Меня устраивает

Конечно, я знала, что жизнь неспроста обвиняют в непредсказуемости, но никогда не думала, что однажды обнаружу себя стоящей подле морга с воздушным шариком в одной руке и мороженым в другой. А мой муж будет смотреть на меня так, что я начну опасаться, как бы он не овдовел раньше времени.

  Между прочим, когда Влад предложил мне руку и сердце, я сначала отказалась из гуманных соображений. Даже аргументировала:

  - Ты не был бы со мной счастлив.

  - Зато ты бы со мной была.

  Тут я задумалась. Какова вероятность, что на пути когда-нибудь возникнет ещё один такой ид… романтик? Мне было всего восемнадцать лет, но я уже понимала, что при моём паршивом характере нужно либо не выпендриваться с замужеством, либо не выпендриваться по жизни; и я сомневалась, что потяну второе. Лучше уж выскочить замуж, чем потом жалеть об упущенном опыте. Вдруг мне понравится? Если же супружеская жизнь не заладится, или я по-настоящему в кого-то влюблюсь, всегда можно развестись.

  Мы росли в одном дворе, нельзя сказать, что Влад не представлял, на что шёл. Он на год старше меня. После школы сходил в армию, за это время его отец с мачехой продали две двухкомнатные квартиры (в одной из которых, доставшейся от деда, был прописан Влад; не знаю юридических подробностей), купили четырехкомнатную. А вернувшемуся Владу заявили: будем жить все вместе – вместе-то веселее, правда? Что-что? Если женишься? Приведёшь жену сюда.

  Явно рассчитывали, что Влад свалит и оставит свою жилплощадь им – отцу, мачехе и младшему брату. Однако Влад внял совету и после свадьбы привёл жену, то есть меня, к себе домой. Я в принципе не слишком церемонюсь с людьми, а с роднёй Влада не церемонилась вовсе, не видя ни единой причины для, так сказать, смягчения приговора.

  Первые дни приёмная свекровь ещё лелеяла надежду сделать из меня покладистую невестку, но быстро отказалась от светлых мечтаний.

  Пример. Вечер, я сижу в гостиной, смотрю фильм. Марина Андреевна предлагает переключить на её любимую передачу, которая вот-вот начнётся. Я отказываюсь, мотивируя это тем, что: а) я первая «заняла» телевизор, б) на кухне есть ещё один, пусть не такой большой. Марина Андреевна обвиняет меня в нахальстве, я обвинение категорически отвергаю:

  - Это называется де-мо-кра-ти-я. – Киваю на экран. – Нравится – смотрите вместе со мной, не нравится – никто не держит, идите на кухню и там включайте любую программу. Свобода выбора.

  Не представляю, почему я такая. Психологических травм, потаённых страхов, скрытых комплексов у меня нет; семья благополучная, родители отличные. Хорошо, что у них есть ещё одна дочка и сын, более жизнерадостные и добродушные. А то ведь обидно, наверное, если единственный ребёнок, в которого все силы и душу вложили, оказывается неласковой букой. Иной раз я сама себе не рада. И ведь не скажу, что не люблю родителей, брата и сестру. Люблю. Но всякие нежности – не моё, хоть ты тресни. Прямо слом шаблонов, учитывая, что я – белокурое создание с небесно-голубыми глазами. Если уж совсем честно, то от природы я русая, но волосы обесцвечиваю с подросткового возраста, и стереотипы прочувствовала наравне с натуральными блондинками. По-моему, мифы о глупых блондинках придумали завистливые брюнетки. Или отвергнутые поклонники.

  Через два года отец и мачеха Влада умоляли о размене квартиры, клятвенно обещая взять на себя все расходы. Они бы раньше начали умолять, да, видимо, надеялись, что парня надолго не хватит и он скоро со мной разведётся.

  Да, не сразу я сообразила, что Влад не такой уж идиот или романтик. Ему хотелось насолить семейке; уж не знаю, рассчитывал ли он изначально на столь масштабный успех предприятия.

  Когда у него появилась своя квартира, он, полагаю, не стал бы сильно возражать против развода. Но я, чувствуя себя использованной, не спешила облегчать ему жизнь сразу. И вообще, Влад меня устраивал.

