Трудотерапия
- Мам, Танька! Идите сюда, - звонкий мальчишечий голос пролетел над чащей и эхом отозвался вдали.
Танюшка бросила палку, которой ковырялась в опавшей листве и, побежав на зов брата, скрылась за ельником. Алла двинулась следом.
- Мам, тут груздей уйма, я уже ведро набрал, а вон там, - Павлик махнул рукой в сторону сосен, - там рыжики.
Алла устало опустилась на траву, рядом поставила корзину, наполненную наполовину грибами, и, прислонившись спиной к берёзе, прикрыла глаза. Ночь она почти не спала. Уложив детей, она ждала, когда придёт муж. Она легла, но сна не было. Потом услышала, как залаяли собаки, скрипнула калитка и в дом с грохотом ввалился Василий. Не раздеваясь, он рухнул на чистую постель и захрапел. Алла поднялась, стащила с него ботинки, бросила их на пол, взяла одеяло и ушла в соседнюю комнату. Одно радовало, не скандалил.
- Мам, смотри, что я нашла, - Танюшка держала в руках рыжик, - такой большой, а не червивый, - она положила его в корзину, - мама, я кушать хочу, давай поедим.
Из корзины достали бутылку с молоком, яйца, хлеб и помидоры. Подошёл Павлик с полным ведром желтоватых груздей с прилипшими к ним хвоинками. Быстро позавтракав, они собрали остатки еды и направились к трассе, блестевшей внизу под горой новым асфальтом. Павлик поставил вёдра и корзину на обочину и присел рядом. Он смотрел по сторонам на проезжающие машины и жевал сухую травинку. Алла с дочкой сели под деревьями на разложенную куртку Аллы. Она тут же закрыла глаза и задремала. У неё уже вошло в привычку использовать каждую свободную минутку для сна. Вставала она рано, торопилась на ферму на первую дойку, потом домой, а дома и огород и дети и всё хозяйство на ней. Муж раньше пил мало, но три года назад он пьяным сел за руль трактора и утопил его в реке. Его уволили и с тех пор он пьёт почти каждый день.
Остановилась машина, из неё вышел интеллигентного вида мужчина. Поправив на носу очки, он наклонился над ведром и стал рассматривать грузди. Алла поднялась и подошла к ним. Поздоровавшись с ней, мужчина открыл багажник, расстелил целлофан и высыпал туда из ведер и корзины грибы. Достал бумажник и, не торгуясь, рассчитался. Павлик взял в руки вёдра, посмотрел, как мать пересчитывает деньги и прячет их карман, сказал:
- Мам, давай себе пособираем. Я ещё полянку нашёл.
- Мама, давай, я хочу пирожки с грибами, - запрыгала вокруг Танюшка.
Только они вошли во двор и поставили вёдра с грибами возле крыльца, как из дома вышел Василий, его серое лицо было перекошено, глаза лихорадочно горели, он неуклюже спустился с крыльца:
- Где шляетесь? - хрипло прокричал. - Я жрать хочу, похмелиться нечем, а они, - тут он увидел грибы и, сматерившись, пнул по ведру, ведро подлетело, грибы рассыпались по траве, а оно со звоном укатилось к забору. - Почему не продали?
У Павлика перехватило дыхание, он проводил взглядом ведро и повернулся к отцу. Руки невольно сжались в кулаки, он опустил голову и сверкнул глазами. Алла сложила руки на груди и невозмутимо смотрела на ставшее красным от гнева лицо мужа. Танюшка спряталась за неё и, надув губы, приготовилась плакать. Тут скрипнула калитка и во двор шагнул участковый.
Он был чужим в их селе. Приехав в гости к другу, он так и остался тут, женился на сестре друга. В первое время над ним посмеивались, над его молчаливостью, над огромным ростом. Но случай заставил жителей изменить к нему отношение. Помог в этом бык Мирон. Злопамятный, злой бык ненавидел детей. Те его дразнили. Залезут на забор и кричат, машут руками. Сегодня Мирон улизнул от пастуха и шёл назад на ферму, когда увидел детей. Те играли посередине широкой улицы. Его глаза моментально налились кровью и он, раскачивая свою огромную тушу, пошёл, а раскачавшись, перешёл на бег. Из головы, низко наклоненной к земле, раздавалось утробное мычание, напоминавшее рёв медведя. Рога воинственно нацелились на обидчиков. Дети с криками бросились врассыпную, кто залез на заборы, кто спрятался за столбы или забежал во двор. На дороге остались три малыша не способных убежать. Они сидели и громко плакали. Бык приближался. Но тут ему дорогу загородил человек. Он широко расставил ноги, руки, согнутые в локтях, сжались в кулаки, голову человек наклонил вперёд и смотрел исподлобья спокойным взглядом. Во всей его позе чувствовалась сила и мощь. Подняв клубы пыли копытами, Мирон резко остановился и, фыркая, стал бить копытом по земле. Человек стоял, не двигаясь, и смотрел. Кровь из глаз быка отхлынула, они стали карими, кроткими, а у человека наоборот, карие глаза налились от напряжения кровью. Бык сделал шаг в сторону и с невинным видом пошёл щипать траву. Подоспевший пастух, прогарцевав на коне, изумлённо посмотрел на человека, хлестнул быка и погнал его к стаду. И с тех пор к участковому стали обращаться по имени отчеству, Андрей Палыч, и признали своим.
