Неожиданный ужин
Мужик в деревне как-то помер.
Собрался сельский люд на помин.
Полна изба. Гостей – аншлаг.
Встречай, хозяйка, так и сяк.
Вдова кручинится, в печали:
"Да чтоб их черти всех побрали!”
И причитает рохля-зять:
"Еды для всех откуда взять?”
Но, тем не менее, – хлопочут.
А дело было ближе к ночи...
Вдова поспешно кроет стол,
Украдкой слёзы льёт в подол.
Подали первое… Второе.
За упокой – до дна и стоя.
Винцо, кутья… Винцо, кисель.
Помалу вдарил дюжий хмель.
Гостей накрыло вдруг веселье,
Как будто было - новоселье.
Раздался чей-то пьяный смех,
И позабыли все про грех.
Склонили головы шальные,
Завыли песни затяжные.
И опрокинул поп сто грамм,
Вздыхая басом: "Стыд и срам!”
Травили громко анекдоты.
Под песню в пляс пустился кто-то.
И позабыли всякий стыд.
Вдова заплакала навзрыд.
Погрязли двое пьяных в споре.
Давай покойника позорить.
За ним был, якобы, должок -
Чуть ли не золота мешок.
И кто-то даже очень тихо
Его помянул имя лихом
Без уважительных причин,
А после чокнулся – чин-чин…
Но неожиданно, из гущи
Раздался ужас вопиющий:
"Спаси, Святой Угодник, нас!”
В стакане плавал чей-то глаз…
Ну вот те раз… Кому-то в зубы
Попался длинный палец трупа!
Откуда в супе столько мух?
И почему язык опух?
Глядят: на блюде со сметаной -
Заплесневелый, белый саван,
С блинами подан был к столу,
Землёй присыпанный. "Да ну?”
Лапша с хвостами от мышей
И с червяками - вермишель.
Пирог на противне с начинкой,
Противный очень – с мертвечинкой.
Каклеты с тёртым чесноком
Разили смардным запашком.
Колбаски странные остатки,
Быть может, даже и останки.
А в серой массе холодца
Лицо застыло – мертвеца!
Спасибо
Что в людях дремлет каннибал
И Лектор, тот, что Каннибал
На тех поминках правил бал!
Вон как все славненько поели…
Жаль, не был там писатель Гоголь,
Узнать он мог довольно много.
Его Хома был очень глуп,
Ночами отпевая труп.
Молитвы те, всего лишь пшик…
Пустил бы ведьму на шашлык.
Но Брут Хома совсем не прост.
Он соблюдал в то время – пост.
И если в горле чуял ком,
То развлекался – табачком!
Карма…