  Я чрезмерно тяжело привыкаю к людям, а его, как-никак, знаю чуть ли не с рождения. Человек он далеко не плохой. Судя по всему, Влад сам искренне верил в свои слова, когда, зовя замуж, обещал мне счастье. Он подошёл к делу удивительно ответственно для его возраста, честно старался, и у него получалось. Счастье это ведь не обязательно фейерверк в глазах каждый день. По-моему, если тебе не на что особо жаловаться, и ты всем доволен, можно считать себя счастливым.

  Как-то я подхватила страшенный грипп и свалилась на четыре дня. Все четыре дня Влад ухаживал за мной и разрывался между работой, учёбой, домашним хозяйством (на уровне «купить-приготовить-протереть»), забегами по аптекам. На пятый день он свалился сам – от усталости. Мне к тому времени стало получше. Помню, как разглядывала Влада, без задних ног дрыхнувшего на диване, и думала, что он у меня, оказывается, очень даже симпатичный. В смысле, Влад, не диван. Хотя и диван был ничего.

  У Влада карие глаза, каштановые волосы, короткие, прямые и вечно стоящие торчком. Он темноглазый и темноволосый, при этом светлокожий и курносый. Лицо вроде простое, а взгляд цепкий, порой чувствуешь, что тебя сканируют. Мне кажется, Владу бы пошла небольшая аккуратная борода, но он предпочитает бриться начисто.

  Я считала, что мы разведёмся, когда доучимся. Однако сначала я стала дипломированным экологом, затем Влад – инженером, а вопрос о разводе всё не поднимался. Зато пошли вопросы от окружающих: когда собираетесь заводить детишек? К счастью, я умею доходчиво объяснять людям, что они лезут не в своё собачье дело. Я не противница детей, я просто считаю, что заводить их надо, когда хочешь сама, а не когда от тебя ждут другие. Это брак можно расторгнуть, а ребёнка обратно не запихаешь, если не понравится. Да, часики тикают,  организм не молодеет – неужели твердящие об этом полагают, будто я без них не знаю? Раз мы с мужем приняли совместное осознанное решение подождать, вы то чего суётесь? Не спорю, стакан воды в старости – великолепно, да где гарантия, что вместо этого тебя не выставят из квартиры, не бросят в больнице, не выгонят на мороз в одних тапочках? Тут ведь как повезёт. Рожать, только чтоб обеспечить себя к старости нянькой, нечестно. Может, когда-нибудь я буду выть в подушку, проклиная себя за упущенное время. Однако с той же вероятностью я могу проклинать неблагодарных детей. Лучше уж страдать из-за своей ошибки, чем из-за чужих советов. А лучше всего, естественно, не страдать совсем, и я очень постараюсь, чтоб так оно и вышло. Прикажете завести ребёнка ради самого факта? Смотрите, я мать, я как все, не хуже? С эдакой философией и наплодили семь миллиардов. Обрести бессмертие в потомках? Передать свои гены следующим поколениям? Вряд ли у меня настолько выдающиеся генетические данные, что без них будущие поколения непременно загнутся. И не надо напоминать про невольно-бездетные пары, всё бы отдавшие за возможность, которую я и муж упускаем. Ни одной из этих пар не станет легче, если мы с Владом начнём размножаться, как кролики.

  Однажды в нашей жизни нарисовалась родная мать Влада. Я не верила в её внезапно вспыхнувшую родительскую любовь. Скорее всего, Светлану Степановну  испугала замаячившая на горизонте старость. Но свекровушка быстро скумекала, что вить верёвки из сына не получится, потому что на пути верёвочной промышленности стою я и стою крепко. Закончилось всё обличением меня как мирового зла и стандартной истерикой а-ля «Да разве ж для того я свою кровиночку растила?!» Я напомнила, что кровиночку свою она растила только до семи лет и без оглядки сбежала с левым мужиком, не взяв сына с собой; так что лучше бы ей начинать откладывать деньги на приличный дом престарелых, времени пока достаточно.

  После ухода Светланы я и Влад поругались, но поскольку оба мы люди не шумливые, быстро заглохли и разошлись по комнатам. Влад досадовал на моё поведение, но ещё больше расстраивался из-за реакции матери – ему хотелось, чтоб её возмущение было более искренним.

  Часа через полтора я заглянула в спальню. Влад сидел на кровати и пялился в никуда. Мне бы подойти к нему, обнять, поцеловать, но в сюсюканьях и «обнимашках» я далеко не мастер, лишь испорчу всё.

  Я прислонилась к дверному косяку и предложила:

  - Пойдём есть. – Старалась, чтоб голос прозвучал и бодро, и нежно. – Я запеканку творожную сделала. Только она подгорела.

