Дед Епифан. Наконец-то снова лето...

Наконец-то снова лето,

Море воздуха и света.

Дед все утро в гамаке,

Затекла нога. В кульке

Ягод спелых два десятка.

Зачесались тут вдруг пятки.

Отлежал поди бока.

Прогуляюсь до ларька.

Прикуплю пивка бутылку,

Для пивка все предпосылки.

Солнце шпарит, спасу нет,

Даром, что уже обед.

Ну и так по мелочевке,

Вот орешек что ль кедровых.

К чаю кекс и пастилу,

Ну и хлебушка к столу.

Нахватал, ну полну сумку.

Вот и думает он думку.

Старый, точно ты дурак,

Не допрешь один никак.

Но придется. Что же делать?

Ведь рабочая неделя.

Ничего, дед срежет путь.

Там овраг- такая жуть,

Только в самом день разгаре.

Ночью правят здесь кошмары.

Ну а днем он лишь овраг,

Там до дома – один шаг.

Подхватил пудову сумку,

Да к оврагу переулком.

Через мостик перешел,

Завернул за частокол.

А за ним овраг простерся.

Не теряет старый форса,

Хоть и оторопь берет.

Все же он идет вперед.

Еле-еле прет поклажу.

Лучше б он похавал кашу.

Закупился, как дурак.

Не допрет, вспотел пиджак.

Вот уже на дно спустился,

По дощатому настилу.

Тут вдруг сзади грозный рык.

Не скончался чуть старик.

Враз вспотел он под фуфайкой,

Сразу вспомнил бабьи байки.

Говорят, в овраге том,

Проживают духи. Псом

Воют ночью, люд пугая.

Так сейчас та вражья стая,

По пятам за ним идет.

Побросал дед сумки влет.

Да рванул, сверкнули пятки.

Враз забыл он об устатке.

На бугор взлетел стрелой.

По поселку, как чумной,

Пролетел, сквозняк лишь следом,

Словно под Полтавой шведом,

Был дед, и теперь разбит.

Лег в кровать, навроде спит.

А у самого поджилки,

Так трясутся, что бутылку,

Со стола не может взять.

Ничего не видит взгляд.

Тут, как тут жена Марина.

«Прихватило нешто спину,

Что в кровать ты лег, старик?».

Вот ведь мать ее впритык.

«Перегрелся, знать на солнце.

А оно сегодня жжется.

Полежу чуток, пройдет».

Да, не избежать острот

Знала б, коль, про магазин ты.

Нешто объяснишь дурынде?

Дед же чудом не погиб,

Тут раздался двери скрип.

На пороге бабка Клава.

Ох крутого тетка нрава.

Не язык, а чисто яд,

Сплетни, так и те блажат

Перед бабой Клавой. Коли

Разузнала что, крамолу

Разнесет на сотни верст.

Словно кинет дряни горсть.

Вот она и на пороге.

А в руках – судьба жестока,

Торба дедова. Ну та,

Что он кинул в никуда.

«Епифан, ты нешто дома?».

Вот приперлась же, кулема.

Черти разве принесли.

«Пронесло тебя, али?

Бросил сумку и вприпрыжку.

Так летел к сваму домишку,

Мы запыхались с Дружком,

Через поле, напролом.

Лучше было бы по тропке.

А не то, так там за сопкой

Сел. Народа там ведь нет.

Ты же сумку бросил дед.

Принесла твою потерю.

Вот, скажи спасибо зверю.

Мне Дружок помог тащить.

Ты набрал-то! Пива литр,

Да и так еще до кучи.

Так насилу я на кручу

Затащила этот скарб.

Принимай потерю, стар».

«Дед, так ты ходил до лавки?

Я спросила так, для справки.

А чего ж вернулся пуст?

Где не надо, ты, дед, шустр.

И зачем ты бросил сумки?».

«Так рычал там кто-то жутко».

«Скажешь тоже, мой Дружок,

Ведь пока еще щенок.

Поиграть хотел он, старый.

Подожди, так ты… поджаро

Ноги сделал от щенка?»

Вот дурная голова.

Разнесет теперь по свету,

Будет ржать и тот и этот,

Над несчастным стариком.

Не деревня, а дурдом!