Вечное проклятие осени
Жанр:
Фантастика
Вид:
(Два в одном: рассказ №1).
Несущийся лифт свихнувшегося мира остановился резким тормозом и перестал функционировать в стандартном режиме «нормальности». Вдруг лицо солнца начало чернеть, как густое молоко облака ночи, и вместо обычной смены времен наступила и застыла в моменте бесконечная осень. Люди на Земле перестали умирать, и мёртвые повылезали из утроб своих уютных могил, молча и ничего не говоря, они выталкивали себя из колодцев земли и неприметными тенями бродили среди стада то ли живых, то ли уже давно мертвых людей...
Ни тем, ни другим нечего было сказать друг другу. Да и между собой уровень коммуникации равнялся нулю: живые обходились примитивными жестами и потерянными взглядами заключенных, похищенных среди белого дня из тёплых объятий собственной постели.
А бездвижный взгляд мёртвых и, застывшая в предсмертной агонии, гримаса ужаса говорили о полном отсутствии желаний и попытки контакта с происходящим абсурдом. Что ж? Грань между жизнью и смертью стёрта непостижимом способом, все сейчас находились в одном нелепом положении персонажей давно забытого кошмара...
Жизнь человечества вдруг остановилась и в глухом недоумении всматривалась в кривое зеркало Вселенной. И что же она там видела?
Кучки, складывающиеся воедино по неведомому закону групп, ходили взад и вперёд по безразличному лицу уставшей планеты. Ночь, накрывшая с головой крутящийся шар, заполняла пустоту бесчисленных коридоров улиц. Отсутствие возможности совершить суицид или просто естественным путём взять и не проснуться повлияло на внутреннее содержание потребностей всего человечества. Точнее полное отсутствие таковых сделало из всех двуногих, когда-то разумных и чего-то желающих зверей бездумную массу механически передвигающихся кукол.
Редко и всегда непредсказуемо с неба неожиданным салютом сыпался дождь, сравнимый только с мощным взрывом бомбы или с восстановлением давно утраченных эмоций. На него, правда, никак и никто не реагировал: не радовался и не пугался.
Ведь на это способна только живая душа или смеющиеся глаза ребёнка. Всего одно бьющееся сердце, хватающее воздух сразу тремя ноздрями, и дождь бы точно смог сойти за акт самого обычного, но настоящего чуда...
В одной из рандомных точек планеты, в неприметном городке старого, как кошка облезлого, парка, произошло нечто изящное и неповторимое. Из грязной тьмы аллеи, словно из глубин пустыни, вынырнула фигура в оборванных обносках бродяги. Неподалеку тут располагался голодный рот ямы, вместивший в себя всю глубину чёрной дыры. По слухам, а вскоре по не выдуманной легенде, она и поглотила одним махом душу солнца, нарушив раз и навсегда баланс дня и ночи…
Откуда взялся путник неизвестно, родился и вышел из ямы или просто долгое время жил в пещере отшельником. А может быть, что он выходец из тайного ордена или скрытого в горах монастыря, где обучают быть готовым к смерти и к счастью.
Одно понятно точно, что в его груди вместо сердца бьётся звезда, а вместо глаз стреляющие фары скоростного автомобиля. Он невозмутимо и легко перемещается всем своим естеством по мягкому матрасу земли, словно самолёт, скользящий по гладким волнам воздуха. Но всё же в его походке отсутствовала определенность и уверенность в дальнейшем пути; он присаживается на первую попавшуюся лавочку и, морщась, втыкается взглядом во мглу…
Как осы его окружили стандартные вопросы проснувшегося или никогда не спавшего сознания, направленного на само себя остриём лезвия ножа: «Кто я?», «Зачем я?», «Куда я?». Но каким-то нечеловеческим чутьем или врожденным нюхом странник предвидел в самодопросе тупик и ловушку.
Жажда ловить ноздрями охапками сырой, но такой бодрящий и свежий воздух, росла с каждой минутой. Абсолютно непонятно, откуда взялось и появилось в пространстве это сознание и его здесь-бытие. Было ли оно искусственно созданным или же уже существовало, но сохраняло и прятало себя в коме. Никто не знал, да и какая разница?
Оно есть и всё, как бесцветное небо, усыпанное беспорядочным узором легиона облаков. Факт среди других фактов, не более.
Свет фонаря, падающего всем корпусом тела на иссохшую от времени лавочку, медленно мерцал и с некоторой передышкой то гас, то тух. Потом он задрожал с резвой нервозностью, посылая удары вспышек в черный квадрат пространства. Бродяга или монах-отшельник, да чёрт его знает, с детским любопытством наблюдал за беспорядочной игрой света. То так, то сяк. Карусель резко ускорилась и закрутилась на месте, и глаз фонаря лопнул, оставив после себя мелкие осколки и лёгкое недоумение.
Человек то ли в мантии тёмного мага, то ли в рваном, заношенном халате спившегося холостяка отреагировал по-дикарски на мини-взрыв, прожужжавший как шмель над его головой.
По коже земли забегала дрожь, предвещающая о возможном приходе бури или урагана с дальних уголков непредсказуемого моря. Шепот, доносившийся эхом, словно откуда-то издалека, дразнил слух незнакомца и проверял его бдительность. Звуки, складывающиеся вместе в нечто связное и похожее на человеческую речь, щекотали иглами осенний воздух, несущий в себе бодрую свежесть и дурной запах осенней обречённости...
Он крутился по сторонам, как неусидчивый мальчишка за школьной партой, пытаясь выявить источник неизвестно где спрятанного раздражителя. До него донеслась отчетливая цепочка букв, составляющих вместе слово «вверх». Он поднял голову в небо и вцепился взглядом в недавно разбитый невидимым кулаком фонарь, одиноко стоявшего выключенным среди горящих собратьев. Подбитый фонарь, как ни в чём не бывало, проговорил разборчиво и чётко:
«Вы, как понимаю, ничего не понимаете?»
Обнаружив в себе полноценные речевые способности и поток зреющих внутри комбинаций слов, чудак в лохмотьях заговорил неумело и нагло, как чужеземец, нахватавшийся в кабаках у местных случайных ругательств:
«Что за чАртовщина, жуть вашу?!»
«Вы единственное сознание, соприкоснувшееся со мной впервые за проходящий век, но от этого моё одиночество никуда не делось и, застывшим на месте стоять, счастливее не стало…»
Еле различимый луч энергии, почти что прозрачный, вылетел из прожекторов глаз незнакомца. Между фонарём и человеком (а может и не человеком) была установлена невидимая связь. Со стороны могло показаться, что один субъект зарядил током жизни другого S-та, чтоб тот ожил на некоторое время.
«Я! Я! Я!»- прокричал из самого ядра естества осознавший себя человек (ну, или эльф, внедрившийся в человеческие ряды, чтоб принести величие и славу своему родному королевству).
«Я? А что такое я?» - как бы извиняясь перед самим собой и всеми вокруг, спросил фонарь.
«Я – это бремя!» - только и сказал развеселившийся от разговора дикарь.
«Собственно, мою единственную, стеклянную, голову разорвало от силы переданного послания. Оно предназначено вам».
Как бы приходя в себя и вылезая из шкуры пещерного человека, странник наобум пытался наладить параметры по внутренней и внешней коммуникации.
«Два, три, семь. Я не знаю, что и куда, а тем более зачем, но мне нужно срочно что-то сделать. Что там есть в послании?»
«Выходя из парка, иди прямо до упора. Там будет поле и посреди него огромное дерево. Гигант ждёт тебя, чтобы помочь нам всем во всём».