  Влад с ухмылкой посмотрел на меня. Сердитости в нём не осталось.

  - Значит, ужин придётся отковыривать от сковородки?

  - Боюсь, что да, - признала я, не теряя оптимизма. – Чем не семейный досуг?

  Он засмеялся и встал.

  - Ладно, пойдём.

  Резюмирую секрет нашего счастливого брака: Влада устраивает, что его кормят, ему стирают, гладят и зашивают одежду; меня устраивает, что не надо самой чинить краны или вбивать гвозди, что есть с кем разделить платежи за коммуналку и обязанности по дому.

  Мы познакомились в детстве настолько глубоком, что я этого не помню. Фактически, я знаю Влада всю жизнь, он для меня был частью дворового пейзажа. Кто-то не новый, а привычный, и потому не вызывающий отторжения. Я не ненавижу людей, я лишь предпочитаю, чтоб они, за исключением единиц, держались от меня подальше. Я полагала, что Влад такой же – и ребёнком, и подростком, и юношей он был тихим, чрезвычайно спокойным, держался поодаль от шумных компаний, мирно занимаясь чем-нибудь своим. Я не понимала тогда, что это не естественное его состояние, а искусственная замкнутость из-за тяжёлой – причём для него одного – ситуации в семье.

  Теперь у нас была другая семья. Влад постепенно раскрывался. Выяснилось, что от природы-то он парень весёлый и компанейский. Я за него радовалась, однако была благодарна, что он не тянет меня в эти свои компании.

  Влад стал поздно приходить домой, часто уезжал по выходным. Это могло быть признаком наличия любовницы, а то и любовниц. С другой стороны, он - хороший работник, ответственный и добросовестный; вполне вероятно, что действительно задерживался у себя в строительной конторе, а в выходные отдыхал, не нарушая ни одной из десяти заповедей.

  Потом начались звонки. Сначала Владу, и он всегда выходил из комнаты, дабы ответить – прошипеть что-то в мобильный. Затем мне. Звонила некая Виктория, заявляла, что у них с Владом великая любовь, что он хочет уйти к ней, да жалеет меня, и слёзно просила не мешать их счастью.

  - Владик, ты понимаешь, что это идеологически неправильно – когда любовница звонит жене, рыдает в трубку и умоляет не отнимать ненаглядного? Должно ж быть наоборот.

  - Никакая она мне не любовница, - окрысился Влад.

  Он бы предпочёл, чтоб я ревновала, скандалила, заламывала руки и восклицала: «Как ты мог, подлец?!» В сценах мало приятного, зато приятно осознавать, что жена к тебе подлинно неравнодушна. Была б я поумнее, для проформы поинтересовалась бы, как эта Вика выглядит, с работы Влада она взялась или ещё откуда-то; надрывно так, на полувсхлипе. Однако тогда я не видела смысла в скандале. Единственное, чего муж от меня дождался, это требование сдать анализы на ВИЧ, гепатиты и заодно сифилис – мало ли чем Виктория могла его одарить, я хочу быть спокойна за своё здоровье.

  Влад взбеленился, по-настоящему. Сроду его таким не видела. Впервые за одиннадцать лет брака, да что там – почти за тридцать лет нашего знакомства я и Влад реально орали друг на друга.

  Мы два дня не разговаривали. Подошло время моего отпуска, и я полетела в Таиланд, о чём давно мечтала и на что давно копила. У нас с Владом редко совпадают отпуска, и мы оба считаем, что хотя бы пару раз в год нужно отдыхать друг от друга.

  Настроение у меня было отнюдь не «отдыхательное», хотя я пыталась убедить себя в обратном. Я понимала, что вокруг немыслимая красота, интересная культура, полнейшая экзотика. Но всё это воспринималось как картинка из телевизора – видишь, да не чувствуешь, я словно жила на фоне огромного экрана, изображение на котором не становилось реальнее ни от близости, ни от размеров.

  В отеле было полно соотечественников, русская речь слышалась на каждом шагу и, что хуже, частенько у меня над ухом – некоторые соотечественники отчего-то жаждали пообщаться. Я ускользала подальше, но за завтраками и ужинами оставаться в одиночестве не получалось, поскольку народу набиралось немало, за любым столиком сидело по нескольку человек, даже в самое раннее время. Господи, ну почему нельзя есть молча?! Или хотя бы не приставать с беседами к посторонним?

