Наше словотворчество — поэзия в законе

Это то, что у нас не иссякает, а цветёт всё пышнее.

И почему-то не в гуще народной, а, откуда все последние с позволения сказать "революции", — сверху.

Вот нарастает эпидемия, требующая реагирования.
Безопасность здоровья — элемент национальной безопасности.
Налицо уже не угроза безопасности, а её нарушение.
Должны проистечь и меры по её защите, соответствующие чрезвычайности ситуации.
В том числе и карантинные (как антиэпидемические).
Органы безопасности имеются.
В законах есть всё: и ЧП, и ЧС, и карантин.
Но у нас как всегда — что-то иное.

Каково же высочайшее слово?

25-го марта: с 28 марта по 5 апреля — "нерабочие дни", и обязание работодателей эти "нерабочие дни" оплатить.
Так сказать, "Всем пива за ваш же счёт!". Отпуск не «за свой счёт» и не «за мой». Для работодателей — псевдопрезидентский.
Они же — "выходные" (от слова "выход").
Но и призыв "побыть дома" — к самоизоляции.

2-го апреля: по 30 апреля — по-прежнему никакого карантина. Те же "нерабочие дни" и "самоизоляция". Только больше.
А вот меры ответственности за нарушение "самоизоляции" (уже не высочайшие) — как за нарушение карантина.

Но ведь самоизоляция — это не то, что применяется кем-то к кому-то,
а то, что — к самому себе.
А значит и ответственность за неё — перед собою самим.
И штрафование себя — собою самим.
Если власть объявила "режим самоизоляции",
то это должно бы означать только её самоустранение в этот ответственный момент.
По отношению к кому-либо ещё — "самоизоляция" может быль лишь советом или предельно корректным предложением, но никак не поводом для санкций.

Почему же это не порождает горького смеха?

Когда-то СМИ вызывали большое недоумение.
Тем, что понятие "по понятиям" обладало в них какой-то крайне отрицательной коннотацией.
Почему-то их просто бесновало, если что-то происходило "по понятиям".
Но законы то могут быть всякие.
А мораль, совесть, то есть именно понятия — вещь более стабильная, не столь зыблемая как законы.

Впрочем это было давно и недолго — при "правовом", то есть, голо юридическом подходе властей к жизни,
при бесшабашно сокрушительном, радикально перестроечном отношении к ней.
Теперь и они считают иначе.

Но зато пошла понятийная линька. Начался бурный рост понятий сверхновых.

Действительно.

Назвал спекуляцию бизнесом — и её нет. Она уже побеждена.

Гораздо легче признаваться не в уничтожении производства, медицины или науки,
а в их оптимизации.

Вместо позорного урезания социалки — секвестр.
Поди обсуди что-либо, если ты ещё словаря не знаешь.

Таким же образом не стало у нас вымогателей, убийц и просто пиратов.
Потому, что они стали рэкетирами, киллерами и рейдерами.

Не стало ни проституток, ни педерастов. Есть лишь геи и путаны.

Нет карателей и жандармерии — есть витязи и гвардия.

Наиболее долгим был путь — убийств без суда.
Теперь это — не уничтожение, и даже не ликвидация, а нейтрализация.
Правда теперь уже нельзя сказать, например, "президент нейтрализовал думу". Надо как-то иначе.

Мы нынче живём в мире уже не взрывов и крушений, а всего лишь хлопков и жестких посадок.
Раз посадки — это всё-таки посадки, то уже и не так тревожно.
И хлопки у нас — что-то радостное и праздничное.
Но когда так, то и настоящая война — лишь бурные аплодисменты.

И вообще. Нет у нас никакой жестокости. Есть жёсткость.

Это всё — переименование, мимикрия. Для того, чтобы не действовало существующее (в законах).
Но есть и творчество совершенно нового, чтобы действовало несуществующее (в законах).
Ну указы какие-нибудь, распоряжения. Или ещё что-нибудь подзаконное.
Самое большее — законы совершенно другого уровня.

Вот вроде бы вполне доступные, основные вещи: выборы или митинги и собрания.
Но на пути к ним возникли подписи и фильтры, санкции и согласования,
которых вообще нет в основном законе, но которые куда более основательны.
В выборах может принять участие любой кандидат. А стать кандидатом — отнюдь не любой.
Ежели приспичит, можно устроить и кандидатство в кандидаты,
которого конечно же нет ни в каких законах.
А впоследствии пусть законы отразят эту новую (но тогда опять устаревшую) реальность.

Есть у нас законы: и о выборах, и о референдуме.
Но начинаются у нас "всенародные голосования", которые по обыкновению, как всё неописанное можно провести, как заблагорассудится.

Для чего же тогда нам законы, если они все — о чём-то другом, и по ним ничто не происходит?

Всё другое, не происходящее, сначала появляется не в законах, а в нас самих. В нашем сознании.
И поначалу это были лишь слова, вводимые в оборот нашими нашими СМИ.
Вначале было слово.