Медовый поцелуй солнца

Закат оседал солнечным налетом на крышах домов, на макушках деревьев и посыпал золотой крошкой воду в арыках. Луч солнца заглянул в открытое окно и мягко коснулся моего лица, запечатлев легкий поцелуй на морщинистой щеке. Я улыбнулась. Сколько таких закатов и рассветов было в моей жизни – и ни один из них не оставил меня равнодушной. Закрыв глаза, в очередной раз поблагодарила того, кто научил меня видеть всю красоту мира, ценить каждый миг и солнечно улыбаться. Я вновь окунулась в воспоминания, в которых солнце дарило медовые поцелуи….  

 ***

Серое утро жалко улыбалось скудными солнечными лучами. Мигая, устало гасли фонари. Заспанный город нехотя пробуждался. Сидя на скамейке автобусной остановки, я уныло созерцала утреннюю зевоту мегаполиса. Поток машин, разбавленный общественным транспортом, лениво тянулся к мосту. Плавно затормозив у остановки, маршрутка поглотила ожидающих людей и неспешно покатила по дороге. Я села у окна, бессмысленно глядя в одну точку. Когда-то очень давно, вот так садясь в маршрутку, моим первым порывом было осмотреться, понаблюдать за пассажирами, гадая, о чем же они думают, что их гложет. Теперь же…. Все больше убеждалась: жизнь моя, однообразная и безрадостная, обросла налетом равнодушия, апатии. Это безразличие ко всем и вся, как ни странно, отдавало какой-то тупой болью и бессильной злобой. Тяжелый вздох непроизвольно вырвался наружу.

На работу приехала вовремя, впрочем, как всегда. Привычные кивки-приветствия, деревянные улыбки, редкие пожелания доброго утра – поскорее бы уединиться. Небольшой кабинет, который я делю с координатором и дизайнером проектов, встретил меня ублажающим одиночеством. Но оно продлилось недолго. Взрыв смеха и громкая болтовня влетели в комнату раньше, чем открылась дверь. 

- Ну и утречко! Не успел еще день начаться, а уже столько нового! Асаль, вы уже здесь? Доброе утро! - шумная, болтливая и беспокойная координатор подбежала к окну и распахнула его настежь.

Холодно поприветствовав ее, я сосредоточилась на чтении документов. Молодой парнишка, принятый к нам недавно дизайнером, смущенно поздоровался, я лишь кивнула в ответ и снова взялась за бумаги. Ветер влетел в открытое окно, озорно прошелся по столу, потрепал мои волосы, казалось, этот проказник отчаянно пытался привлечь к себе внимание. Проигнорированный, он обиженно унесся обратно. Ничего не хочется…. Тоска везде: в мыслях, на сердце и глубоко в душе.

 

Неожиданная новость всколыхнула мое болото безнадежности и начинающейся депрессии. Начальство решило отправить меня с проверкой в областной детский дом, который находился невесть где. В довершение всего мне дали группу волонтеров. Надо было пристроить их, провести инструктаж, распределить на месте! Почему послали офисного работника, не имеющего ни опыта, ни призвания в подобных заданиях? Раздражение мелкой встряской разбудило, а возмущение стряхнуло с меня остатки вялости и апатичного сна. Но споры с начальством лишь усугубили ситуацию угрозой об увольнении. Пришлось согласиться. Подготовка к отъезду заняла почти неделю.

Глубокие рытвины заставляли автобус медведем переваливаться по так называемой дороге. С каждым ухабом, сидящие в салоне подпрыгивали все выше, что очень веселило волонтеров, у меня же эти полеты вызывали крайнее неудовольствие. Громко фыркнув, автобус замер у покривившейся калитки и со свистом открыл двери. Пыльная тропинка привела нас через заросший сад к большому, облезлому зданию. Во дворе дети помогали нянечкам развешивать белье, отчаянно встряхивая его, стараясь попасть брызгами в других помощников. Веселье внезапно оборвалось, все взоры обратились на нас. После секундного затишья, детвора побросала мокрую одежду в траву и кинулась к гостям. Я попятилась, пытаясь забиться как можно дальше, но избежать объятий мне не удалось. С криком «Мама!» несколько малышей обвили маленькими ручками мои ноги и талию, отцепить их было невозможно! Я попробовала возмутиться, но запнулась, закашлялась и, не сдержавшись, рассмеялась. Дети радостно запрыгали, весело повторяя: «Мама приехала!»