  За первым ужином я оказалась в компании двух супружеских пар, одна была постсреднего возраста, другая принадлежала к молодёжи. Первые рассказывали про дачу, детей и про то, как отравились в самолёте, вторые описывали свою недавнюю, невообразимо шикарную свадьбу (язык чесался полюбопытствовать, сколько денег они взяли в кредит и как долго потом будут отдавать, потому что на богачей ребята никак не смахивали). Я отвлеклась от собственных размышлений, когда старший «супружник» пару раз повторил моё имя, притом назвал он меня Ритусей.

  - Купите себе комнатную собачку и её называйте хоть Ритусей, хоть Ритулей, а я – Маргарита. К малознакомым людям принято обращаться по полному имени, а знакомиться с Вами ближе я не собираюсь, так что соблюдайте элементарные правила вежливости.

  Больше мы за одним столом не сидели.

  На завтраке снова попались сотрапезники, которым не терпелось о себе рассказать. Ради приличия они поспрашивали обо мне – как зовут, из какого города, замужем ли. Нет, блин, обручальное кольцо на безымянном пальце просто так ношу! На лице моём не дрогнул ни один мускул, когда я сказала, что замужем была, но совсем недавно овдовела – застукала мужа с любовницей, убила обоих и теперь скрываюсь от российского правосудия в Таиланде. Соседи по столу неуверенно похихикали, как бы давая понять, что оценили шутку (или что очень надеются, что это шутка), но продолжать болтовню со мной не рискнули.

  На следующий день позвонил Влад и злобно поинтересовался, какого такого лешего к нему только что приходил участковый и проверял на наличие признаков жизни. Вот оно, международно-межведомственное взаимодействие! Какая бдительность, какая оперативность!

  - Он на слово поверил, что ты не покойник, или пришлось доказывать, справку у терапевта брать?

  - Да иди ты! – выплюнул Влад.

  Раньше он никогда меня не посылал, и от того, что конечный пункт маршрута не озвучивался, легче, в общем-то, не становилось.

  - После тебя, родной. Заодно и дорогу покажешь.

  Неделя отпуска прошла неплохо, однако всё с тем же экранно-ненастоящим ощущением. Соотечественники перестали донимать разговорами, хотя новобрачная знакомка сделала ещё одну попытку поведать подробности свадьбы, но я отшила и попытку, и новобрачную. Ей, вероятно, нравилось думать, что это из зависти. На самом же деле я отродясь не грезила о пышной свадьбе. Ребёнком и подростком побывала на нескольких таких мероприятиях (родители таскали, некуда было деться) – не воодушевилась. Куча людей, половину которых я едва знаю, а треть и знать не хочу. Тамада с дурацкими конкурсами; всякие «Совет да любовь» сквозь умилённые сморканья. Тосты, когда каждый вставший будет нудить про «Вместе и навсегда» и непременно нажелает кучу детей в приказном порядке. А потом обязательно еле подымется какая-нибудь престарелая родственница, у которой следующим праздником явно будут собственные поминки, и тоже примется бормотать поздравления – вяло, долго и бессвязно. Оно мне надо? Мы с Владом попросту пришли в загс к назначенному времени, оба в повседневной одежде, и расписались.

  Телефонный разговор сердца мне не разбил, но расстроил. Рано-рано следующим утром я, в составе сборной русскоязычной группы, укатила в большую экскурсию по стране. Экскурсия предполагала посещение нескольких городов, осмотр рукотворных и природных достопримечательностей, переезды на автобусах, а в паре случаев и на слонах, ночёвки в маленьких отелях. Вернуться в собственные отели нам предстояло на третий день.

  Меня по-прежнему не отпускало ощущение экранности происходящего. Не получалось по-настоящему сосредоточиться на окружающей меня экзотической яркости. Я была задумчива, рассеянна, и в первый же день утопила свой сотовый в реке, через которую мы переправлялись на слонах. Взбрело в голову быстренько сделать снимок на память – и вот результат, сама виновата. Родня не должна поднимать панику, я их предупредила, что пускаюсь в вояж до четверга. Рассказы гидов я усваивала машинально, без эмоций. Теперь и на телефон не буду отвлекаться. Может, самое время хорошенько подумать?