Передав послание, тонкая полоска потока энергии тут же пропала, и контакт был завершён. Всё, теперь активно действующий субъект оставался субъектом, а разбитый фонарь бесполезным, каменным столбом. После сеанса телепатии в груди странника запекло и закололо, словно миниатюрная атомная бомба взорвалась внутри.
Видимо, такова была расплата за аномальную способность сознания создавать собственную проекцию из примитивных форм другого сознания, чтобы контакт между разными формами был налажен и установлен...
***
Выйдя из грязной клетки полузаброшенного парка, он пустился торпедой по невидимой прямой, ведущей его к гибели или к победе. Закутанный в строгие, тёмные одеяния монаха, он шагал так тихо, словно наёмный убийца из гильдии воров следил за прогулкой собственной тени. Вокруг него бескрайняя тьма, как неоспоримая и единственная площадка, где можно смело заигрывать, и открыто оскорблять саму смерть.
Повсюду валяются трупы срубленных или заваленных ураганом деревьев, тонны едкой пыли и растущие кто в одиночку, а кто небольшими кустиками растений неизвестного происхождения. Их ядовитый аромат гулял по прилегающей обочине, поедая капсула за капсулой свежую чистоту воздуха.
Идущий путник, ещё толком не понимая себя и окружающий его мир, понял сразу одну очевидную истину: воздух – это самый лучший кайф на всей планете! Кажется, что до появления в человеческом облике он не знал о её существовании. Но его пересохшее горло говорило ему о существовании ещё одной бесспорной истины: вода – основа всего живого!
Въедчивый, излишне напористый туман плыл пьяным облаком дыма где-то вдали. Впереди летело чудище из пыли, пряча под своими крыльями мелкие куски, а иногда целые квадраты навязанной и не существующей картины действительности.
Путник, преодолевая миля за милей, сантиметр за сантиметром, двигался в пасть несущегося навстречу миража...
Он не испытывал страха, потому что страх был чужд ему и неведом как одна из категорий эмоций в его арсенале. Странник впитывал и принимал всё внутри себя и вне себя до самых корней атома, в нём без остановки возникало любопытство к деталям и жгучее равнодушие в целом. Голем ли он, слепленный из некачественного материала человека или помесь хитрого зверька с хладнокровным сердцем каменного воина?
За исчезнувшим туманом, уплывавшим всё дальше кораблем-призраком по бескрайнему морю раздроблённого асфальта, вместо поля с деревом стоял старый, обшарпанный сарай из трухлявых досок. Он, как мираж, снящийся пустыне постоянно и поэтому имеющий чересчур честные и тесные отношения с реальностью. По его периметру со всех сторон расположились осколки памятников, раскопанных могил и из-за этого угрожающих и пустующих без хозяев ям.
Мимо двери в неустойчивую конструкцию из гниющих, отсыревших деревяшек пробежала дикая, решительно наглая кошка. Воинственно виляя хвостом и по-лягушачьи прыгая из стороны в сторону, она нырнула в шипящий мрак зловещих кустов...
Дверь распахнулась сама, как бы вежливо приглашая странника на церемонию знакомства. Отсутствие страха и скептической закалки с легкостью закинули человека в мантии внутрь шаткой конструкции, предоставляя ему возможность встретиться лицом к лицу с её внутренностями.
Пугало, разместившееся в центре сарая, неуверенно висело на перекошенном кресте. Возле креста разбросаны приличные порции с осенней листвой. Человечек, вынужденно повешенный здесь и нигде иначе, печально висел на самодельном кресте как старое, никому не нужное пальто на вешалке.
Сгусток энергии, возникающий по слепому нажатию педали, образовал невидимый мост между двумя существами. Чучело затрясло, как от приступа эпилепсии или как от нервного мандража перед важным жизненным решением. Его множество раз зашитое и перешитое лицо выдавливало ухмылку, похожую больше на случайно выросший, лишний орган, отпугивающий и отталкивающий всех и даже его самого. Зашитые губы страшилы зашевелились с немым упреком, но позже из его рта посыпались следующие слова:
-«Вечное проклятие осени, вечное проклятие осени, вечное проклятие осени»...
-«Как снять и обессилить проклятие?» - вдруг вырвалась из уст странника.
Раздался хохот, и стены сарая заходили, затрещали, как не пригодная к отплытию лодка, брошенная погибать на лезвие волн коварного и безлюдного моря. Весь мир зашатался вместе с отжившей свой век будкой, земля ушла под ногами, как упавшее небо над головой. Ожившая кукла всё с большим энтузиазмом разжёвывала губами эту безумную фразу: «вечное проклятие осени!», «вечное проклятие осени!», «вечное проклятие осени!» После автоматной очереди взвизгов с повтором одной и той же формулы, желание здесь находиться и вообще где-либо полностью испарилось как облако.
Языки огня, возникшие неизвестно по чьему велению и по какой ещё такой причине, сначала лениво ползли улиткой, а потом рванули дикой рысью по сухой поверхности скрипучих досок этого маленького, убогого домика.
Человек в мантии стоял и наблюдал за однобокой, но всегда цепляющей дух несущийся силой разрушения. Он сгорал внутри вместе со всем домом, его тело пока ещё не успело раздаться болезненными волдырями. Пока что укусы танцующего пламени не жалили, а лишь заигрывали и обрабатывали жертву. Ещё было время, но для чего?
По весьма интересным и скрытым даже от самого себя причинам путник, спокойно и ровно наблюдавший за сумасшествием умирающей комнаты, отключился и распластался мёртвым солдатом на поле боя. Его как от лютого солнечного удара скосило и сбило со всех ног, а очнулся он уже...
***
Конец.
«Сердце скалы или ответ на вопрос: кто ты?».
(Рассказ №2, продолжение и дополнение рассказа №1).
А очнулся уже он, укрытый сухим одеялом, осенней листвы, посреди незримого и плотно забитого тьмой пространства. Поле, расположившееся на священной земле без рабов и хозяев, завораживало широтой просторов. Пустота и безлюдье внушала сердцу покой, как утренняя прогулка по берегу тихого и безмятежного моря.
Небо, привыкшее к отсутствию внимательных глаз, закидывало в рот безвкусную жвачку изжёванных туч. В целом мир вокруг был терпим и даже в каком-то смысле дружелюбен, но постоянно растущее число, лишающих всякой опоры, частностей перевешивало и нарушало шаткую гармонию всего сущего...
Путник, странник, монах, да и просто существо, по большей степени, принадлежащее скорей всего к роду человеческому, валялось в параличе и в блаженном молчании сказочной долины. По потолку неба запрыгали молнии, оставляющие невидимые, но нестираемые отпечатки своих неуловимых рук.
От чего-то тёплая и родная поверхность земли, словно зарытый в воспоминаниях дом детства, никак не сочеталась с грозно рычащим ветром, беспорядочно гуляющим бесом по всему полю. Ветер игриво с места на места швырял листья, перемешивая их словно колоду карт.
Глаза странника впивались пиявкой в беспредельную черноту беззвездного неба. Из под юбки одной из туч выскочила луна. Она очередной раз всем доказывала (а прежде всего наверно себе), что она и только она является единственной и неповторимой любимицей, не стареющей, матушки Ночи.
Внутри черепной коробки странника произошёл сбой и несколько недавно запечатленных кадров пробегали беспорядочной строкой, воспроизводя в мозгу одни и те же слайды его пребывания в том загоревшемся сарае.
Странно, но его это беспокоило, хоть и не вызывало тревогу. Вот что значит быть человеком? Быть человеком, значит постоянно беспокоиться по поводу временных интервалов своей коротенькой жизни.