Старый дом осыпался снаружи, однако внутри недавно сделали ремонт, комнаты, прибранные и светлые, еще пахли краской. Пройдясь по всему зданию, я с удовольствием отметила чистоту и уют. Пожилая женщина – директриса, сопровождала меня, молчаливо указывая дорогу и никак не комментируя осматриваемые помещения. Ее карие глаза внимательно наблюдали за мной, а губы едва заметно улыбались. К вечеру, заселив своих добровольцев в небольшой домик-пристройку и прибрав свою комнату, я решила прогуляться. Луна, застенчиво щурясь, медленно поднималась из-за деревьев. Дети уже ложились спать, и волонтеры побежали помогать их укладывать, громко обсуждая сказки и всякие страшные истории, которые они заготовили для неугомонной детворы. Ночь тихой поступью шагала по земле. Я отходила все дальше от здания, наслаждаясь тишиной и прохладным ветром. Подойдя к мостику, переброшенному через широкий арык, я вдруг обнаружила, что не одна. Маленький мальчик, опираясь о перила, смотрел на луну.

- Эй, ты почему здесь? Все дети уже спать ложатся! Пойдем-ка в дом.

Ребенок повернулся и доверчиво протянул мне руку. Осторожно взяв ее в свою, я помогла малышу спуститься с покатого моста.

- А меня зовут Алик.

- Алик? Хорошее имя.

- А тебя?

- Асаль.

- Асаль – это мёд? Вкусное имя!

Мальчик весело засмеялся и в очередной раз споткнулся. Дверь шумно распахнулась, один из волонтеров – Тимур, взволнованный, выскочил во двор, увидев нас, немного успокоился и пошел навстречу.

- Алик! Я тебя обыскался! Ты где был?

- Говорил с луной на мостике, а потом я встретился с Асаль. Знаешь, ее имя значит «мёд»! - торжественно произнес малыш, смотря на меня так, будто я на самом деле была медовой.

- Ого! Правда? Спасибо вам большое, за ним не углядишь, - обратился он ко мне, - давай, беглец ты наш, пора баиньки.

Парень поднял его на руки и, пожелав спокойной ночи, скрылся в доме.

 

Утро слепило солнцем и гомонило детскими голосами. Я направилась в столовую. Просмотрела меню, помогла дежурным накрыть на стол. Как только все было готово, шумный поток детей ворвался в помещение, занимая свои места. Вскоре застучали ложки, гул немного поутих.

- А где Асаль?

Услышав собственное имя, я вздрогнула. На другом конце столовой маленький мальчик громко осведомлялся обо мне. Заметив, что почти все начали озадаченно озираться, я поспешила к Алику. Солнечные лучи отливали бронзой на его взъерошенных волосах, в больших светло-карих глазах застыл вопрос. На вид ему было лет шесть-семь. Откашлявшись, я пожелала всем доброго утра. Малыш просиял, приглашая меня разделить с ними трапезу, что я и сделала.

- А масло, оно солнечное? - спросил Алик, держа кусочек отчаянно таявшего масла на ладошке.

- Оно сливочное, не играй с едой и вытри руки, - спешно доедая кашу, проговорила воспитательница.

- Желтый – это цвет солнца, - терпеливо пояснял мальчик, - масло желтое, значит оно солнечное! И мёд, он тоже солнечный! И улыбки!

- Солнечные улыбки? - пробормотала я.

- Да, - радостно отозвался маленький фантазер, - улыбки ведь сияют, как и солнце! А еще они бесплатные!

Тут уж я не сдержалась и прыснула, представив картину с куплей-продажей улыбок. Пристально глядя на меня, Алик сосредоточено о чем-то думал, затем тихо и неуверенно спросил:

- А медовые улыбки бывают?

- Э-м-м, не знаю, да, наверно….

Малыш хотел спросить что-то еще, но передумал, сконцентрировавшись на каше. Скрежет отодвигаемых скамеек заставил нас поторопиться.

Дети визжали, носились по двору, скакали, спорили, поражая меня своей неуёмной энергией. С грустью отметила, что детишками никто особо не занимается, они сами по себе. Наблюдая за ними, заметила Алика, сидящего на пенечке в тени деревьев.

- А ты чего не играешь со всеми?

- Не хочется, - смущенно ответил мальчик. 

- Не скучно тебе здесь одному сидеть?

- Нет. Мне никогда не скучно!

Я вызвалась развлечь его сказками, которые знала, он с радостью согласился. За какие-то двадцать минут круг слушателей пополнился, ребятня, шикая друг на друга, с интересом слушала добрые истории, выловленные из дальних уголков моей памяти. Чем дольше я рассказывала, тем ближе дети подсаживались. В конце концов они буквально залезли на меня, пришлось отсадить их подальше и продолжить повествование. Но как только я дошла до описания изумрудной страны, Алик не выдержал и спросил, что такое изумруд. Оглядываясь в поисках наглядного примера, наткнулась взглядом на зеленовато-голубоватое платьице одной из слушательниц и указала на него, объясняя, что изумруд – это камень вот такого цвета. Все дружно закивали головами, кроме того, кто задал этот вопрос. Маленькая девочка подошла ко мне, громко шепча:

- Он ничего не видит. Алина Владимьевна сказала, что это с рождения, а еще….

