СКАЗКА ДЛЯ ДРАКОНА

– Я должен убить дракона! – пафосно воскликнул молодой воин.
– Зачем? – недоумевала Кири. – Разве он, что-то натворил: сжег ваши посевы, пытался съесть ваших девиц или думаешь, что у него тут в пещере несметные сокровища хранятся?
На счет сокровищ девушка, конечно, блефовала, но лучше не афишировать содержимое подземелий чужакам, а то после этого одним драконоборцем дело не ограничится.
– Да, нет, – смутился пухловатый «рыцарь» в сияющих на солнце доспехах. – Если я его убью, то стану героем!
Для убедительности парень выпятил грудь, но цельный нагрудник был не в пору и подчеркивал лишь выдающийся живот. Драконоборец, небось, в передвижном балагане эту диковину украл, или выкупил за баснословную для него сумму, как артефакт.
Бедолага…
– Для чего тебе это нужно? – решила на всякий случай поинтересоваться девушка.
Воин даже растерялся. Такого вопроса он не ожидал, и вообще много чего не ожидал. Например, наглой девчонки у входа в драконью пещеру.
– Ну-у… – протянул он. – Если я его убью, то все девчонки нашего селения влюбятся в меня!
– Ах, вон оно что, – девица посмотрела как-то с жалостью. – А до этого никак, значит.
– Что никак? – не понял воин.
– Ну, с девушками у тебя проблемы, говорю!
– Да не то, чтобы очень, – задумался горе-герой. – Но я хочу жениться на старостиной дочке, а она на Румара заглядывается – он в прошлом году дикого кабана в одиночку завалил.
Ага, думала Кири, конечно в одиночку! Небось, без магии не обошлось.
– Вот я и подумал, – продолжал разъяснять, взопревший под тяжелыми доспехами, юноша. – Убью дракона, тогда она в меня влюбится, а я, такой, Румару – вот!
И рыцарь скрутил перед лицом Кири кукиш.
– Ну, хватит, – Больше девушка выдержать не могла, боясь, унизить воина своим истерическим хохотом, либо прибить его от злости. – Вот, держи.
С этими словами, Кири протянула воину, какие-то блестящие плашки.
– Что это?
– Это драконья чешуя, – пояснила девушка. – Покажешь ее и скажешь, что убил дракона! Она стоит огромных денег, так что ты еще и разбогатеешь.
– А-а… мне поверят?
– Поверят, куда ж денутся. Ну не сам же дракон тебе их подарил, честное слово!
– И то, правда! – обрадовался почти состоявшийся герой. – А тебя, может, того…
– Чего-о?! – от возмущения Кири и в правду чуть не прибила болвана на месте.
– Ну, спасти, я имею в виду, – быстро пояснил парень. – От дракона.
– Да иди ты уже, – вздохнула Кири. – А то твоя старостина дочка за Румара замуж выскочит, пока ты здесь меня спасать будешь.
– Точно! – спохватился рыцарь, только потом опять от чего-то стушевался.
– Ну что еще?
– Ты можешь вывести меня отсюда? – виновато молвил горе-герой. – А то я высоты боюсь.
– Как же ты сюда-то добрался? – опешила Кири.
– Так, то ж спиной не видно было, а теперь все перед глазами будет...
 
Весна вступала в свою силу, прогоняя засидевшуюся в горах зиму. Солнце с каждым днем пригревало все сильней, пробуждая горные ручьи и поднимая из продолжительного сна природу. Горный склон стал покрываться свежей зеленью, в воздухе окончательно закрепился запах весны, наконец, запели первые птицы.
– Мне нужно тебя отпустить, – однажды спокойно произнес Одинг – старый дракон.
Он лежал на верху отвесной скалы, греясь на теплом весеннем солнышке и любуясь видом города, открывающимся со скалы. Рядом сидела светловолосая девушка.
– Зачем?! – возмущенно запротестовала Кири. – И куда я пойду? Ты об этом подумал? У меня ведь, кроме тебя никого больше нет.
– И это плохо, – резонно заметил старый друг. – Я, увы, не вечен…
– Драконы живут долго! – возразила расстроенная девушка. – Ты в самом расцвете сил.
– Мы, ведь оба понимаем, что это не так, – вздохнул дракон.