Его эта мысль позабавила и сделала на пять очков человечнее, чем он был прежде. В нём скопились смутные догадки по поводу тайны своего происхождения. Он ими ловко жонглировал на потеху внутренней публики, а сам с самого начала чисто интуитивно признал в себе человека лишь частично. Одно ему известно без всяких там слов и самоутверждений: «он здесь с определённой задачей, конкретность которой ещё предстоит узнать. В конце концов, он находится здесь, потому что надо ЧТО-ТО сделать, чтобы ЧТО-ТО безвозвратно изменить.
Таковы в нём зрели убеждения, узкие и упрямые как требования сотрудников полиции. Но, несмотря на всю внешнюю узколобость, внутри они были стойкими. Они настолько стойки, как вбитый гвоздём в землю, скромно ждущий в сторонке гигант-переросток...
Дерево, замельтешившее на горизонте, сто пудово смогло бы потягаться ростом с бесчисленным кол-вом электрических вышек и многоэтажек старого образца. До высоты небоскреба ему конечно далеко, но вот до величия и красоты этого выросшего чуда небоскрёбу уже не дотянуть.
Возник ли сейчас перед взором чистый и благородный дуб или самая обычная дворняга (сосна), мутировавшая в нечто невообразимое и подходящее, по сути, совсем неважно. Ведь на бесчисленных щупальцах его тела буйным огнём горели здоровые, не тронутые налётом осени, листья. Несмотря на всю внушительность и намёки на его приличный возраст, дуб (или какое-то другое дерево) выглядел стройно и готовым начать оборону с атаки...
Гигант каким-то волшебным образом (вполне возможно телепатическим) сообщает всему и всем на него смотрящему, что для него смешны рамки времени и он уже давно в местечке под названием непрерывное пребывание. Какая-то особенная и мягкая сила притягивала к этому дереву, словно давний, по-прежнему любимый, друг протягивал к тебе свою невидимую руку на несколько сотен метров.
Неуверенными шажками начинался дождь, робко обнимающий замёрзшую кору земли. Дерево давало тепло возле него, а за его пределами сырость и холод. Это как иметь пол с подогревом только на кухне, а в остальных комнатах голый, суровый бетон.
Путник, опьяненный красотой смотрящего на него чуда, первые несколько секунд не замечал растущего града беспорядочно падающих капель. Наконец-то чудака в быстро намокающих лохмотьях пронзила неприятная дрожь холода, заставившая его вскочить и побежать трусцой к единственному в долине убежищу...
Сомнительно, конечно, называть дерево убежищем. Яростно гремящие молнии, проделывающие дырки в небе, не согласятся со столь резким и необдуманным утверждением. Но странная уверенность человека в мантии мага подсказывала, что великан огражден от всего и вся неким невидимым куполом. Как бы молнии не распыляли своё жало, но до дуба им не добраться. Странник двигался наобум и доверял своей интуиции, как хищники в джунглях инстинктам.
За тридцать шагов до точки прибытия ливень прекратился, кто-то на небе перекрыл кран за неуплату и веселье стихии вдруг кончилось. Чем ближе путник подходил к дубу, тем медленнее и спокойнее становился его шаг. Вблизи дерево излучало ещё больше доверия.
Монах, сам того не замечая, крался к основанию дерева бесшумной поступью ночного вора. Теперь подойдя совсем вплотную, он дышал одной мудростью с этим скромно молчавшим хранителем мёртвой поляны...
Намечалось нечто роковое и необратимое, как процесс гниения. Ветер затих, с едва заметным укором, давая пощечин листве. И не было свирепее и чернее ночи, чем эта, в которой таилась загадка спасения. Отшельник стоял и с волнением ждал чего-то неизбежного, но всё вокруг молчало и дышало. Тишина, накрывшая каждый сантиметр пространства поляны, издевательски не прекращалась...
Но прошло совсем немного времени, как вдруг тишину разорвал вороний лай, вырвавшийся словно вой из глотки безымянных кладбищ. Отшельника всего передернуло, и он перестал восхищаться величием забытого божества, а начал искать источник возникшего шума. Вороний крик недовольства то прекращался, то начинался с новой силой и с готовностью повторить всё уже сказанное хоть сотню раз.
Крик слепо несся и врезался в ухо стаей злобно жужжащих пчёл. Чем чаще он звучал, тем усерднее человек в лохмотьях пытался поймать волну и наладить контакт с невидимым раздражителем. Однако, осознав бесполезность проделанных процедур, человек разом успокоился и перестал шелестеть глазами по верхушки дерева. И существо, издававшее столь отвратный звук, словно поняло это и продемонстрировало следующий фокус:
Падая с неба, словно ракета, ворона или существо в облике вороны приземлилась на самой нижней ветке. Вцепившись когтями в кору, как будто зубами в жертву, птица замолкла и застыла намертво в выбранном пространстве. Луч, похожий на летящую пулю, выпрыгнул из глаз вороны ровным светом десятка прожекторов. Луч строго и определённо вцепился в странника, слегка ошарашив его и оглушив.
Человек в потрёпанной мантии был слегка обескуражен пойманной вспышкой и даже на некоторое время ослеп. Мир пошатнулся и он вместе с ним, а дальше между ними состоялся телепатический диалог:
-«А знал ли ты, что зима пришла, чтобы сразу уйти?»- раздался звоном колоколов в голове монаха, а по всей округе вихрем пролетели вороньи крики.
-«Как же она пришла, если вечное проклятие осени никуда не ушло?»-
-«А вот так, смотри»-.
Сразу после этих слов, вместо мелкого осеннего дождика с потолка неба посыпался крупными хлопьями щекотно кусающийся снег. Случилось нечто прекрасное и невероятное, пророчащее ряд неизбежных и совсем неожиданных перемен для планеты и человечества в целом.
Снег жадно заглатывал листву, а зима вливала в себя последнюю и самую вкусную каплю осени. Произошёл сдвиг и переворот в существующей картине реальности. Шар завертелся, дело двинулось с мёртвой точки, но это ещё далеко не конец...
-«А что ж с осенью, куда ж она делась вместе со своим вечным проклятием»- никак не унимался странник.
-«Ааа, так она сгорела заживо в своём соломенном домике. Вот и вся история».- беззаботно прокаркала ворона.
-«Сгорела, значит? А на кого или на что она была похожа?»-
-«Да на чучело без признаков жизни, на кого же ещё?!»-
-«Кажется, я видел её и этот пожар...»-
-«И что же она сказала напоследок?»-
-«Вечное проклятие осени, вечное проклятие осени, вечное проклятие осени! Больше ничего не сказала».-
-«Теперь мне всё ясно, устала от себя и от своего бала, да и решила скинуть корону и сгинуть вон!»- с какой-то особенной злостью и обидой прошипела ворона...»-
-«А вы, собственно говоря, кто?»-
-«Зима, самая настоящая и лютая. То чудо, что должно уйти, чтоб появилось другое. А ты кто такой? Ты кто такой? Ответь на этот вопрос, непременно найди ответ на этот вопрос...»-
Теперь этот вопрос прозвучал совсем по-другому и затронул в страннике нечто до этого молчавшее и затаившееся в самых глубинах его существа. Когда фонарь в парке задавал ему точно такой же вопрос, то он ответил как человек. Ну, в эту минуту, когда ворона покрылась льдом и распалась на мириады танцующих снежинок, то он почувствовал в себе нечто сильнее и больше любого человека.
А снег всё валил и валил, поедая кусок за куском сладкий пирог поверхности земли...
