Снаряды бьют по рынкам и кварталам.
Мы сожалели, думали о нём,
Но это было только поначалу.
Он к нам не приходил. Так ведь и мы
На кухне осуждали добробаты
Из лиц, освобождённых из тюрьмы.
Когда? Давно. Настолько, что когда-то.
Смотрели, как кондитер и паяц
В Warcraft без сожаления играли.
А мы привыкли, жили не боясь.
Для нас всё это стало в виртуале.
В игрушке сыплют "грады" по домам,
Взрываются машины, гибнут люди.
Так это виртуал и где-то там.
У нас такой реальности не будет.
Но вот война и к нам вломилась в дверь.
Зачем спасать Донбасс явилась "Рашка"?
Без вас мы жили лучше, чем теперь.
Что нам до них? У нас своя рубашка.
Работали, ходили в магазины.
Собой не прижимали мы детей
К стене, услышав свист нацистской мины.
Нацисты не обстреливали нас,
В чугунных ваннах мы с детьми не спали.
А где-то там какой-то там Донбасс
Тушил слезами хаты, жил в подвале.
Привык за восемь лет, что день за днём
Снаряды бьют по рынкам и кварталам.
Мы сожалели, думали о нём,
Но это было только поначалу.
Он к нам не приходил. Так ведь и мы
На кухне осуждали добробаты
Из лиц, освобождённых из тюрьмы.
Когда? Давно. Настолько, что когда-то.
Смотрели, как кондитер и паяц
В Warcraft без сожаления играли.
А мы привыкли, жили не боясь.
Для нас всё это стало в виртуале.
В игрушке сыплют "грады" по домам,
Взрываются машины, гибнут люди.
Так это виртуал и где-то там.
У нас такой реальности не будет.
Но вот война и к нам вломилась в дверь.
Зачем спасать Донбасс явилась "Рашка"?
Без вас мы жили лучше, чем теперь.
Что нам до них? У нас своя рубашка.