Кири тоже вздохнула. В прошлом году, отравили Драконий источник, из которого обычно пил Одинг, и теперь дракон медленно умирал. Кто-то же не поленился выяснить эту особенность драконов – непереносимость ядовитого аконита. Драконы были устойчивы ко всему, кроме него.
– Люди слишком долго ждали, – произнес Одинг. – Всем хочется получить сокровища подземелий.
– Ты всегда их защищал от врагов! – воскликнула Кири. – Давал им золото! А они…
– Это всего лишь люди, – усмехнулся дракон. – Им кажется, что они заслужили эти сокровища. Набегов варваров не было уже много лет, зачем им под боком одряхлевший дракон, с огромным богатством под рваным крылом. А я даже старым могу жить долго по человеческим меркам.
– Может сказать им, что сокровищ не так уж и много, – с надеждой в голосе прощебетала Кири.
– Только, кого это остановит? – вздохнул дракон, и осторожно добавил:
– Шахзияр вернулся в город.
Кири замерла и, казалось, перестала дышать.
– Что ему здесь нужно? – шепотом спросила она.
– Он пришел забрать самое ценное, что осталось у меня, – грустно произнес дракон.
 
Дракон умирал. Это Шахзияр – последний заклинатель драконов – понял, как только увидел Одинга. Огненная чешуя потускнела, взгляд потух – ничто так не убивает, как предательство тех, кого всю жизнь защищаешь. И даже вечерние сказки, что рассказывала ему Кири, не могли вернуть дракона к жизни.
– Мне жаль, мой друг, – молвил Шахзияр, сидя рядом с драконом у ночного костра. – Но тебе осталось немного.
– Я знаю, – примирительно улыбнулся некогда могучий Одинг.
– Почему ты не позвал меня сразу, как только это произошло?
– Потому что не сразу понял, что источник отравлен, – вздохнул дракон. – Но я тебя пригласил сюда не за тем, чтобы ты печалился о моей смерти. Я прожил долгую и насыщенную жизнь, мне есть, что вспомнить и есть, чем гордится, я ни о чем не сожалею.
– Кири? – вопросительно посмотрел на дракона заклинатель.
– Да, она, – произнес дракон. – Девочка-сказка. Имя у нее такое, на нашем драконьем языке значит сказка.
– Я знаю, – признался мужчина.
– Конечно, – согласился Хранитель гор. – Тебе ли не знать. Последний знающий секреты нашего племени. Скоро и тебе больше не надо будет скитаться по горам нашей страны. Я последний на Севере, подобных мне почти не осталось в мире. Драконоборцам тоже хотелось славы и богатств, в своих стремлениях они не заметили, как перебили и таких, как я – служащих людям.
Одинг засмеялся своим скрипучим драконьим смехом, словно закашлялся. Это не понравилось Шахзияру – не так некогда смеялся могучий Одинг. Совсем не так. Его смех громкий и раскатистый сотрясал Горы, казалось, это сам Громовержец бьет своим молотом в небесный гонг.
– После того, как я ослаб, – отсмеявшись, заговорил дракон. – Кири пришлось отвадить от моей пещеры не одного такого рыцаря без страха и упрека.
Одинг хмыкнул от досады.
– Что-то драконоборцы хиловаты пошли, – пояснил он. – Стали желать сразиться со мной только теперь, когда я полыхнуть живым пламенем, как следует, не смогу. Э-эх, мне бы былые времена – моей девочке не пришлось бы отдуваться в одиночку перед всякими бродягами, пока я отлеживаюсь в глубине гор.
Хранитель замолчал, задумчиво глядя на пламя, некогда подвластное ему, а теперь почти безвозвратно покинувшее его дыхание. Он надеялся, что когда-нибудь оно к нему все же вернется, чтобы в последний раз полыхнуть живым огнем, выходящим из глубин его естества. Хотя бы в последний раз…
– У нее кроме меня никого больше нет, и случись что, ее никто не пожалеет.
– Как она попала к тебе? – Шахзияр сел на скалу возле могучей шеи старого друга. – Ты никогда не рассказывал об этом.
– Несколько лет назад незнакомая женщина оставила малолетнюю девочку в этих горах недалеко от моей пещеры, – дракон тяжко вздохнул. – Наверное, надеялась, что ребенок здесь не выживет или я ее съем.
Шахзияр ошеломленно уставился на Одинга.
– Сколько ей тогда было лет? – спросил молодой человек у дракона.
