20:19-20
Тип произведения:
Авторское
Пластины металла скрипят твоим голосом.
Колёса запнулись о рельсы.
Окрестив стартом дула тесную полосу,
Керосин в свече загорелся.
И тронулась стрелка на циферблате
В путь, хоть отчасти умом, но не суть.
Билет подлежит предоплате,
Безлицые его на руках принесут.
Сладкий запах гнили и страха,
Тяжёлая зыбучесть кандалов.
На многие мили распахнут
Путь бесконечных веков.
Мне указали на место с окошком,
Жаль, что закрытым проекцией жизни.
Плоскость всегда однозначная.
Без вариантов. Без смысла.
Кресло сидящий сзади пинает,
Толчок - точно стук сердца.
Там девочка с оболочкой девицы,
А я подаюсь вперёд по инерции.
Поддаюсь на её уговоры сесть рядом.
Сажусь. А швы-то расходятся,
Словно она - сама ложь с прямым взглядом,
Неспособная держаться ровненько.
Её волосы вьются фронтально словами,
Не на врага, а на небезучастного зрителя,
Дабы привлечь его сценою с бесами
Ценою потери своей добродетели.
К ней подходят, ей внемлят,
А плотью её Сатана искушается.
Она тянет ручки наверх, ближе к Богу,
Но кожей своей обжигается.
В безмолвии ценность и непорочность.
Кричащая, что в каждом слове права,
Отрицая наличие у себя оболочки,
Она в обратной инсомнии заключена.
Там Дьявол есть, где не было Бога.
Где не было правды, там птицы летят на восток.
Мы едем под гулкий шум паровоза.
Мы едем, кажется, уже год.
Вагон наполняется.
Заходят пока незнакомые
Люди, чья вера пред ними идёт.
Тропою ведомые они за собою ведут.
Слова их тяжёлые размещаются
Не на сиденьях, а в нас.
Прозелитизм не запрещается,
А у них не закрывается "третий глаз".
На плечи горстками горы кладутся,
Стекловатой забивается голова.
Невозможно встать, нельзя и очнуться,
Пока их питают путей провода.
Взгляды мощностью тысячей Ватт
Прибивают осесть и задуматься
О чём же их личности нам говорят.
Лабиринты. Не выбраться. Не распутаться.
Мысли блуждают мне чуждые,
Протянув за собою цепь.
Звенья её вокруг черепа кружатся,
Норовя стянуться и заржаветь.
Спасение находится неожиданно:
Представив себя чужаком,
Он заходит в вагон и размашисто
Бьёт по цепям кулаком.
Лучи света капают. Слёзы ли?
Облегчение и пустота.
Это было раньше лишь грёзами,
Но теперь я в вагоне одна.
Мои мысли, свобода и единение
- Всё, что есть. Всё, что нужно. Так пусть
Я нашла себя в отречении,
Значит назад не вернусь.
Закрыты глаза, узнаю как-то разумом,
Что двери вагона разъехались,
Никто не зашёл, только азимут
И высота сияют на времени.
Непроторенной тропой течёт мой ручей.
Бывал ли там другой рассудок?
Я без наставника - блуждающий трофей,
Но не искатель в смуте будней.
Нет мне учителя. Я - практикант.
Теории не существует,
Та, что есть давно стара.
Нет мне учебника, а значит и сути.
Преграды разума им же придуманы,
Клеть не костями составлена вовсе.
Память ломится оттого, что льётся
Чрез призму сознания костного.
Разминаю извилины пальцами,
Развивается мыслей поток,
Тащит меня из прошлого в настоящее,
Но усердие слишком уж велико.
Тщетны старания остановиться,
Неумелые руки ребёнка кроют себя пеленою морщин.
Плетью тропу расчищая девица
Напоминает, кто я и кем поезд тащим.
Она давненько закрылась, уселась на пол,
Отказалась двигаться дальше во времени.
Жаль. Поезд едет, лежит ком из плоти.
Одно лишь бездвижие - наличие факта движения.
Крик. Торможение. Звуки колёс.
Я очнулась. Встаю и бегу.
Стёкла разбились и я вылезаю в окно.
