Дед Епифан. Дед с досады...

Дед с досады так и пышет,

Бьет копытом, смотрит в книжку,

Вроде бы читает он,

Сам же думает о том,

Что не выдержит накала,

Но куда ж деваться? Надо!

Проходите, мол, sehrgut,

Вот неугомонный люд.

Что им не сидится дома?

После завтрака дед в дрему,

Только впал, открылась дверь,

В хату черт принес гостей.

Сука бабка Серафима,

С дочкой толстозадой Ниной.

С ними зять, ни дать ни взять,

Тыщу лет его не знать.

Дверь закрыть бы пред гостями,

Дак, получишь скалкой, знамо.

Это ведь жены сестра.

Иль убраться со двора?

Дед поморщился от грусти,

Кто ж его сейчас отпустит?

Кто ж будет, твою мать,

Для гостей икру метать?

И поехало, помчалось,

Водки дай, порежь, мол, сало.

Деду как налить стакан,

Тут же щедрости фонтан.

Пятый день те гости в хате,

Дед от злости чуть не спятил.

Дай терпенья Боже мне,

Но не выдержал. Турне

Пусть свое продолжат дальше,

Дед устал, улыбка фальши,

Исказила уж лицо.

«Бабка, дуй сюда трусцой.

Не пора ль твоей сестрице,

Возвратиться до станицы?

Гости те хужей ворон,

Разреши, забудут сон,

Холодильник взвоет точно,

Эта практика порочна.

Класть не клали, тащат все,

Колбасу и молоко.

Я червей, рыбалки ради,

Накопал, сожрали гады.

Так прожорливы, беда.

Выгоняй, уже пора.

Еще пару дней и Нинка,

Не пролезет в дверь. Как свинка,

Шире поперек себя,

Нет еды, сожрет тебя».

«Что городишь-то ты, старый,

Лучше не свети здесь харей,

Для сестры не жалко щей,

Так-то мы родня вообще».

«Хороша родня, гиены,

То мое, конечно, мненье,

Серафимы все милей,

Ну, а уж зятек при ней.

Ну, дурак, тушите свечи,

Мнит, что он науки светоч.

Рот откроет, Боже мой,

Что несет? Но хоть не злой.

Всяко лучше своей Нинки,

Та с утра оденет стринги,

И по огороду шасть,

Ищет, чтоб еще украсть».

Поругались с бабкой знатно.

Слава Богу, что назавтра.

Все дожрали свояки,

И собрали рюкзаки.

Укатили, вновь затишье,

Слышно, как скребутся мыши.

Давит боком вновь диван.

Дед столетний Епифан.