  Если судить объективно, я действительно не лучшая в мире жена. Не тяну на богиню домашнего очага. Не романтична. В ужинах при свечах не вижу никакой пользы, кроме экономии электричества. Что, между прочим, весьма неплохо – я, как эколог, всей душой за бережное отношение к ресурсам. Когда слышу песню, в которой исполнительница просит любить её долго-долго, не могу отделаться от мысли о рекламе «Виагры». Ещё я не чувствительная. Когда, например – и не дай бог, - разбивается самолёт или случается теракт, не охаю и не ахаю. Нет, клянусь, я б рыдала как никогда, если б это могло вернуть хоть одну жизнь. Но увешивать свою страницу в соцсети соболезнованиями и траурными картинками – зачем? Погибших это не воскресит, их близких ни на грамм не утешит. А душещипательные песенки в таких обстоятельствах только бесят. Недавно после крушения самолёта вечерние новости начали со слезливого клипа – включили песню сразу после заставки. Меня такая злость разобрала!  Звёзды нашей эстрады пели про то, как это распрекрасно – просто жить. Клип в знак траура? Вы, мать вашу, серьёзно?! Людям, которые несколько часов назад потеряли родных и близких, прильнули к экрану с тревогой и, может быть, слабой надеждой, вы показываете фальшиво-проникновенные холёные физиономии, исполняющие песню, заклишированную до такой степени, что плеваться хочется? У кого-то вся жизнь рухнула, а вы тычете им в лицо таким подарочком? Считаете, родителям, потерявшим детей, детям, лившимся родителей, жёнам, оставшимся без мужей, мужьям, ставшим вдовцами, хоть сколько-то полегчает? Типа «Эх, хорошо поют, жизнь-то и впрямь продолжается. Где моя гармонь?» Или тут попкорновый драматизм для широких масс, чтоб народ проникся трагизмом ситуации? Я считаю это фарсом, меня в ответ считают бесчувственной. Мне казалось, что Влад всеобщего мнения не разделяет, но вдруг я ошибалась?

  Да, я бываю резкой. Зато у меня есть чувство юмора. Я не высасываю из мужа деньги – и в голову не приходило, что Влад должен покупать мне шубы или машины, оплачивать косметологов и заграничный отдых. Фразу «Ты обязан меня содержать!» мне было бы стыдно и подумать, не то что произнести вслух. Мне даже цветы не надо дарить (опять же, экономия минимум дважды в год – на 8 марта и День Рождения) из-за моих экологических взглядов. Я слежу за собой, стараюсь достойно вести домашнее хозяйство. Я очень уважаю мужа, и не бросила бы его, если б он заболел или стал инвалидом. Я никогда не пыталась переделать Влада, изменить по своему вкусу. Раз ему нужно что-то большее, что-то, чего я дать не могу, – грустно, но не приковывать же его к батарее, чтоб сохранить брак. Каждый имеет право стремиться к собственному счастью.

  Я достигла компромисса в переговорах с собой и сумела, наконец, по достоинству оценить окружающую – и постоянно меняющуюся – обстановку. В свой отель я вернулась довольная и спокойная.

  Администратор за стойкой отчего-то крайне удивилась, увидев меня. Смотрела широко распахнутыми глазами, разинув рот, однако не сказала ничего сверх стандартного приветствия, когда я, поздоровавшись, попросила ключ от номера.

  В коридоре я встретила потравленную парочку. Женщина аж за сердце схватилась, да и мужчина обалдел, хотя не столь выразительно.

  - Риточка! – Споткнувшись о мой взгляд, он поправился: - Маргарита… - И всё-таки вдогонку выдавил: - …чка. Вы живая.

  - А с чего бы мне быть мёртвой?

  - Так ведь полиция приезжала, и муж Ваш…

  - Муж? – Я захлопала ресницами, замотала головой. – Тпру! Давайте-ка по порядку.

  По порядку не получилось, получилось сумбурно и обрывочно. Я отправилась к администратору добирать информацию, однако так и не постигла полностью смысл происходящего. Все кусочки головоломки сложились в единую картину позднее, но лучше я разъясню сразу, чтоб не тянуть.

  Есть воры, специализирующиеся на документах; оказывается, в Таиланде торговля загранпаспортами туристов – весьма прибыльное дело. И одна – за неимением лучшего термина – банда додумалась тырить паспорта у тех, кто отправляется на долгие экскурсии; явно был свой человек в экскурсионном бюро или как это тут называется. А что, разумно – между кражей паспорта и обнаружением пропажи и, соответственно, поданным в полицию заявлением, проходит день-два-три, за это время украденное успевают реализовать без лишних сложностей. Как выяснилось, охрана в отделе не ахти, а сейф в номере не стопроцентная гарантия сохранности документов, да и денег. Спасибо, в вещевом шкафу если и рылись, то аккуратно. Теперь все мои отпускные финансы сводились к небольшой сумме, на всякий пожарный зашитой в бюстгальтер, который был на мне в поездке. Банковскую карту я с собой в Таиланд не брала – как чувствовала.

