Вера матери
Над сопками заалело и облака окрасились розовой дымкой. С Байкала всегда по утрам дует холодный ветер, он гонит волны, и они, скатываясь, шуршат по прибрежной гальке. На полустанке, прислонившись к деревянным перилам, стояла женщина; закутываясь в кофту, она всматривалась вдаль. Увидев дым паровоза, поправила платок, прибрав под него волосы, и сделала несколько шагов вперёд. Поезд выехал из-за поворота и остановился. Из вагонов вышли несколько мужчин и женщин, приехавших из соседнего села на работу на рыбзавод. Рабочие, привыкшие видеть её тут каждое утро, поздоровались, и, спустившись с насыпи, зашагали по тропинке. Поезд покатил дальше на восток.
Два месяца как закончилась война и два месяца каждое утро Вера в надежде, что приедет её без вести пропавший сын с фронта, встречает поезд. Она вздохнула и ещё раз окинула полустанок грустным взглядом и пошла домой. Не заходя в дом, взяла подойник, зашла в стайку, где корова, уставившись влажными глазами в угол, задумчиво жевала. Ласково разговаривая с ней, хозяйка подоила её и, открыв ворота, погнала на улицу, там уже пастух Степан, вернувшийся с фронта одноногим, верхом на коне, пощёлкивая кнутом, собирал коров в стадо, а те, раскачиваясь крутыми боками, степенно шли по улице. Вера смотрела им вслед, тяжело они пережили эту зиму, прошлое холодное лето не уродило травы. Косили даже по тайге, вывозили на лошадях и всё равно многих не уберегли. Вот и Зорька еле дотянула до весны и отелилась мёртвым телёнком. Вера вздохнула и пошла в дом, нужно деда кормить, встал наверно уже. Оставив ведро с молоком на веранде, она зашла в дом. Дед сидел на топчане. Сухонький, с белой жидкой бородкой, он поднял взгляд, и голова его мелко затряслась.
- Ходила, нету сегодня, может завтра, - ответила на его взгляд.
Она растопила печь и, поставив чайник на плиту, присела у стола. Солнце уже показалось над сопками и обещало жаркий день, она перевела взгляд от окна на фотографии мужа и сына, висевшие в красном углу. Муж ушёл на войну в первые дни, похоронка пришла через год. А следом призвали и сына Павлушу, ровно десять месяцев она исправно получала от него письма, а потом как оборвало. Через полгода пришло извещение, пропал без вести. Соседки, узнав о письме, тут же прибежали, завыли, запричитали как по покойнику, а Вера, посмотрев на казённую бумагу, положила её на стол и грозно прикрикнула на женщин:
- Жив он, что вы мне его оплакиваете. Не может мой сын просто так исчезнуть. Дайте время, найдётся и вернётся домой живой. А теперь ступайте отсюда, дел у вас нету что ли.
Тут и дед поднялся, махнул палкой на них, но сказать ничего не смог, сел обратно. Бабы ушли, утирая слёзы, а Вера уложила старика и подала ему воды:
- Деда, ты только не умирай.
- Не, вот Павлушу дождусь, тогда и помру.
Дни потянулись, в работе пролетел год, вот и долгожданная победа. Немногие односельчане вернулись с войны, у каждого она спрашивала, не видел ли где сыночка её, но те лишь качали головой. Каждый вечер, ложась спать, она мысленно разговаривала с ним, просила вернуться, а по ночам видела его во сне, только маленьким, как он, схватив краюху хлеба, выбегал со двора и кричал ей – «Мам, я скоро».
Снова полустанок, поезд, примелькавшиеся лица рабочих, но сегодня почему-то хорошо на душе, и солнце ласково греет первыми лучами, и ветер тепло касается лица, и жаворонок заливисто поёт над ней высоко в небе. Вера подоила корову, выгнала её и только стала закрывать калитку, как возле дома остановилась машина и из кузова выпрыгнул солдат. Вера протянула руку и замерла.
- Сынок.
Он обнял мать. Из дома, ковыляя вышел дед. Пока они втроём обнявшись, стояли, сбежалось посмотреть на воскресшего солдата всё село. На расспросы он ответил коротко, что был в окружении, был ранен, местные спрятали их, а потом вывели к партизанам. Потом он взял из рук матери ведро с молоком и, высоко подняв его, стал пить, тонкие белые струйки бежали с края ведра на его гимнастёрку и сверкавшие на солнце ордена. А Вера гладила его по плечу и говорила:
- Я знала, сынок, ты вернёшься.