Всё ещё находясь под впечатлением от увиденного и от возникшего внутри тайника, человек в мантии стоял и как ребёнок ловил ртом падающий снег. Небо по-прежнему оставалось беззвёздным и мёртвым, как последняя надежда на счастливую жизнь умирающего в хосписе человека.
Дерево ростом с приличный небоскрёб, до того момента стоявшее с зашитым ртом куклы и не подававшее признаков жизни, применило телепатический приём и начала разговор с мёрзнущим, но от чего-то радостным странником. Без вспышек, без бьющих током лучей, просто возникший голос в голове: мягкий и светлый, как проснувшееся солнце только начавшийся весны.
-«Подойди ко мне и дотронься, а потом обними».-
Недолго думая, а точнее совсем не думая, отшельник прилип всем телом, а вернее сказать всем своим существом, к дереву, как к потерянной, но вовремя найденной святыне. Очевидно, что между ними начался обмен.
Тепло и лёгкость растекались по венам июльским дождём, что-то невообразимо огромное притаилось в тайнике сердца странника. Нечто такое, что могло бы взорвать сразу три планеты. Ощутив это всем естеством, человек (или нечто в облике человека) отшатнулся от дерева и разом отказался от услуг кормящего колодца вселенной. Отшатнулся не от испуга, ведь на него не способен, а лишь от чувства перенасыщенности.
-«Я тебе передала то, что ты должен вернуть на место и оставить там раз и навсегда».-
-«Кто ты и что ты есть?»-
-«Я то, что так быстро исчезает и пропадает навсегда: Весна!»-
Сообразно, как и с зимой, с весной случились некие перемены и произошли они мгновенно: листья, некогда показавшие небывалое здоровье и не стареющую молодость всего дерева, тут же обратились в мелкую труху. Ветви, могучие и непобедимые, как каменные плечи титана, скрючились и опустились под слабым натиском смеющегося, всегда молодого и от того весёлого ветра...
***
Путник, покинувший пределы поля, поддался внутреннему и по силе сумасшедшему порыву. Возникшему и вонзившемуся ему в сердце заострённой головой булавки. В груди как будто заработал компас, а ноги зашагали с уверенностью падающего лезвия гильотины. Шёл человек и сам себе удивлялся, как он был пуст в начале пути и по мере возрастания пройдённых им шагов наполнялся как стакан.
Интересно, у всех ли так происходит или он только один на всей земле полностью наполнен? И что делать со стаканом: бить его или выливать? Вопросы мельком возникали, как случайные картинки из далёкого детства, поэтому совсем не надоедали.
Снег под ногами больше не шуршал, странник остановился и присмотрелся вдаль: там, ему мерещилась маленькая точечка, незначительных размеров как комар. Он двинул в ту сторону, конечно же, инстинктивно, а не в силу каприза или любопытства. И вот, приблизившись к точке вплотную, вместо неё обнаружился костёр размеров в двухэтажное здание и стайка из трёх танцующих теней.
Тени плясали как выпущенные из клеток ада бесы и бормотали себе под нос что-то невнятное, а когда человек в мантии подошёл к ним, то те даже перестали скакать. Абсолютно чёрные, плотные сгустки энергии, сбежавшие непонятно откуда изучали подошедшего к ним незнакомца. Нельзя заключить или хотя бы предположить, как они отнеслись к нему в тот момент, ведь вместо лиц у них одна огромная печать и это чёрная дыра.
Но, как оказалось, чуть позже они ждали прихода чудака в потрёпанной мантии и завели с ним разговор конечно телепатически:
-«Да, мы ждали тебя здесь. Вечность ждали, а может даже и две. Мы лишь для тебя охраняем этот спуск».-
-«А костёр для кого?»-
-«Для нас конечно! Скучно же ждать, вот и веселимся, как сердце велит».-
-«А у вас разве есть сердце? Вы же...»-
-«Так, довольно! Мы тут вопросы будем задавать, а вы отвечать!»- как бы опомнившись, заявила тень.
-«Точнее вопрос...»- полностью овладев собой и принимая официальный тон.
-«Так вот он: кто ты такой? Кто ты есть-то такой, а? Кто ты?»-
Зима точно также кричала перед преображением в нечто ничтожное и настоятельно рекомендовала найти ответ на заданный ею тогда вопрос, но до поисков так и не дошло. «Я – это бремя!» Ответил однажды странник фонарю, принимая впервые в себе себя как человека.
Но тут его нюх подсказывал, что этого ответа недостаточно и вероятнее всего это принятая за правду фикция. А может и правда, но лишь отчасти...
-«А, мы тут ещё кое-что забыли сказать, так что прими к сведению: перед тем как ответить, ты должен посмотреться в кривое зеркало Вселенной».- видимо, у них был коллективный разум на троих, раз они себе позволяли это «МЫ».
Тени достали нужный предмет из глотки пляшущего пламени, изъеденное грязными пятнами времени, всё поцарапанное и местами побитое. Команда из странных личностей заявила, что ждали они достаточно долго: «мол, две вселенные успели погибнуть и возродиться снова», а в костре по инструкции положено хранить полученный артефакт из рук (…). Чему верить: пляскам или инструкции?
Долго всматриваться не пришлось, эффект не заставил себя ждать! Контакт между странником и ждущим его артефактом вызвал неожиданный взрыв, ослепив первого и уничтожив второе. Чёрные Люди не могли не нарадоваться, ведь судя по их поведению, они теперь свободны и могут удрать в любой из кабаков в пределах вселенной. Они дурачились и хохотали, хоть и телепатически.
Но, остановив себя вовремя, вспомнили и со всей серьёзностью повторили:
-«Кто ты такой? Кто ты?»-
-«Я тот, кто в слепоте зрячесть обрёл!»-
-«Назови все слова!»-
-«Я – это солнце!»-
-«Нет, требуем ещё слов!»-
-«Я – это лето!»-
-«Ты можешь проходить. Мы свободны!»-
Не дожидаясь особых указаний, а их, скорее всего, не от кого было уже дожидаться, Чёрные Люди рассыпались и обратились в кучку пепла и, подхваченные единым порывом ветра, уносились всё дальше и дальше от абсурдных проблем здешнего места. Лето в обличии бродяги радостно катилась по спуску на собственную казнь.
Подойдя впритык к скале, вся земля затряслась, и открылось чудо из чудес «Сердце Скалы». Потухшее, заплесневевшее и поросшее разного рода слоем грязи. Когда странник подошёл вплотную, то его грудь неестественным способом разорвалась, и из неё вместо крови вытекло солнце. Пропитавшись полностью его кипящим соком, Сердце Скалы забилось с новой силой и заработало в привычном режиме.
Всё вернулось на свои места, но...
***
Но однажды утром вся планета Земля содрогнулась от общего приступа безумия, произошедшего без исключения с каждым из нас. Пока шар крутился, мы все свихнулись! Дело в том, что три последних дня осени всякий ныне живущий здесь на земле человек прошёл через вечность мук и так же прошёл через каторгу настоящего ада. Все без исключения впадали в состояние комы, один за другим, и все почти что одновременно. Всех насильно подключали к одному общему кошмару, и все мы переживали схожие чувства ужаса и непонимания, сопоставимые лишь с негодованием мертвеца, поднятого из могилы жить заново свою страшную и одинокую жизнь.