Он зашёл во двор, поздоровался с Аллой и, опустив свою руку на плечо Василия, чуть сжал его:
- На пятнадцать суток тебя закрою.
Василий попытался протестовать, но рука сжала плечо сильнее и, тихо ойкнув, Василий замолчал. Участковый посмотрел на Аллу, ожидая, что она вступится за мужа, но она стояла всё в той же позе и безразлично глядела на происходившее.
Когда за ними зарылась калитка, дети бросились собирать грибы, а Алла подняла корзину и вошла в дом. На полу кухни в луже рассола валялись огурцы и разбитая банка. Алла поставила на стол грибы и стала собирать в ведро осколки. Она делала домашние дела, стараясь не думать о муже, выгоняя все мысли из головы. Весь день стирала бельё, собирала оставшийся урожай в огороде, подправила сломанный коровами забор в конце огорода и посолила грибы. Павлик старался ей помогать. В свои двенадцать лет он был серьёзным, жалел мать и сестру. Вечером они поужинали и рано легли спать.
- Мам, папка идёт домой, - Павлик крикнул в открытое окно, - но он не один, с ним дядя Андрей и эти, дружки его, - Павлик скорчил лицо.
Алла вышла на крыльцо. Муж и два его собутыльника жались друг к другу и иногда, поднимая голову, сверкали от злости глазами. Участковый подошёл к Алле:
- Я смотрю дрова не расколоты. Штакетник вывалился. Я тут подумал, что вместо общественных работ я им поручу работы в их же домах. Вот у тебя всё переделают, потом к тем пойдут, - он кивнул на двух мужиков. - Трудотерапия, так сказать. Ну, показывай, хозяйка, что надо сделать.
Алла посмотрела на мужа, тот как-то съёжился, втянул голову в плечи и спрятал сжатые кулаки в карманы.
- Дрова расколоть, а то лежат чурки посреди двора, мешают. Крышу на курятнике подправить, течёт где-то. Забор в конце огорода третий раз коровы ломают и на доме шиферину подправить, ветром чуть не снесло.
Василий удивлённо взглянул на крышу дома, только сейчас он заметил съехавший кусок шифера.
- Где у тебя инструмент? – спросил участковый у Василия, а тот растерянно захлопал глазами.
- Под навесом, - Павлик кинулся за дом.
Три дня работал Василий в своём дворе под насмешливыми взглядами односельчан, под их смех и шутки. Чурки расколоты на поленья, поленья сложились в поленницу, забор обновлён, новые столбы и штакетины выделялись белизной на фоне старых, почерневших от дождей, куры жили теперь в сухом сарае, а двор сиял чистотой. На четвёртый день участковый увёл их к следующему пьянице. На жителей действия участкового повлияли отрезвляюще. Над селом зазвучали удары молотков и топоров, затарахтели бензопилы. Женщины не могли нарадоваться на протрезвевших мужей.
Алла пришла с утренней дойки, напекла блинов и разбудила детей. Они сразу подскочили, всё-таки первое сентября, соскучились по школе. Павлик выскочил во двор и тут же забежал обратно:
- Мам, папка пришёл.
Он сидел на лавке и нервно сжимал в руках кепку.
- Меня на работу позвали, на трактор, - он поднял голову и взглянул на жену, - вы простите меня. Ага?
Павлик шагнул к отцу:
- Пап, мы вчера баню топили, она ещё тёплая, иди мойся.
- А я полотенце тебе принесу, - Танюшка впорхнула в дом.
Василий смотрел на жену. Алла улыбнулась, она вспомнила как он катал её на тракторе, дарил ромашки.
- Эх ты, тракторист Вася, - и нежно обняла мужа.