– Около пяти, может чуть больше, мы быстро поладили. Так и зажили – она уже много, чего умела делать к тому вре…
Речь дракона прервал сильный кашель, на драконьих зубах появилась кровь, чтобы его слабости не видел Шахзияр, Одинг прикрылся крылом.
– Она самое дорогое мое сокровище, Шахзияр, – устало выдохнул Одинг. – Позаботься о ней.
– Отдыхай, мой друг, – мужчина грустно похлопал некогда могучего Хранителя горных сокровищ по боку. – Конечно, я позабочусь о девушке.
 
Одинг думает, что память о раннем ее детстве растаяла за пеленой дней. А Кири ничего не забыла, ну, разве что момент своего рождения. Отца у нее не было, будучи маленькой, она мало что понимала: из обрывков слов и фраз ссор бабушки и мамы. Бабушка упрекала мать в том, что она сделала неверный выбор, выйдя замуж за бродягу, от которого нет никакого толку. Мама обижалась, нервничала и плакала, подолгу сидя и глядя в окно. Так она и зачахла от одиночества и горя, бабушка же после этого совсем осунулась и постарела. Пока могла, старая женщина учила Кири ведению хозяйства, а когда совсем занемогла, то подолгу плакала, переживая, что девочка останется одна никому не нужная.
– А где мой папа? – решилась как-то Кири задать свой вопрос.
– Сгинул, – нехотя отвела строгая бабушка. – Заклинателем был твой папа. Вечно таскался по миру в надежде отыскать пару-тройку драконов, да где ж их найти-то чудищ этих – почти все вымерли или перебили. Есть, правда один на наших землях в горах, на севере отсюда, но он, на вроде, из последних будет.
– А что значит заклинатель? – допытывалась девочка.
– То и значит, что человек может понимать драконий язык и сам с ними разговаривать, – раздраженно говорила старушка. – Только никчемное оно, если драконов почти не осталось. Толку от этого никакого – одно человеку покоя нет, ходит по миру, как проклятый, все дома не сидится. Вот твой папка ушел, и больше его мы не видели.
– Почему?
– Говорю ж, сгинул. В ущелье свалился и погиб. Просил только, если родится девочка, Кири назвать, что-то там, на драконьем языке, это значит. А как по мне так все едино, если кормить тебя станет нечем, что я тогда делать буду.
Бабушка еще много на что сетовала, например, что станет с Кири, когда она сама умрет. Все просила свояченицу приглядеть за девчушкой, та, как водится, клялась и божилась, что малышку не оставит, а когда старушки не стало, в ее дом въехал сын той самой свояченицы с женой. Саму Кири женщина забрала, да только радости от той жизни мало было. От голода и теткиных подзатыльников спасли цыгане, ехавшие через их городок, они попросту выкрали Кири у «любящих» родственников. Правда, зачем им нужна сирота поначалу было не понятно.
Скитаться с ними тоже долго не пришлось, курившая какую-то жутко вонючую траву старуха, которая любила рассматривать ее ладони и раскладывать огромные потрепанные карты, предложила оставить Кири на откуп Хранителю. Тогда табор кочевал на север, а для этого надо было пересечь перевал в горах. Цыгане – люди суеверные и всегда, видимо, делали то, что говорила старуха. Так они поступили и на этот раз. Зато теперь стало понятно, зачем им нужна была сирота, кто ж своих-то будет оставлять на откуп чудищу. Та самая старуха и вывела ее к пещере.
– Не серчай, – сказала она. – Это не мое решение – так сказали духи и линии на твоей руке.
Кири за рыданиями вообще не понимала, о чем говорит старая ведьма.
– Тебе не чего боятся, – добавила женщина. – У тебя длинная линия жизни.
С этими словами старуха ушла. А девочка так и осталась рыдать в одиночестве, пока солнце не стало клониться к закату.
Так Кири бы и простояла до ночи, если бы не тот, кто находился внутри пещеры. А что там кто-то был, девочка поняла по шелесту и скрипу, доносившемуся изнутри.
Кири на всякий случай спряталась за близлежащим валуном.
– Что делает человек у моего дома? – раздался изнутри низкий раскатистый голос.
При этих словах девочка перестала дышать. Из пещеры раздался хруст дробящихся камней, и тяжелые шаги кого-то невероятно большого стали неумолимо приближаться. Кири зажмурилась в ожидании скорой встречи с драконьей пастью и старалась думать о бабушке и маме, только у нее со страху не очень получалось.