  Так вот. На второй день после моего экскурсионного отъезда в городе приключилась крупная автомобильная авария, пять человек погибли. И минимум одно тело, женское, было изувечено до неузнаваемости. Зато сумочка сохранилась неплохо. Отгадайте, чей паспорт в ней нашли. А поскольку схема связи с моим мужем, благодаря недавнему казусу, уже была отработана, ему быстро сообщили о преждевременной кончине супруги. Не понимаю, почему сначала не обратились в экскурсионное бюро, не спросили номер сотового телефона нашего гида, уточняющий звонок точно бы не повредил. Разве что в день прихода полиции дежурил администратор, не знавший, куда я уехала.

  Воспользовавшись телефоном отеля, я позвонила семье, успокоила родителей, брата и сестру… Ну, не то чтоб успокоила – перевела из горестной истерики в радостную. А до Влада дозвониться не смогла.

  Администратор сказала, что он прибыл недавно, но почти сразу уехал с полицейскими – его повезли на опознание в морг. Раз сами слуги закона не разобрали, что физиономия в паспорте не соответствует лицу погибшей, опознавать, вероятно, было особенно нечего. Но формальностей никто не отменял.

  Денег у меня осталось мало, от идеи о такси пришлось отказаться. Повезло, что администратор знала, где находится морг, и объяснила мне, как туда добраться посредством автобуса.

  Кошмарную - во всяком случае, для северянки - жару подпитывал кошмарный же солнцепёк. Путь от остановки до полицейского морга должен был занять минут десять-пятнадцать, я решила, что и по времени, и по деньгам могу себе позволить купить эскимо у уличного торговца. Мороженое оказалось ну очень мороженым, я отгрызла пару кусочков и поняла, что лучше подождать, пока оно само подтает.

  Под ноги мне метнулся невесть откуда взявшийся ярко-розовый шарик. Теоретически он был воздушным, но уже наполовину сдулся. Не могла я оставить его носиться дальше, эколог во мне яростно протестовал. Попадёт эта штука в море - станет причиной гибели какой-нибудь неразборчивой в еде живности, останется на суше – всё равно доставит природе неприятности. Честно говоря, вряд ли что-то сильно поменяется в конечном итоге при отсутствии отлаженной системы сортировки и переработки мусора, но, по крайней мере, моя совесть будет чиста, если я выброшу этот шарик в урну. Предварительно его надо бы сдуть, а значит, нужно сначала доесть мороженое.

  Я подошла к моргу быстрее, чем рассчитывала, прямиком к главному входу. Даже жутковато стало.

  Не успела я подняться к зловещему порогу, как через него, резко распахнув дверь, перешагнул Влад. Очевидно, только что с процедуры опознания. Слёз в глазах я не приметила, но он был бледным. И стал ещё бледнее, когда увидел меня. Полицейский за спиной Влада, похоже, собирался его успокоить или, может, уточнить что-то для протокола, да замер с приоткрытым ртом. Понимаю беднягу. Не каждый день видишь покойницу,  стоящую на своих двоих, вдобавок, общий образ у меня был подходящий – волосы распущены, подол белого платьишка колышется на ветру. Шарик, полагаю, усиливал зловещее впечатление, а на эскимо, скорее всего, не обратили внимания.

  Секунды две Влад молча таращился на меня, глаза были расширившиеся, но без всякого выражения, без единого признака разума. Затем разум вернулся, Влад сощурился, и мгновение-другое мне казалось, что он собирается меня убить, вот сейчас сорвётся с места и придушит. Но огонь во взгляде потух, и обладатель взгляда достаточно спокойно, хотя и удивлённо, сообщил:

  - Мне сказали, ты умерла.

  Это что, претензия?!

  Две секунды назад я готова была броситься ему на шею, расцеловать и горячо протараторить про недоразумение, про то, как мне жаль, что Владу пришлось через эдакое пройти. А теперь меня будто ледяной водой окатили.

  - Обрадовался, небось?

  - Естественно. Первым делом в магазин за шампанским побежал.