Тихо. Снег. Я не вынесу. Не смогу (не хочу).
Колёса запнулись о рельсы.
Окрестив стартом дула тесную полосу,
Керосин в свече загорелся.
И тронулась стрелка на циферблате
В путь, хоть отчасти умом, но не суть.
Билет подлежит предоплате,
Безлицые его на руках принесут.
Сладкий запах гнили и страха,
Тяжёлая зыбучесть кандалов.
На многие мили распахнут
Путь бесконечных веков.
Мне указали на место с окошком,
Жаль, что закрытым проекцией жизни.
Плоскость всегда однозначная.
Без вариантов. Без смысла.
Кресло сидящий сзади пинает,
Толчок - точно стук сердца.
Там девочка с оболочкой девицы,
А я подаюсь вперёд по инерции.
Поддаюсь на её уговоры сесть рядом.
Сажусь. А швы-то расходятся,
Словно она - сама ложь с прямым взглядом,
Неспособная держаться ровненько.
Её волосы вьются фронтально словами,
Не на врага, а на небезучастного зрителя,
Дабы привлечь его сценою с бесами
Ценою потери своей добродетели.
К ней подходят, ей внемлят,
А плотью её Сатана искушается.
Она тянет ручки наверх, ближе к Богу,
Но кожей своей обжигается.
В безмолвии ценность и непорочность.
Кричащая, что в каждом слове права,
Отрицая наличие у себя оболочки,
Она в обратной инсомнии заключена.
Там Дьявол есть, где не было Бога.
Где не было правды, там птицы летят на восток.
Мы едем под гулкий шум паровоза.
Мы едем, кажется, уже год.
Вагон наполняется.
Заходят пока незнакомые
Люди, чья вера пред ними идёт.
Тропою ведомые они за собою ведут.
Слова их тяжёлые размещаются
Не на сиденьях, а в нас.
Прозелитизм не запрещается,
А у них не закрывается "третий глаз".
На плечи горстками горы кладутся,
Стекловатой забивается голова.
Невозможно встать, нельзя и очнуться,
Пока их питают путей провода.
Взгляды мощностью тысячей Ватт
Прибивают осесть и задуматься
О чём же их личности нам говорят.
Лабиринты. Не выбраться. Не распутаться.
Мысли блуждают мне чуждые,
Протянув за собою цепь.
Звенья её вокруг черепа кружатся,
Норовя стянуться и заржаветь.
Спасение находится неожиданно:
Представив себя чужаком,
Он заходит в вагон и размашисто
Бьёт по цепям кулаком.
Лучи света капают. Слёзы ли?
Облегчение и пустота.
Это было раньше лишь грёзами,
Но теперь я в вагоне одна.
Мои мысли, свобода и единение
- Всё, что есть. Всё, что нужно. Так пусть
Я нашла себя в отречении,
Значит назад не вернусь.
Закрыты глаза, узнаю как-то разумом,
Что двери вагона разъехались,
Никто не зашёл, только азимут
И высота сияют на времени.
Непроторенной тропой течёт мой ручей.
Бывал ли там другой рассудок?
Я без наставника - блуждающий трофей,
Но не искатель в смуте будней.
Нет мне учителя. Я - практикант.
Теории не существует,
Та, что есть давно стара.
Нет мне учебника, а значит и сути.
Преграды разума им же придуманы,
Клеть не костями составлена вовсе.
Память ломится оттого, что льётся
Чрез призму сознания костного.
Разминаю извилины пальцами,
Развивается мыслей поток,
Тащит меня из прошлого в настоящее,
Но усердие слишком уж велико.
Тщетны старания остановиться,
Неумелые руки ребёнка кроют себя пеленою морщин.
Плетью тропу расчищая девица
Напоминает, кто я и кем поезд тащим.
Она давненько закрылась, уселась на пол,
Отказалась двигаться дальше во времени.
Жаль. Поезд едет, лежит ком из плоти.
Одно лишь бездвижие - наличие факта движения.
Крик. Торможение. Звуки колёс.
Я очнулась. Встаю и бегу.
Стёкла разбились и я вылезаю в окно.
Тихо. Снег. Я не вынесу. Не смогу (не хочу).