– Человеческий детёныш? – раздалось у нее прямо над головой. – Потерялся что ли?
Кири открыла глаза и увидела перед собой огромную драконью пасть. Тут детские нервы не выдержали, и она пронзительно заверещала, рука сама нащупала камень и швырнула прямо в монстра, склонившегося над ней. Дракон всхрапнул от неожиданности, после чего Кири бросилась наутек. Но далеко девочке сбежать не удалось, в спешке она споткнулась о выступ в земле и грохнулась лицом об землю.
– Да ладно! – услышала Кири сквозь пелену боли. – Убилась что ли?
 
– Что же ты сразу не сказала, что понимаешь меня? – спросил дракон некоторое время спустя, прикладывая мокрую лапу к покрасневшему глазу. Они сидели вместе у источника воды, где Кири мыла свое лицо – когда она споткнулась, то разбила себе нос.
– Что ж тут удивительного? – не поняла девочка.
– Обычно люди не понимают речь драконов, – пояснил тот.
– А-а, – протянула Кири, отмывая пятна на рубашке. – Но я же тебя понимаю.
– Таких как ты называют заклинателями, – продолжал объяснять дракон. – Вам от рождения дано с нами говорить, а мы можем через вас держать слово с другими людьми.
– Бабушка мне рассказывала, что мой папа был заклинателем и сгинул где-то в горах.
Дракон внимательно посмотрел на нее желтыми глазами, он, конечно, был огромный с красно-желтой чешуей и жутковатыми рогатинами на голове и спине, но от чего-то Кири совсем перестала его боятся. Наверное, она крепко головой приложилась, когда падала или просто красно-желтое чудище не стало ее есть после того, как поднял с земли и, увидев разбитый нос, стал сетовать на то, что люди совсем бестолковые пошли, раз отпускают детей одних шататься, где попало. Он своим ворчанием напомнил ей бабушку и Кири засмеялась.
– Как ты сюда забрела? – спросил дракон.
– Старая цыганка сказала, что я откуп какому-то Хранителю, – честно ответила девочка.
– Я не ем ни людей, ни детей.
– Вообще ничего не ешь? – удивилась она. Дракон расхохотался, Кири и не знала, что драконы помимо того, что говорят еще и смеются. Смех был раскатистым и громким, а еще добрым.
– Меня зовут Кири, – решила она представиться и отвесила поклон, прижав ладошку к груди, от чего ее новый знакомый вдруг запнулся.
– Как? – странно переспросил он. Может, не расслышал, про себя решила девочка.
– Ки-ри, – по слогам повторила она. – А у тебя какое имя?
– Одинг, – тихо проговорил дракон. – Откуда ты пришла?
– Не знаю, – честно ответила Кири. – Наша деревня называлась… Ра-зно-ле-сье.
– А твои родные?
– Тетка осталась в бабушкином доме, – девчушка нахмурилась при мыслях о тетке. – Но она злая, не хочу к ней.
– М-да, – задумчиво промямлил Одинг. – Слушай, Кири, я не знаю, что нужно делать с маленькими человеческими девочками.
– Ты меня съешь? – ужаснулась малышка.
– Э-э, нет. Но где ты будешь жить, что ты будешь есть…
– Я много чего умею делать! Я даже умею готовить, бабушка меня учила.
– Та-ак, – протянул дракон. – Разберемся…
– А еще я умею рассказывать сказки, – убедительно проговорила девочка. – Я их знаю много-много…
Сказки Одинг очень любил, потому что в них говорилось о его самых древних предках тех, кто теперь живет по ту сторону Солнца. Вообще все драконы любили слушать старые волшебные истории, которые дарили радость и сон, но их умели рассказывать только люди, а драконам и людям суждено было разговаривать на разных языках. Оставались заклинатели. Но не все они знали сказки.
 
Одинг доживал свое последнее лето, слабея с каждым днем, старый дракон смирился с осознанием смерти. Его время безвозвратно уходило, и единственное на что он надеялся – это умереть достойно. И только упрямая Кири не хотела верить, что самого близкого друга скоро не станет, девушке было страшно думать о том, что она будет делать одна в целом мире без Одинга. Был еще Шахзияр, но он молод и хорош собой, захочет ли он возиться с бесполезной девчонкой, да и нужна ли она ему? К чему ему такая обуза? Заклинатель был вечным странником, не любящим сидеть на одном месте.
