Интерпретация «Quand je menai mes chevaux boire»

Однажды вёл коней на водопой я
И слышал, как кукушка на ветвях,
На птичьем языке заговорив со мною,
Поведала, что милая моя

почила, и стремился я с тоскою
туда, где смерть, унынья не тая.

А ну, умолкни, вестница печали,
Жестокой правды мне не перенесть,
Ещё вчера мы с милою гуляли
По берегу реки, и были здесь

так счастливы; с возлюбленной мечтали
о счастье вместе, мир вбирая весь.

По вересковым пустошам бродил я
И слышал, как звенят колокола,
Но лишь ступил на порог я церковный,
Узрел, что отпевают здесь тебя:

за упокой поют священства сонмы.
Так видел я, о, милая моя.

Вот я стою, склонившийся над гробом:
«Проснись, любимая!» — молю тебя в тоске.
«Я не жива и не мертва, — со стоном
Сказала ты на тайном языке, —

И на устах моих земля, но полны
твои уста любви, мой друг, ко мне…

Я в преисподнем царстве в вечной дрёме,
Не умерла, но жизни больше нет,
Дыхание мое прервалось в доме,
Где души грешные отторг предвечный свет,

где не жива и не мертва доколе
тебя, мой милый, рядом со мной нет».

Картина: Wilhelm Kotarbiński (1849-1921) - The Comfort Of The Fog