Миллионы свидетельств-близнецов абсолютно от разных людей из разных культур и стран нам говорят, что это неоспоримо и имело место быть в реальности. Вряд ли будут найдены причины произошедшего дурдома, но разве они смогут окупить или хоть на каплю облегчить пережитое нами дерьмо? Пожалуй, отвечу от лица каждого заключённого: НЕТ! НЕТ! НЕТ! «Вечное проклятие осени!», «Вечное проклятие осени!», «Вечное проклятие осени!» Все мы это помним и уже не забудем. Ни у кого нет на устах, но у всех в виде застрявшего патрона в самом сердце сердца, поэтому я и требую решительных действий и совместного заговора против ещё не наступившей осени. Предлагаю её полностью игнорировать. Давайте, просто не будем её замечать...
Анонимный Критик Человечества (АКЧ)
Несущийся лифт свихнувшегося мира остановился резким тормозом и перестал функционировать в стандартном режиме «нормальности». Вдруг лицо солнца начало чернеть, как густое молоко облака ночи, и вместо обычной смены времен наступила и застыла в моменте бесконечная осень. Люди на Земле перестали умирать, и мёртвые повылезали из утроб своих уютных могил, молча и ничего не говоря, они выталкивали себя из колодцев земли и неприметными тенями бродили среди стада то ли живых, то ли уже давно мертвых людей...
Ни тем, ни другим нечего было сказать друг другу. Да и между собой уровень коммуникации равнялся нулю: живые обходились примитивными жестами и потерянными взглядами заключенных, похищенных среди белого дня из тёплых объятий собственной постели.
А бездвижный взгляд мёртвых и, застывшая в предсмертной агонии, гримаса ужаса говорили о полном отсутствии желаний и попытки контакта с происходящим абсурдом. Что ж? Грань между жизнью и смертью стёрта непостижимом способом, все сейчас находились в одном нелепом положении персонажей давно забытого кошмара...
Жизнь человечества вдруг остановилась и в глухом недоумении всматривалась в кривое зеркало Вселенной. И что же она там видела?
Кучки, складывающиеся воедино по неведомому закону групп, ходили взад и вперёд по безразличному лицу уставшей планеты. Ночь, накрывшая с головой крутящийся шар, заполняла пустоту бесчисленных коридоров улиц. Отсутствие возможности совершить суицид или просто естественным путём взять и не проснуться повлияло на внутреннее содержание потребностей всего человечества. Точнее полное отсутствие таковых сделало из всех двуногих, когда-то разумных и чего-то желающих зверей бездумную массу механически передвигающихся кукол.
Редко и всегда непредсказуемо с неба неожиданным салютом сыпался дождь, сравнимый только с мощным взрывом бомбы или с восстановлением давно утраченных эмоций. На него, правда, никак и никто не реагировал: не радовался и не пугался.
Ведь на это способна только живая душа или смеющиеся глаза ребёнка. Всего одно бьющееся сердце, хватающее воздух сразу тремя ноздрями, и дождь бы точно смог сойти за акт самого обычного, но настоящего чуда...
В одной из рандомных точек планеты, в неприметном городке старого, как кошка облезлого, парка, произошло нечто изящное и неповторимое. Из грязной тьмы аллеи, словно из глубин пустыни, вынырнула фигура в оборванных обносках бродяги. Неподалеку тут располагался голодный рот ямы, вместивший в себя всю глубину чёрной дыры. По слухам, а вскоре по не выдуманной легенде, она и поглотила одним махом душу солнца, нарушив раз и навсегда баланс дня и ночи…
Откуда взялся путник неизвестно, родился и вышел из ямы или просто долгое время жил в пещере отшельником. А может быть, что он выходец из тайного ордена или скрытого в горах монастыря, где обучают быть готовым к смерти и к счастью.
Одно понятно точно, что в его груди вместо сердца бьётся звезда, а вместо глаз стреляющие фары скоростного автомобиля. Он невозмутимо и легко перемещается всем своим естеством по мягкому матрасу земли, словно самолёт, скользящий по гладким волнам воздуха. Но всё же в его походке отсутствовала определенность и уверенность в дальнейшем пути; он присаживается на первую попавшуюся лавочку и, морщась, втыкается взглядом во мглу…
Как осы его окружили стандартные вопросы проснувшегося или никогда не спавшего сознания, направленного на само себя остриём лезвия ножа: «Кто я?», «Зачем я?», «Куда я?». Но каким-то нечеловеческим чутьем или врожденным нюхом странник предвидел в самодопросе тупик и ловушку.
Жажда ловить ноздрями охапками сырой, но такой бодрящий и свежий воздух, росла с каждой минутой. Абсолютно непонятно, откуда взялось и появилось в пространстве это сознание и его здесь-бытие. Было ли оно искусственно созданным или же уже существовало, но сохраняло и прятало себя в коме. Никто не знал, да и какая разница?
Оно есть и всё, как бесцветное небо, усыпанное беспорядочным узором легиона облаков. Факт среди других фактов, не более.
Свет фонаря, падающего всем корпусом тела на иссохшую от времени лавочку, медленно мерцал и с некоторой передышкой то гас, то тух. Потом он задрожал с резвой нервозностью, посылая удары вспышек в черный квадрат пространства. Бродяга или монах-отшельник, да чёрт его знает, с детским любопытством наблюдал за беспорядочной игрой света. То так, то сяк. Карусель резко ускорилась и закрутилась на месте, и глаз фонаря лопнул, оставив после себя мелкие осколки и лёгкое недоумение.
Человек то ли в мантии тёмного мага, то ли в рваном, заношенном халате спившегося холостяка отреагировал по-дикарски на мини-взрыв, прожужжавший как шмель над его головой.
По коже земли забегала дрожь, предвещающая о возможном приходе бури или урагана с дальних уголков непредсказуемого моря. Шепот, доносившийся эхом, словно откуда-то издалека, дразнил слух незнакомца и проверял его бдительность. Звуки, складывающиеся вместе в нечто связное и похожее на человеческую речь, щекотали иглами осенний воздух, несущий в себе бодрую свежесть и дурной запах осенней обречённости...
Он крутился по сторонам, как неусидчивый мальчишка за школьной партой, пытаясь выявить источник неизвестно где спрятанного раздражителя. До него донеслась отчетливая цепочка букв, составляющих вместе слово «вверх». Он поднял голову в небо и вцепился взглядом в недавно разбитый невидимым кулаком фонарь, одиноко стоявшего выключенным среди горящих собратьев. Подбитый фонарь, как ни в чём не бывало, проговорил разборчиво и чётко:
«Вы, как понимаю, ничего не понимаете?»
Обнаружив в себе полноценные речевые способности и поток зреющих внутри комбинаций слов, чудак в лохмотьях заговорил неумело и нагло, как чужеземец, нахватавшийся в кабаках у местных случайных ругательств:
«Что за чАртовщина, жуть вашу?!»
«Вы единственное сознание, соприкоснувшееся со мной впервые за проходящий век, но от этого моё одиночество никуда не делось и, застывшим на месте стоять, счастливее не стало…»
Еле различимый луч энергии, почти что прозрачный, вылетел из прожекторов глаз незнакомца. Между фонарём и человеком (а может и не человеком) была установлена невидимая связь. Со стороны могло показаться, что один субъект зарядил током жизни другого S-та, чтоб тот ожил на некоторое время.
«Я! Я! Я!»- прокричал из самого ядра естества осознавший себя человек (ну, или эльф, внедрившийся в человеческие ряды, чтоб принести величие и славу своему родному королевству).
«Я? А что такое я?» - как бы извиняясь перед самим собой и всеми вокруг, спросил фонарь.
«Я – это бремя!» - только и сказал развеселившийся от разговора дикарь.
«Собственно, мою единственную, стеклянную, голову разорвало от силы переданного послания. Оно предназначено вам».