Кири же по прежнему рассказывала свои сказки дракону, в надежде на то, что они вернут его к жизни, ведь раньше они давали ему силу, так почему не могут вернуть вспять истекающий песок его времени? Значит, она совершенно никчемна, решила про себя девушка, и никакой пользы то, по сути, от нее нет.
Однако у судьбы или у природы были совсем другие планы.
В середине осени зачастили сильные дожди и ураган, пришедший с востока не оставил выбора старой платине, не выдерживающей натиска постоянно прибывающей воды и напора сильного ветра.
В городе началась паника. Повсюду суетились люди: одни, стараясь спасти свое добро, в панике покидали город, другие пытались не допустить разрушения измученной дамбы и уничтожения всего города.
Шахзияру и Кири пришлось тоже спуститься в город на помощь людям, сражающимся со стихией – пещеру затопило прибывшей водой. Одинга вывели и оставили на склоне той самой отвесной скалы, на которой он любил лежать и любоваться городом. Укрыли от бушующих потоков лапником и ветками сосны.
Стихия не жалела никого. Вода прибывала, платину рвало на части, люди, в надежде спасти город, складывали у подножия гибнущей дамбы валуны, мешки с песком и зерном. Вырвавшаяся на свободу вода смыла часть людей.
– Зови его! – выкрикнул задыхающийся от дождя и ветра Шахзияр.
– Он не услышит! – запротестовала Кири. – Он почти умер!
– Дракон – существо магическое, Одинг привязан к тебе!
– Ты хочешь, чтобы я его убила?!
– Он хочет умереть героем, а не старым больным калекой! Он – дракон! И достоин лучшей смерти! Зови!
Шахзияр был непоколебим, а Кири было горько, но и она понимала, что Одинг заслужил умереть, как воин, как истинный дракон.
Девушка закрыла глаза, положила руку на грудь, чтобы унять рвущиеся из груди рыдания. Она знала – дракон услышит ее, не смотря ни на что.
– О-ди-инг… – позвала она, но вместо зова получился всхлип, размазанный ветром и дождем.
Устыдившись такой слабости, Кири виновато посмотрела на Шахзира, тот только подбадривающе кивнул. Вдохнув сквозь ветер и дождь, набрав полную грудь воздуха, девушка проговорила напевно и отчетливо на столько, насколько это было возможно:
– Огнеглазый Хранитель горных твердынь… – Кири запнулась на песне призыва.
– В чьих крылах благодатная тень, – поддержал Шахзияр, который когда-то заставил девушку выучить древний текст.
– Зов услышь, горек бег наших слез, – присоединились те немногие, кто выжил в стихии.
Кто сказал, что народ веками живший рядом с Хранителем не должен знать песни?
– Чад земных сбереги от потерь.
Люди звали последнего Хранителя гор… и были услышаны.
 
Дракон слышал стихию.
Громовержец старался на славу. Не жалея сил, удар за ударом наносил он в небесный гонг, казалось, что небо не выдержит такого напора и расколется на части. Спущенные с поводка Громовержца ветряные псы соревновались в скорости, ловкости и хитрости, изматывая и проверяя небесный свод на прочность. Хлысты ослепительных молний на мгновение озаряли погибающий в долине город. Одинг этого видеть не мог.
Дракон надеялся и ждал, что стихия унесет его вместе с собой, и боль, терзавшая долгие месяцы, наконец, отпустит. Одинг уже видел своих могучих предков – таких же Хранителей, – которые ждали его на той стороне Солнца. Еще одна доля мгновения и он окажется вместе с ними там, где тишина, покой, и вечность без боли… и без сказки.
Сквозь рев бушующего ветра он услышал песнь призыва. Это была Кири… и люди, которые не пожелали видеть его больше своим Хранителем. Он был нужен им, нужен Кири.
В последний раз.
Одинг приоткрыл глаза и сквозь пелену болезненного тумана увидел, что город гибнет. Он слышал зов… в последний раз.
Разве стихия может противостоять Хранителю, пусть и последнему?
Рев дракона пронесся над долиной…
Не было больше боли, она отпустила. Возможно, обманула, чтобы снова вернуться и вцепиться в истерзанное тело с новой силой? Но сейчас он не стал задумываться над тем, куда она подевалась. Зачем? Если из самых недр Одинг, наконец, услышал ЕГО – пламя. Дракон понял это по клокотанию, раздававшемуся под землей и внутри его самого. Оно вернулось. Еще немного, совсем чуть-чуть и пламя вырвется на свободу, освобождая и его самого от долгих месяцев тяжкого недуга. Он почувствовал силу, взвился вверх сквозь ветер и струи дождя, врезавшиеся в тело со всех сторон, но больно не было. Была свобода – это хорошо.