  Наверно, Влад, когда вместо сцены ревности получил рассудительную отповедь, почувствовал себя примерно так же, как я сейчас. Я по-прежнему убеждена, что выдавливать из себя истерику – дело неблагородное, но будем считать, что меня настигло возмездие.

  Обратно в отель мы добрались без приключений. В магазине неподалёку Влад купил себе бритву и одеколон. Свои родные, получается, впопыхах забыл дома. Значит, волновался. Впрочем, мало кто на его месте остался бы спокоен, ситуация-то форс-мажорная. Меня подмывало прямо спросить, распереживался ли он, когда узнал о моей «гибели», но сейчас Влад был подчёркнуто спокоен и осуждающе молчалив – неподходящий настрой для разговоров в стиле «Милый, а ты меня любишь?»

  Я услышала, как он выругался в ванной, два раза – коротко, раздражённо и с весьма небольшим перерывом. Дверь не была заперта, я зашла (постучала, но времени на ответ не дала), увидела то, что и ожидала – Влад поранился бритвой. На левой щеке, там, где уже практически не было пены, алела парочка кровоточащих порезов, но он упорно, остервенело продолжал водить станком по подбородку и шее. Движения определённо получались резче, чем он хотел. Руки неважно его слушались, отчего Влад бесился ещё больше.

  Я проглотила комментарий о том, что такими темпами бритьё может превратиться в самоубийство. Просто предложила:

  - Давай помогу.

  - Не надо, - буркнул Влад, не соизволив на меня посмотреть. – Отстань. – Вторая реплика прозвучала, когда я осторожно взялась за его руку, державшую бритву. Мне показалось, что он чуть вздрогнул от моего прикосновения.

  - Давай, - снова предложила я, не напористо, поскольку спорить не хотелось. Вообще, никому бы не рекомендовала спорить с человеком, орудующим бритвой.

  К моему облегчению, препираться Влад больше не стал. Позволил мне забрать станок и опустил руку.

  Я без слов усадила его на край ванны, ненавязчивым движением заставила запрокинуть голову.

  - Смотри не располосуй меня, - предостерёг он, когда я приступила к обязанностям цирюльника.

  - Уж если я две ноги могу побрить, с одним лицом и подавно справлюсь.

  - Думаешь, подбородок брить легче, чем коленки?

  - Сейчас узнаем. - Мне пришлось приостановиться, потому что Влад скривил губы, а поранить его – последнее, чего мне хотелось. - Аккуратнее с мимикой. – Я собралась было пальцем вытереть с порезов кровь, но вовремя сообразила, что перед бритьём не помыла руки. Не хватало ещё занести в ранки какую-нибудь инфекцию.

  Похоже, Влад руководствовался принципом, который я недавно сформулировала, - с тем, кто орудует бритвой, лучше не конфликтовать. Правда, я надеялась, что дело не только в этом. Влад немного расслабился, я почувствовала. И решила озвучить свои мысли:

  - Извини. Нехорошо получилось. Я бы ни за что не стала умышленно так тебя нервировать. Тебя, родителей, Лену, Диму.

  - Ты меня не нервировала, - спокойно отозвался супруг.

  Я сделала вид, будто совсем даже не обиделась; покончив с бритьём, выпрямилась. Вроде недурно вышло. Не сложнее, чем с коленкой.

  - Умывайся.

  Пока он ополаскивал лицо и шею, я, урывая свободные моменты, под той же струёй вымыла руки.

  Влад достал из пакета одеколон и с усмешкой глянул на меня. Настала его очередь произнести:

  - Давай. – Усмешка заострилась. – Я же вижу, тебе хочется. – Он снова уселся на ванну.

  Ну, раз уж сам предлагает. Я присела рядом, взяла у него флакон, смочила одеколоном ватный диск и мстительно прижала к верхнему порезу. Хотя Влад от процедуры не дёрнулся и лишь едва поморщился, надолго моей мстительности не хватило, я сразу убрала вату и подула на больное место.

  - Ты меня не нервировала, - повторил он, пока я дула на вторую продезинфицированную ранку. – Ты меня перепугала до зелёных чертей.

  Захотелось уточнить, почему черти зелёные, но я удержалась.

  - Строго говоря, это не моя вина, - я покачала головой, не обнаружив в себе ни малейшего желания что-либо усложнять. – Но прости.

  - За что? Ты ж впрямь не виновата. –  Он ухмыльнулся своим мыслям, видимо, тоже не очень-то воинственным, приподнял руку, распрямив ладонь. И ухмыльнулся снова - пальцы у него дрожали.

