Моя дорогая
Тип произведения:
Авторское
*""
Моя дорогая,
Пожалуйста, сядь,
Я расскажу тебе про собаку,
Про собаку с острой мордочкой
И одним оттопыренным ухом.
Я о ней слышал от старой женщины,
Что прежде жила не в большом доме,
А когда еще стояли деревянные дома
И раскидывались огороды над самым берегом...
В те времена она была молода.
"Мы жили здесь с мужем,
У самого почти шлюза, но неважно”.
Присядь, моя дорогая,
Я хочу рассказать тебе про собаку,
Что жила вместе с ними.
Известно, дом стоял лицом к улице
И задами к берегу,
"Мы щенком нашли, решили, пусть живет”.
Вот он и вырос у них.
Моя дорогая, я рассказываю тебе о собаке
С оттопыренным ухом, оттопыренным
Из-за раны на голове, на той самой голове,
Куда угодил топор соседа в отместку за то,
Что во двор не впускала,
А штанину прокусила.
"У-у, стерва”
"А знаете, рана глубокая,
Мы и не знали, что поделать...
Матрос лежит, мухи поналетели,
Отгоняем — толку-то, вся голова в крови,
Будто мозг даже видно.
Мы туда-сюда, смотрим — исчезла собака...”
Моя дорогая, это мне рассказывает старушка,
Про собаку с оттопыренным ухом и острой мордочкой.
(Потуши газ, его пламя на звезды похоже,
На те звезды, если воет собака).
Здесь прежде были деревянные дома
И раскидывались огороды,
Она, молодая в те времена, про собаку рассказывает.
Если ты забыла, я тебе напомню,—
Исчезла собака.
Они не знали, что делать,
Но зато вились мухи.
Ты помнишь — было видно мозг.
Моя дорогая, сядь ближе,
Ведь собака вернулась через две недели:
Пропали мухи, только ухо нескладно срослось,
Оно слушает: кто идет, с чем идет?
"Строить начали — нас снесли.
Это сейчас здесь магазин, автобусная остановка,
А был палисадник.
Дали мне однокомнатную...”
Моя дорогая,
У нее умер муж, дай твою руку,
Я тебе рассказываю про собаку
С оттопыренным ухом,
На месте прежней деревни,
Лицом на дорогу, к реке огородами...
Теперь она гуляет с Матросом
И говорит о сыне, который есть ровно настолько,
Чтоб можно было сказать: там-то, мол, и женат. .
"Но главное я не сказала...
Вот ведь бывают собаки.
В ту зиму холодная стояла зима,
Тогда-то мой и заболел крепко.
Ночью слышу: Матрос лает, не угомонится.
Я лежу, не спится, моему худо,
Я ему то водички, то лекарства подам...” —
Она рассказывает, моя дорогая,—
"Я в окошко поглядела,— батюшки!
Во дворе, от калитки недалеко, лежит ровно кто,
Да раздетый, вижу,— ночь-то лунная...
Матрос вокруг бегает, бегает,
На дверь в дом кидается.
Выйти страшно, да как не выйти.
Я в валенки, пальто накинула.
Затащила еле-еле — пьяный.
Руки потом болели.
И что же вы думаете, а это тот, что его топором...”
Моя дорогая,
Так про собаку она говорила,
Накрапывал дождь на прошлую деревню,
Она сама опиралась на палку:
"Вот ведь как бывает-то...”
Я хочу рассказать про собаку,
Да-да, ту самую, что мы встречаем на берегу.
У нее нет больше хозяйки
Из бывшей деревни.
Лишь собака приходит сюда, переживая.
Но, моя дорогая,
У собак человеческие судьбы,
Тем более, что сын ничего не взял из квартиры,
Увязывая фарфор в мягкие вещи.
Нет-нет, он от всего отказался,
Погружая инкрустированную мебель.
Только одно-единственное он взял
И вынес — Матроса
(Ты много слышала о нем)
На улицу.
Отвечали мне рабочие,
Они ремонтировали квартиру:
"Мы кормили его в подъезде, но люди его прогнали”.
А ты. его видела, моя дорогая,
Мы ходили с тобой собирать цветные листья,
Мы изучали икебану, а он как раз стоял на дороге.
Ты помнишь, он стоял и слушал
В шорохах падающих листьев
Прошлую деревню, бывшую будку...
"Вот ведь как бывает-то”.
Моя дорогая,
Я хочу рассказать тебе про собаку,
Что мы страшные люди.
(Это я шепнул: "Открой газ.
Как они пахнут — звезды”).
Ведь иначе было ли можно?
Моя дорогая, я искал с ним встречи
И запомнил до смерти, ′
Но он был рад в глубине души.
Просто стягивают повязкой лицо.
"Держите лапы”*,— говорят.
Я зажал его руки...
Моя дорогая,
Я рассказываю тебе про собаку
С оттопыренным ухом,
Его хозяйка не раз повторяла:
"А умный-то, умный!”
Делают всего один укол,
И он душит сердце.
Больше никого не осталось из той деревни,
Только в глазах его мелькнуло человеческое.
Моя дорогая,—
Это остановилось в них
Твое лицо,
Моя дорогая.