Как бы приходя в себя и вылезая из шкуры пещерного человека, странник наобум пытался наладить параметры по внутренней и внешней коммуникации.
«Два, три, семь. Я не знаю, что и куда, а тем более зачем, но мне нужно срочно что-то сделать. Что там есть в послании?»
«Выходя из парка, иди прямо до упора. Там будет поле и посреди него огромное дерево. Гигант ждёт тебя, чтобы помочь нам всем во всём».
Передав послание, тонкая полоска потока энергии тут же пропала, и контакт был завершён. Всё, теперь активно действующий субъект оставался субъектом, а разбитый фонарь бесполезным, каменным столбом. После сеанса телепатии в груди странника запекло и закололо, словно миниатюрная атомная бомба взорвалась внутри.
Видимо, такова была расплата за аномальную способность сознания создавать собственную проекцию из примитивных форм другого сознания, чтобы контакт между разными формами был налажен и установлен...
***
Выйдя из грязной клетки полузаброшенного парка, он пустился торпедой по невидимой прямой, ведущей его к гибели или к победе. Закутанный в строгие, тёмные одеяния монаха, он шагал так тихо, словно наёмный убийца из гильдии воров следил за прогулкой собственной тени. Вокруг него бескрайняя тьма, как неоспоримая и единственная площадка, где можно смело заигрывать, и открыто оскорблять саму смерть.
Повсюду валяются трупы срубленных или заваленных ураганом деревьев, тонны едкой пыли и растущие кто в одиночку, а кто небольшими кустиками растений неизвестного происхождения. Их ядовитый аромат гулял по прилегающей обочине, поедая капсула за капсулой свежую чистоту воздуха.
Идущий путник, ещё толком не понимая себя и окружающий его мир, понял сразу одну очевидную истину: воздух – это самый лучший кайф на всей планете! Кажется, что до появления в человеческом облике он не знал о её существовании. Но его пересохшее горло говорило ему о существовании ещё одной бесспорной истины: вода – основа всего живого!
Въедчивый, излишне напористый туман плыл пьяным облаком дыма где-то вдали. Впереди летело чудище из пыли, пряча под своими крыльями мелкие куски, а иногда целые квадраты навязанной и не существующей картины действительности.
Путник, преодолевая миля за милей, сантиметр за сантиметром, двигался в пасть несущегося навстречу миража...
Он не испытывал страха, потому что страх был чужд ему и неведом как одна из категорий эмоций в его арсенале. Странник впитывал и принимал всё внутри себя и вне себя до самых корней атома, в нём без остановки возникало любопытство к деталям и жгучее равнодушие в целом. Голем ли он, слепленный из некачественного материала человека или помесь хитрого зверька с хладнокровным сердцем каменного воина?
За исчезнувшим туманом, уплывавшим всё дальше кораблем-призраком по бескрайнему морю раздроблённого асфальта, вместо поля с деревом стоял старый, обшарпанный сарай из трухлявых досок. Он, как мираж, снящийся пустыне постоянно и поэтому имеющий чересчур честные и тесные отношения с реальностью. По его периметру со всех сторон расположились осколки памятников, раскопанных могил и из-за этого угрожающих и пустующих без хозяев ям.
Мимо двери в неустойчивую конструкцию из гниющих, отсыревших деревяшек пробежала дикая, решительно наглая кошка. Воинственно виляя хвостом и по-лягушачьи прыгая из стороны в сторону, она нырнула в шипящий мрак зловещих кустов...
Дверь распахнулась сама, как бы вежливо приглашая странника на церемонию знакомства. Отсутствие страха и скептической закалки с легкостью закинули человека в мантии внутрь шаткой конструкции, предоставляя ему возможность встретиться лицом к лицу с её внутренностями.
Пугало, разместившееся в центре сарая, неуверенно висело на перекошенном кресте. Возле креста разбросаны приличные порции с осенней листвой. Человечек, вынужденно повешенный здесь и нигде иначе, печально висел на самодельном кресте как старое, никому не нужное пальто на вешалке.
Сгусток энергии, возникающий по слепому нажатию педали, образовал невидимый мост между двумя существами. Чучело затрясло, как от приступа эпилепсии или как от нервного мандража перед важным жизненным решением. Его множество раз зашитое и перешитое лицо выдавливало ухмылку, похожую больше на случайно выросший, лишний орган, отпугивающий и отталкивающий всех и даже его самого. Зашитые губы страшилы зашевелились с немым упреком, но позже из его рта посыпались следующие слова:
-«Вечное проклятие осени, вечное проклятие осени, вечное проклятие осени»...
-«Как снять и обессилить проклятие?» - вдруг вырвалась из уст странника.
Раздался хохот, и стены сарая заходили, затрещали, как не пригодная к отплытию лодка, брошенная погибать на лезвие волн коварного и безлюдного моря. Весь мир зашатался вместе с отжившей свой век будкой, земля ушла под ногами, как упавшее небо над головой. Ожившая кукла всё с большим энтузиазмом разжёвывала губами эту безумную фразу: «вечное проклятие осени!», «вечное проклятие осени!», «вечное проклятие осени!» После автоматной очереди взвизгов с повтором одной и той же формулы, желание здесь находиться и вообще где-либо полностью испарилось как облако.
Языки огня, возникшие неизвестно по чьему велению и по какой ещё такой причине, сначала лениво ползли улиткой, а потом рванули дикой рысью по сухой поверхности скрипучих досок этого маленького, убогого домика.
Человек в мантии стоял и наблюдал за однобокой, но всегда цепляющей дух несущийся силой разрушения. Он сгорал внутри вместе со всем домом, его тело пока ещё не успело раздаться болезненными волдырями. Пока что укусы танцующего пламени не жалили, а лишь заигрывали и обрабатывали жертву. Ещё было время, но для чего?
По весьма интересным и скрытым даже от самого себя причинам путник, спокойно и ровно наблюдавший за сумасшествием умирающей комнаты, отключился и распластался мёртвым солдатом на поле боя. Его как от лютого солнечного удара скосило и сбило со всех ног, а очнулся он уже...
***
Конец.
«Сердце скалы или ответ на вопрос: кто ты?».
(Рассказ №2, продолжение и дополнение рассказа №1).
А очнулся уже он, укрытый сухим одеялом, осенней листвы, посреди незримого и плотно забитого тьмой пространства. Поле, расположившееся на священной земле без рабов и хозяев, завораживало широтой просторов. Пустота и безлюдье внушала сердцу покой, как утренняя прогулка по берегу тихого и безмятежного моря.
Небо, привыкшее к отсутствию внимательных глаз, закидывало в рот безвкусную жвачку изжёванных туч. В целом мир вокруг был терпим и даже в каком-то смысле дружелюбен, но постоянно растущее число, лишающих всякой опоры, частностей перевешивало и нарушало шаткую гармонию всего сущего...
Путник, странник, монах, да и просто существо, по большей степени, принадлежащее скорей всего к роду человеческому, валялось в параличе и в блаженном молчании сказочной долины. По потолку неба запрыгали молнии, оставляющие невидимые, но нестираемые отпечатки своих неуловимых рук.
От чего-то тёплая и родная поверхность земли, словно зарытый в воспоминаниях дом детства, никак не сочеталась с грозно рычащим ветром, беспорядочно гуляющим бесом по всему полю. Ветер игриво с места на места швырял листья, перемешивая их словно колоду карт.
Глаза странника впивались пиявкой в беспредельную черноту беззвездного неба. Из под юбки одной из туч выскочила луна. Она очередной раз всем доказывала (а прежде всего наверно себе), что она и только она является единственной и неповторимой любимицей, не стареющей, матушки Ночи.