Меня словно парализовало. Я не могла поверить, а затем мозг лихорадочно сложил все пазлы: вспомнились спотыкания, то, как часто его носили на руках, пристальные взгляды, будто смотрящие сквозь. Мне захотелось что-то сказать, как-нибудь поддержать мальчика, но слова не шли. Словно поняв, малыш встал и при помощи других детей направился ко мне, приблизившись, он осторожно погладил меня по голове и ободряюще улыбнулся. Зажав рот рукой, я пыталась сдержать слезы, но не смогла и разрыдалась!

- Асаль, не плачь. Я немножко вижу! Я могу солнце разглядеть, оно горячее и желтое. Изумрудный цвет я пока не видел, но вот желтый очень хорошо знаю! Ну, пожалуйста, не плачь.

Крепко обняв мальчика, я горько плакала. Все то, что так долго сдерживало меня, бродило внутри, превращаясь в болото, выходило наружу слезами по этому маленькому, доброму и такому светлому человечку.

                                                                                   ***

- А вот здесь огромное поле и оно все в подсолнухах. Если смотреть сверху, то кажется, что под тобой желтое море!

Алик с восторгом слушал мои описания, остальные детки тянулись к цветам, пытаясь дотронуться до нежных лепестков. Слезы подступали порой, но я сдерживалась. От директрисы Алины Владимировны узнала, что Алик также страдает пороком сердца, но жить с этим можно.   

- Мне кажется, - нерешительно начал мальчик, - что эти цветы – поцелуи солнца….

Широко улыбнувшись, я чмокнула малыша в бронзовую макушку, а затем погналась за визжащей ребятней.

Набегавшись за день и набравшись впечатлений, малыши почти проваливались в сон, но из последних сил сопротивлялись, желая дослушать вечернюю сказку до конца. Тимур говорил все тише и тише. Наконец, последний ребенок закрыл глаза. Парень облегченно выдохнул и аккуратно выбрался из кровати. Я погасила лампу, и мы вышли из комнаты.

 

Трагедия злобным монстром накинулась темной ночью. Разбуженная громким стуком, я вскочила с кровати. С трудом соображая, распахнула дверь. На пороге бледным приведением стояла Алина Владимировна.

- А-алик, - только и смогла выдавить она.

Я кинулась в главное здание. Мальчика перенесли в комнату директрисы. Доктор обреченно разводил руками. Он говорил что-то о прогрессирующей болезни сердца, о пересадке, но резюмировал все это покачиванием головы и горестным «увы». Я не отходила от постели малыша. Крепилась, как могла, но слезы не переставали литься из глаз.

Ласковый утренний ветерок коснулся моей щеки, я, вздрогнув, проснулась. Алик не спал. Солнечный луч удивленно смотрел ему прямо в глаза. Мальчик улыбался.

- Эй, малыш, привет, ты как?

- Привет, мне лучше, я уже совсем здоровый, не волнуйся. Ты выспалась?

Я закивала, понимая, что если заговорю, то разревусь.

- Ты снова в кресле заснула, да? Не надо больше, я уже поправился. А меня солнце поцеловало, прямо в глаза! Знаешь, если я попаду когда-нибудь в солнечную страну, то буду все-все видеть от солнечного поцелуя! А можно тебя попросить?

Я снова кивнула, пытаясь сглотнуть огромный ком, застрявший в горле.

- Не уезжай. Ты говорила, что ненадолго сюда приехала. Не уезжай, Асаль. Ты очень похожа на солнце. И улыбки твои солнечно-медовые – это Тимур мне сказал. А еще он сказал, что ты должна всех научить так улыбаться.

- Но… но, - всхлипывая, не могла выговорить ни слова. Ведь это он научил меня улыбаться. Всегда такой радостный, чуткий, так любящий солнечные объятья! Мой маленький фантазер! Я хотела сказать это, но лишь лила слезы. Алик осторожно погладил меня по голове, я чувствовала, что он все понимает без слов.

Наш лучик погас ранним осенним утром. Светило позолотило малыша, оставив медовый поцелуй на его закрытых глазах.  

***

Кто-то ласково опустил руку на мое плечо. Слегка вздрогнув, я вернулась в реальность и открыла глаза. Мой муж смотрел в окно, любуясь закатом и с благодарностью вспоминая маленького мальчика, соединившего нас. Прошло много лет, старость пожаловала к нам, согревая теплыми воспоминаниями, солнечными поцелуями и любовью – о таком закате можно только мечтать! Я накрыла своей рукой руку Тимура и крепко сжала ее, а солнечные лучи в свою очередь обняли наши руки, запутавшись в сетях морщин. И все мы с какой-то светлой грустью вспоминали Алика. Будучи незрячим, он научил меня видеть самое доброе, подарил свою солнечную улыбку, озарившую всю мою жизнь.