Поднявшись высоко, насколько было возможно, Одинг ударил пламенем вниз, прямо в тот самый отвес, который стал ему последним пристанищем. Когда первый запал иссяк, дракон стеганул туда остроконечным хвостом, отсекая часть скалы от ее основания.
 
– Смотри! – испуганно воскликнул кто-то из людей. – Что он делает?
– Расходимся! – воскликнул Шахзияр. – Уходим отсюда!
Кири не понимала, что происходит, голова гудела от ветра и непрекращающегося дождя. Казалось, она сама вот-вот раствориться в бесконечном потоке воды. Она слышала ответную песнь дракона. Значит, у нее получилось. У них у всех получилось поднять Хранителя и есть надежда. Маленькая, но надежда.
Шахзияр тащил оглушенную, полубеспамятную девушку к едва различимому берегу. Кто-то помог втащить ее на мокрую размытую землю. Кири по-прежнему была как будто в трансе. Мужчина похлопал ее по щекам.
– Кири! – звал заклинатель. – Он очнулся, слышишь, мы сделали это! Мы все сумели сделать это! Если бы я только знал,… если бы мог предвидеть. Жители города… сила Хранителей связаны. Связаны, слышишь?
Девушка слышала, но ничего не могла ответить Шахзияру, потому что почувствовала, как к дракону вернулось пламя и его сила отозвалось эхом из-под земли – это ее сильно сбивало с толку. Голова шла кругом, а ноги не могли шевелиться, все тело, как будто налилось свинцовой тяжестью.
Очнулась Кири от мощного удара: что-то тяжелое рухнуло с неба в реку, окатив всех новой порцией воды. Это был огромный валун, запечатавший разваливавшуюся часть платины.
Одинг! Опомнилась девушка.
Люди устремили свои взоры вверх. Кири подняла голову, и увидела чудо.
Хранитель взмыл высоко в небо. В последний раз, огласив долину собственным пением, Одинг вспыхнул, словно солнечный диск, исчезнув в небесной выси. Плотный слой дождевых туч, не выдержав напора, стал стремительно расходиться. Никто и не заметил, что ветер уже давно утих – небо озарялось оранжево-розовыми лучами явившего свой лик солнца.
– Как красиво! – воскликнула девочка-подросток, стоявшая рядом с Кири. – Будто новое солнце!
– Да, – сумела произнести в ответ девушка. Из ее глаз нескончаемым потоком лились слезы.
– Красиво, – произнес Шахзияр, успокаивающе кладя руку на плечо Кири. – Потому что теперь Одинг находится по ту сторону Солнца.
 
Город понемногу возвращался к жизни, оправляясь от полученных ран, зима заботливо укрыла их толстым слоем снега. Люди, сбежавшие во время катастрофы, постепенно вернулись назад. Строительные работы пришлось приостановить на время зимы, но дел хватало для всех, необходимо было восстановить хотя бы торговлю и ремесленные мастерские – со смертью Хранителя, пусть столь героической и прекрасной, закрылись подземные сокровищницы – городская казна обеднела.
Даже, считающей себя никчемной Кири, в городке нашлось и место, и работа. Она помогала лекарю ухаживать за больными и раненными, пострадавшими в наводнении, а после лекарь предложил ей остаться в лечебнице. Девушка поселилась у старушки-травницы, которая до этого сама работала в той самой лечебнице, а теперь взялась Кири обучать своему мастерству.
Однажды престарелая женщина поведала ей о том, что аконит – синий лютик – всегда растет на склонах гор, и позапрошлым летом, после лесных пожаров, его много наросло даже у горных источников.
– Что поделаешь, девонька, – сетовала она. – Пыльца, скорее всего, попала в воду и отравила нашего Хранителя. Люди бы этого не сделали – аконит и для них отрава. А Хранитель нужен всегда – без спросу брать сокровища нельзя.
Вот так и узнала Кири печальную правду о болезни Одинга.
А сокровища? Кто ж сунется в закрытое подземелье гневить духов гор? Нужен новый Хранитель.