  Я вздохнула и мягко сжала их.

  - Иногда кажется, я бы и сама с собой развелась, если б могла.

  - Да кто тут с тобой разводится-то?! – Влад не то чтоб воскликнул, но спросил эмоционально. Улыбнулся, отчасти устало, отчасти задорно. – Не спал я с ней, не спал. Не собирался даже. Серьёзно, Рита, считаешь, у меня бы не хватило ума приструнить любовницу? Я б её выдрессировал по полной, чтоб конспирировалась и не звонила в нерабочее время. Я не дурак.

  Справедливо. Я и рассуждала примерно так же, да в сознании упорно сидело подленькое «А вдруг?».

  Я снова взяла одеколон, капнула, растёрла между ладонями и стала симметрично наглаживать Влада по лицу и шее. Вид у него был довольный, как у греющегося на солнце кота. Он прикрыл глаза на несколько секунд. А, распахнув, осведомился:

  - Знаешь, почему я на тебе женился?

  - Знаю, - без промедления ответила я, - назло отцу и мачехе.

  Он приглушённо рассмеялся, опустив голову, через пару секунд снова посмотрел на меня. У него есть мимические морщины, и когда Влад улыбается, они «складываются», а я в такие моменты ощущаю, как что-то в этом безумном несовершенном мире встаёт на место и делается правильным.

  - Ага. Я тебя взял на заметку ещё в тринадцать лет, когда Марина обмолвилась: «Ну и девчонка растёт, бедные будут свёкор со свекровью».

  - Идеальная рекомендация.

  - Для меня да. – Он протянул руку, словно собираясь взъерошить волосы на моей макушке, а в итоге легонько подёргал одну из прядей. – Но есть ещё... – Он будто на что-то отвлёкся или чем-то залюбовался, причём не сводя глаз с меня. Я аж смутилась. – Я не знаю больше никого, кто бы и в лицо человеку, и у него за спиной всегда говорил ровно одно и то же. – Его улыбка стала лукавее. – Люблю смотреть, как ты отшиваешь советчиков. Я никогда не сомневаюсь, что если что-нибудь стрясётся, ты меня поддержишь. И отдельное спасибо за мой не обесчещенный мозг; у меня куча друзей и коллег, которым жёны насилуют мозги так изощрённо, что Камасутре рядом делать нечего.

  - Боже мой, сколько комплиментов, - хихикнула я. Мне было очень-очень приятно, честно. Но именно в подобные моменты сложнее всего вести себя нормально, ну, как полагается эталонной женщине, нежной и ранимой. Я виновато сдвинула брови. - Надо было просто примолкнуть и скромно хлопнуть ресничками, да?

  Влад расхохотался.

  - Рита, в день, когда ты начнёшь примолкать и скромно хлопать ресничками, я начну верить в инопланетян, которые похищают людей и подсовывают клонов. Хотя, - немного утихнув, он накрыл своими ладонями мои, замершие на его плечах, - инопланетяне быстренько бы тебя вернули, ещё бы и доплатили, чтоб обратно забрал.

  Я показушно насупилась.

  - Комплименты пошли какие-то сомнительные.

  - Разве? В таком разе пардон, мадам.

  - Ты бы взял эту доплату от инопланетян?

  - Конечно! Ты ж первая бы меня отругала, если б я прощёлкал клювом.

  Наклонив голову вбок и прищурившись, я поинтересовалась:

  - А вдруг они сами потребовали бы выкуп? Ты б заплатил? – Я сама не знала, к чему этот дурацкий допрос, но остановиться не могла.

  - Обязательно. Почку бы продал при необходимости. – Ирония погасла на последнем слове, Влад придвинулся ближе, переместив руки на поясницу законной жены. – Даже обе. – Он вдруг стал таким серьёзным, что я испугалась.

  Это продлилось лишь пару секунд, и Влад снова ухмыльнулся. Я тихо посмеялась, взлохматила ему чёлку. Сцепила ладони за его шеей.

  - Я бы тоже тебя у инопланетян выкупила, любой ценой.

  - Бедные инопланетяне. Летают себе где-то в космосе и понятия не имеют, какой выгодный бизнес упускают. – Его губы были в миллиметре от моих, и вы легко можете догадаться, что случилось дальше.

  Вот, к слову, ещё один пункт, по которому мы с Владом друг друга устраиваем целиком и полностью.