Внутри черепной коробки странника произошёл сбой и несколько недавно запечатленных кадров пробегали беспорядочной строкой, воспроизводя в мозгу одни и те же слайды его пребывания в том загоревшемся сарае.
Странно, но его это беспокоило, хоть и не вызывало тревогу. Вот что значит быть человеком? Быть человеком, значит постоянно беспокоиться по поводу временных интервалов своей коротенькой жизни.
Его эта мысль позабавила и сделала на пять очков человечнее, чем он был прежде. В нём скопились смутные догадки по поводу тайны своего происхождения. Он ими ловко жонглировал на потеху внутренней публики, а сам с самого начала чисто интуитивно признал в себе человека лишь частично. Одно ему известно без всяких там слов и самоутверждений: «он здесь с определённой задачей, конкретность которой ещё предстоит узнать. В конце концов, он находится здесь, потому что надо ЧТО-ТО сделать, чтобы ЧТО-ТО безвозвратно изменить.
Таковы в нём зрели убеждения, узкие и упрямые как требования сотрудников полиции. Но, несмотря на всю внешнюю узколобость, внутри они были стойкими. Они настолько стойки, как вбитый гвоздём в землю, скромно ждущий в сторонке гигант-переросток...
Дерево, замельтешившее на горизонте, сто пудово смогло бы потягаться ростом с бесчисленным кол-вом электрических вышек и многоэтажек старого образца. До высоты небоскреба ему конечно далеко, но вот до величия и красоты этого выросшего чуда небоскрёбу уже не дотянуть.
Возник ли сейчас перед взором чистый и благородный дуб или самая обычная дворняга (сосна), мутировавшая в нечто невообразимое и подходящее, по сути, совсем неважно. Ведь на бесчисленных щупальцах его тела буйным огнём горели здоровые, не тронутые налётом осени, листья. Несмотря на всю внушительность и намёки на его приличный возраст, дуб (или какое-то другое дерево) выглядел стройно и готовым начать оборону с атаки...
Гигант каким-то волшебным образом (вполне возможно телепатическим) сообщает всему и всем на него смотрящему, что для него смешны рамки времени и он уже давно в местечке под названием непрерывное пребывание. Какая-то особенная и мягкая сила притягивала к этому дереву, словно давний, по-прежнему любимый, друг протягивал к тебе свою невидимую руку на несколько сотен метров.
Неуверенными шажками начинался дождь, робко обнимающий замёрзшую кору земли. Дерево давало тепло возле него, а за его пределами сырость и холод. Это как иметь пол с подогревом только на кухне, а в остальных комнатах голый, суровый бетон.
Путник, опьяненный красотой смотрящего на него чуда, первые несколько секунд не замечал растущего града беспорядочно падающих капель. Наконец-то чудака в быстро намокающих лохмотьях пронзила неприятная дрожь холода, заставившая его вскочить и побежать трусцой к единственному в долине убежищу...
Сомнительно, конечно, называть дерево убежищем. Яростно гремящие молнии, проделывающие дырки в небе, не согласятся со столь резким и необдуманным утверждением. Но странная уверенность человека в мантии мага подсказывала, что великан огражден от всего и вся неким невидимым куполом. Как бы молнии не распыляли своё жало, но до дуба им не добраться. Странник двигался наобум и доверял своей интуиции, как хищники в джунглях инстинктам.
За тридцать шагов до точки прибытия ливень прекратился, кто-то на небе перекрыл кран за неуплату и веселье стихии вдруг кончилось. Чем ближе путник подходил к дубу, тем медленнее и спокойнее становился его шаг. Вблизи дерево излучало ещё больше доверия.
Монах, сам того не замечая, крался к основанию дерева бесшумной поступью ночного вора. Теперь подойдя совсем вплотную, он дышал одной мудростью с этим скромно молчавшим хранителем мёртвой поляны...
Намечалось нечто роковое и необратимое, как процесс гниения. Ветер затих, с едва заметным укором, давая пощечин листве. И не было свирепее и чернее ночи, чем эта, в которой таилась загадка спасения. Отшельник стоял и с волнением ждал чего-то неизбежного, но всё вокруг молчало и дышало. Тишина, накрывшая каждый сантиметр пространства поляны, издевательски не прекращалась...
Но прошло совсем немного времени, как вдруг тишину разорвал вороний лай, вырвавшийся словно вой из глотки безымянных кладбищ. Отшельника всего передернуло, и он перестал восхищаться величием забытого божества, а начал искать источник возникшего шума. Вороний крик недовольства то прекращался, то начинался с новой силой и с готовностью повторить всё уже сказанное хоть сотню раз.
Крик слепо несся и врезался в ухо стаей злобно жужжащих пчёл. Чем чаще он звучал, тем усерднее человек в лохмотьях пытался поймать волну и наладить контакт с невидимым раздражителем. Однако, осознав бесполезность проделанных процедур, человек разом успокоился и перестал шелестеть глазами по верхушки дерева. И существо, издававшее столь отвратный звук, словно поняло это и продемонстрировало следующий фокус:
Падая с неба, словно ракета, ворона или существо в облике вороны приземлилась на самой нижней ветке. Вцепившись когтями в кору, как будто зубами в жертву, птица замолкла и застыла намертво в выбранном пространстве. Луч, похожий на летящую пулю, выпрыгнул из глаз вороны ровным светом десятка прожекторов. Луч строго и определённо вцепился в странника, слегка ошарашив его и оглушив.
Человек в потрёпанной мантии был слегка обескуражен пойманной вспышкой и даже на некоторое время ослеп. Мир пошатнулся и он вместе с ним, а дальше между ними состоялся телепатический диалог:
-«А знал ли ты, что зима пришла, чтобы сразу уйти?»- раздался звоном колоколов в голове монаха, а по всей округе вихрем пролетели вороньи крики.
-«Как же она пришла, если вечное проклятие осени никуда не ушло?»-
-«А вот так, смотри»-.
Сразу после этих слов, вместо мелкого осеннего дождика с потолка неба посыпался крупными хлопьями щекотно кусающийся снег. Случилось нечто прекрасное и невероятное, пророчащее ряд неизбежных и совсем неожиданных перемен для планеты и человечества в целом.
Снег жадно заглатывал листву, а зима вливала в себя последнюю и самую вкусную каплю осени. Произошёл сдвиг и переворот в существующей картине реальности. Шар завертелся, дело двинулось с мёртвой точки, но это ещё далеко не конец...
-«А что ж с осенью, куда ж она делась вместе со своим вечным проклятием»- никак не унимался странник.
-«Ааа, так она сгорела заживо в своём соломенном домике. Вот и вся история».- беззаботно прокаркала ворона.
-«Сгорела, значит? А на кого или на что она была похожа?»-
-«Да на чучело без признаков жизни, на кого же ещё?!»-
-«Кажется, я видел её и этот пожар...»-
-«И что же она сказала напоследок?»-
-«Вечное проклятие осени, вечное проклятие осени, вечное проклятие осени! Больше ничего не сказала».-
-«Теперь мне всё ясно, устала от себя и от своего бала, да и решила скинуть корону и сгинуть вон!»- с какой-то особенной злостью и обидой прошипела ворона...»-
-«А вы, собственно говоря, кто?»-
-«Зима, самая настоящая и лютая. То чудо, что должно уйти, чтоб появилось другое. А ты кто такой? Ты кто такой? Ответь на этот вопрос, непременно найди ответ на этот вопрос...»-
Теперь этот вопрос прозвучал совсем по-другому и затронул в страннике нечто до этого молчавшее и затаившееся в самых глубинах его существа. Когда фонарь в парке задавал ему точно такой же вопрос, то он ответил как человек. Ну, в эту минуту, когда ворона покрылась льдом и распалась на мириады танцующих снежинок, то он почувствовал в себе нечто сильнее и больше любого человека.