Только где его взять? Если в мире драконов больше никому не встречалось. А если они еще, где и остались, то сие было не ведомо. Разве что молодой заклинатель сразу же покинул город, отправившись на поиски нового Хранителя. Кири мысленно попрощалась с ним навсегда, обиженная его скоропалительным уходом без каких-либо объяснений. Еще одна потеря ранившая сердце, только девушка о том никому не признается.
– Отощала то как! – сетовала бабка-травница. – Кушать тебе надобно хорошо, а то кожа да кости.
Кири вроде и кушала, только разве будешь запихивать еду в рот тогда, когда она совсем туда не лезет? От таких действий животу только худо станет.
– Скоро тебя ветром по горам носить начнет, – не унималась старушка. – Быстрее бы этот твой Шахмар вернулся.
– Шахзияр, – поправила ее Кири. – И вовсе он не мой, да и вряд ли он вернется.
– Да хоть лысый пень, все одно, мне его имени заморского не выговорить до самой смерти. А про то, вернется он или нет – не тебе, миленькая моя, судить. Видела я, как он на тебя смотрит, так что вернется он, куда ж ему деваться.
 
Шахзияр и в правду вернулся в середине зимы перед самым праздником Перерождения, когда город стал оживать в предвкушении ярморочных гуляний, по улицам поплыли запахи всевозможных угощений, а дома сияли, украшенные стеклянными гирляндами. В доме травницы тоже готовились отмечать праздник.
Уставший и потрепанный, с горящими глазами он пришел к Кири.
– Я кое-что принес тебе, – сразу, с порога, заявил он ей, протягивая свой дорожный мешок.
– Что? – девушка вытянулась в струнку, вытирая запачканные вязким тестом руки о фартук. – Для начала, здравствуй.
– Смотри, – не обратив внимания на ее приветствие, молодой человек перевернул свой шипящий и дергающийся мешок. – Я нашел его в горах недалеко отсюда.
– Котенок! – воскликнула девушка, глядя на чихающее синеглазое существо с белой шерстью.
– Это ирбис, – пояснил мужчина. – Снежный барс. Такие здесь не водились лет пятьсот.
– Тогда, как он здесь появился? – удивилась Кири.
– Возможно, браконьеры привезли с юго-востока, – ответил Шахзияр. – Потому что, если ирбис где и сохранился, то только там, из-за труднопроходимых гор.
Потом, серьезно посмотрев на девушку, сказал:
– Это новый Хранитель.
– Почему ты так решил? – удивилась Кири, при этом пытаясь погладить по лобастой головке маленького барса.
– Это не я так решил, – оправдывался мужчина. – Горные пещеры снова открыли выход к сокровищам, после того, как я его нашел. Это знак.
– Откуда ты узнал, что подземелья открылись? – ошеломленно посмотрела Кири на Шахзияра.
– Мне был знак – это был вещий сон, – спокойно ответил бывший заклинатель драконов. – Перед тем, как найти ирбиса, мне приснился Одинг, который крылом указал на одно место в горах. Когда на следующий день я нашел это место, там, с зажатой в расщелине лапой, барахтался этот красавец. Он был истощен и совсем измучен, но продолжал бороться.
– Такой маленький, – проворковала девушка, ей удалось пошамкать беленький бочок, на что котенок зашипел. – И храбрый.
– Конечно, ведь у него сердце дракона, – улыбнулся Шахзияр, глядя на счастливую девушку.
– С чего ты решил? – засмеялась в ответ Кири.
– Храбрости ему не занимать, – мужчина присел рядом с девушкой и тоже сделал попытку погладить барса, но котенок увернулся, и его рука соприкоснулась с рукой девушки.
– Увидишь, – произнес Шахзияр, нежно сжимая пальцы Кири. – Он будет прекрасным Хранителем.
– Я н-не сомневаюсь, – смутившись, ответила девушка, посмотрев в глаза Шахзияра. – Ты ведь больше не уйдешь, правда?
– Нет, Кири, в мире не осталось драконов. Я вернулся навсегда.
– Я назову тебя Одинг, – повернулась счастливая Кири к маленькому Хранителю, на этот раз он сам подошел к ней за лаской. – И пока не подрастешь, буду рассказывать тебе сказки.
 
Город праздновал и пел. То был великий знак – на Перерождение в горы вернулся Хранитель, значит те, кто теперь по ту сторону Солнца помнят людей и их старые сказки.