Моя дорогая,
Пожалуйста, сядь,
Я расскажу тебе про собаку,
Про собаку с острой мордочкой
И одним оттопыренным ухом.
Я о ней слышал от старой женщины,
Что прежде жила не в большом доме,
А когда еще стояли деревянные дома
И раскидывались огороды над самым берегом...
В те времена она была молода.
"Мы жили здесь с мужем,
У самого почти шлюза, но неважно”.
Присядь, моя дорогая,
Я хочу рассказать тебе про собаку,
Что жила вместе с ними.
Известно, дом стоял лицом к улице
И задами к берегу,
"Мы щенком нашли, решили, пусть живет”.
Вот он и вырос у них.
Моя дорогая, я рассказываю тебе о собаке
С оттопыренным ухом, оттопыренным
Из-за раны на голове, на той самой голове,
Куда угодил топор соседа в отместку за то,
Что во двор не впускала,
А штанину прокусила.
"У-у, стерва”
"А знаете, рана глубокая,
Мы и не знали, что поделать...
Матрос лежит, мухи поналетели,
Отгоняем — толку-то, вся голова в крови,
Будто мозг даже видно.
Мы туда-сюда, смотрим — исчезла собака...”
Моя дорогая, это мне рассказывает старушка,
Про собаку с оттопыренным ухом и острой мордочкой.
(Потуши газ, его пламя на звезды похоже,
На те звезды, если воет собака).
Здесь прежде были деревянные дома
И раскидывались огороды,
Она, молодая в те времена, про собаку рассказывает.
Если ты забыла, я тебе напомню,—
Исчезла собака.
Они не знали, что делать,
Но зато вились мухи.
Ты помнишь — было видно мозг.
Моя дорогая, сядь ближе,
Ведь собака вернулась через две недели:
Пропали мухи, только ухо нескладно срослось,
Оно слушает: кто идет, с чем идет?
"Строить начали — нас снесли.
Это сейчас здесь магазин, автобусная остановка,
А был палисадник.
Дали мне однокомнатную...”
Моя дорогая,
У нее умер муж, дай твою руку,
Я тебе рассказываю про собаку
С оттопыренным ухом,
На месте прежней деревни,
Лицом на дорогу, к реке огородами...
Теперь она гуляет с Матросом
И говорит о сыне, который есть ровно настолько,
Чтоб можно было сказать: там-то, мол, и женат. .
"Но главное я не сказала...
Вот ведь бывают собаки.
В ту зиму холодная стояла зима,
Тогда-то мой и заболел крепко.
Ночью слышу: Матрос лает, не угомонится.
Я лежу, не спится, моему худо,
Я ему то водички, то лекарства подам...” —
Она рассказывает, моя дорогая,—
"Я в окошко поглядела,— батюшки!
Во дворе, от калитки недалеко, лежит ровно кто,
Да раздетый, вижу,— ночь-то лунная...
Матрос вокруг бегает, бегает,
На дверь в дом кидается.
Выйти страшно, да как не выйти.
Я в валенки, пальто накинула.
Затащила еле-еле — пьяный.
Руки потом болели.
И что же вы думаете, а это тот, что его топором...”
Моя дорогая,
Так про собаку она говорила,
Накрапывал дождь на прошлую деревню,
Она сама опиралась на палку:
"Вот ведь как бывает-то...”
Я хочу рассказать про собаку,
Да-да, ту самую, что мы встречаем на берегу.
У нее нет больше хозяйки
Из бывшей деревни.
Лишь собака приходит сюда, переживая.
Но, моя дорогая,
У собак человеческие судьбы,
Тем более, что сын ничего не взял из квартиры,
Увязывая фарфор в мягкие вещи.
Нет-нет, он от всего отказался,
Погружая инкрустированную мебель.
Только одно-единственное он взял
И вынес — Матроса
(Ты много слышала о нем)
На улицу.
Отвечали мне рабочие,
Они ремонтировали квартиру:
"Мы кормили его в подъезде, но люди его прогнали”.
А ты. его видела, моя дорогая,
Мы ходили с тобой собирать цветные листья,
Мы изучали икебану, а он как раз стоял на дороге.
Ты помнишь, он стоял и слушал
В шорохах падающих листьев
Прошлую деревню, бывшую будку...
"Вот ведь как бывает-то”.
Моя дорогая,
Я хочу рассказать тебе про собаку,
Что мы страшные люди.
(Это я шепнул: "Открой газ.
Как они пахнут — звезды”).
Ведь иначе было ли можно?
Моя дорогая, я искал с ним встречи
И запомнил до смерти, ′
Но он был рад в глубине души.
Просто стягивают повязкой лицо.
"Держите лапы”*,— говорят.
Я зажал его руки...
Моя дорогая,
Я рассказываю тебе про собаку
С оттопыренным ухом,
Его хозяйка не раз повторяла:
"А умный-то, умный!”
Делают всего один укол,
И он душит сердце.
Больше никого не осталось из той деревни,
Только в глазах его мелькнуло человеческое.
Моя дорогая,—
Это остановилось в них
Твое лицо,
Моя дорогая.