А снег всё валил и валил, поедая кусок за куском сладкий пирог поверхности земли...
Всё ещё находясь под впечатлением от увиденного и от возникшего внутри тайника, человек в мантии стоял и как ребёнок ловил ртом падающий снег. Небо по-прежнему оставалось беззвёздным и мёртвым, как последняя надежда на счастливую жизнь умирающего в хосписе человека.
Дерево ростом с приличный небоскрёб, до того момента стоявшее с зашитым ртом куклы и не подававшее признаков жизни, применило телепатический приём и начала разговор с мёрзнущим, но от чего-то радостным странником. Без вспышек, без бьющих током лучей, просто возникший голос в голове: мягкий и светлый, как проснувшееся солнце только начавшийся весны.
-«Подойди ко мне и дотронься, а потом обними».-
Недолго думая, а точнее совсем не думая, отшельник прилип всем телом, а вернее сказать всем своим существом, к дереву, как к потерянной, но вовремя найденной святыне. Очевидно, что между ними начался обмен.
Тепло и лёгкость растекались по венам июльским дождём, что-то невообразимо огромное притаилось в тайнике сердца странника. Нечто такое, что могло бы взорвать сразу три планеты. Ощутив это всем естеством, человек (или нечто в облике человека) отшатнулся от дерева и разом отказался от услуг кормящего колодца вселенной. Отшатнулся не от испуга, ведь на него не способен, а лишь от чувства перенасыщенности.
-«Я тебе передала то, что ты должен вернуть на место и оставить там раз и навсегда».-
-«Кто ты и что ты есть?»-
-«Я то, что так быстро исчезает и пропадает навсегда: Весна!»-
Сообразно, как и с зимой, с весной случились некие перемены и произошли они мгновенно: листья, некогда показавшие небывалое здоровье и не стареющую молодость всего дерева, тут же обратились в мелкую труху. Ветви, могучие и непобедимые, как каменные плечи титана, скрючились и опустились под слабым натиском смеющегося, всегда молодого и от того весёлого ветра...
***
Путник, покинувший пределы поля, поддался внутреннему и по силе сумасшедшему порыву. Возникшему и вонзившемуся ему в сердце заострённой головой булавки. В груди как будто заработал компас, а ноги зашагали с уверенностью падающего лезвия гильотины. Шёл человек и сам себе удивлялся, как он был пуст в начале пути и по мере возрастания пройдённых им шагов наполнялся как стакан.
Интересно, у всех ли так происходит или он только один на всей земле полностью наполнен? И что делать со стаканом: бить его или выливать? Вопросы мельком возникали, как случайные картинки из далёкого детства, поэтому совсем не надоедали.
Снег под ногами больше не шуршал, странник остановился и присмотрелся вдаль: там, ему мерещилась маленькая точечка, незначительных размеров как комар. Он двинул в ту сторону, конечно же, инстинктивно, а не в силу каприза или любопытства. И вот, приблизившись к точке вплотную, вместо неё обнаружился костёр размеров в двухэтажное здание и стайка из трёх танцующих теней.
Тени плясали как выпущенные из клеток ада бесы и бормотали себе под нос что-то невнятное, а когда человек в мантии подошёл к ним, то те даже перестали скакать. Абсолютно чёрные, плотные сгустки энергии, сбежавшие непонятно откуда изучали подошедшего к ним незнакомца. Нельзя заключить или хотя бы предположить, как они отнеслись к нему в тот момент, ведь вместо лиц у них одна огромная печать и это чёрная дыра.
Но, как оказалось, чуть позже они ждали прихода чудака в потрёпанной мантии и завели с ним разговор конечно телепатически:
-«Да, мы ждали тебя здесь. Вечность ждали, а может даже и две. Мы лишь для тебя охраняем этот спуск».-
-«А костёр для кого?»-
-«Для нас конечно! Скучно же ждать, вот и веселимся, как сердце велит».-
-«А у вас разве есть сердце? Вы же...»-
-«Так, довольно! Мы тут вопросы будем задавать, а вы отвечать!»- как бы опомнившись, заявила тень.
-«Точнее вопрос...»- полностью овладев собой и принимая официальный тон.
-«Так вот он: кто ты такой? Кто ты есть-то такой, а? Кто ты?»-
Зима точно также кричала перед преображением в нечто ничтожное и настоятельно рекомендовала найти ответ на заданный ею тогда вопрос, но до поисков так и не дошло. «Я – это бремя!» Ответил однажды странник фонарю, принимая впервые в себе себя как человека.
Но тут его нюх подсказывал, что этого ответа недостаточно и вероятнее всего это принятая за правду фикция. А может и правда, но лишь отчасти...
-«А, мы тут ещё кое-что забыли сказать, так что прими к сведению: перед тем как ответить, ты должен посмотреться в кривое зеркало Вселенной».- видимо, у них был коллективный разум на троих, раз они себе позволяли это «МЫ».
Тени достали нужный предмет из глотки пляшущего пламени, изъеденное грязными пятнами времени, всё поцарапанное и местами побитое. Команда из странных личностей заявила, что ждали они достаточно долго: «мол, две вселенные успели погибнуть и возродиться снова», а в костре по инструкции положено хранить полученный артефакт из рук (…). Чему верить: пляскам или инструкции?
Долго всматриваться не пришлось, эффект не заставил себя ждать! Контакт между странником и ждущим его артефактом вызвал неожиданный взрыв, ослепив первого и уничтожив второе. Чёрные Люди не могли не нарадоваться, ведь судя по их поведению, они теперь свободны и могут удрать в любой из кабаков в пределах вселенной. Они дурачились и хохотали, хоть и телепатически.
Но, остановив себя вовремя, вспомнили и со всей серьёзностью повторили:
-«Кто ты такой? Кто ты?»-
-«Я тот, кто в слепоте зрячесть обрёл!»-
-«Назови все слова!»-
-«Я – это солнце!»-
-«Нет, требуем ещё слов!»-
-«Я – это лето!»-
-«Ты можешь проходить. Мы свободны!»-
Не дожидаясь особых указаний, а их, скорее всего, не от кого было уже дожидаться, Чёрные Люди рассыпались и обратились в кучку пепла и, подхваченные единым порывом ветра, уносились всё дальше и дальше от абсурдных проблем здешнего места. Лето в обличии бродяги радостно катилась по спуску на собственную казнь.
Подойдя впритык к скале, вся земля затряслась, и открылось чудо из чудес «Сердце Скалы». Потухшее, заплесневевшее и поросшее разного рода слоем грязи. Когда странник подошёл вплотную, то его грудь неестественным способом разорвалась, и из неё вместо крови вытекло солнце. Пропитавшись полностью его кипящим соком, Сердце Скалы забилось с новой силой и заработало в привычном режиме.
Всё вернулось на свои места, но...
***
Но однажды утром вся планета Земля содрогнулась от общего приступа безумия, произошедшего без исключения с каждым из нас. Пока шар крутился, мы все свихнулись! Дело в том, что три последних дня осени всякий ныне живущий здесь на земле человек прошёл через вечность мук и так же прошёл через каторгу настоящего ада. Все без исключения впадали в состояние комы, один за другим, и все почти что одновременно. Всех насильно подключали к одному общему кошмару, и все мы переживали схожие чувства ужаса и непонимания, сопоставимые лишь с негодованием мертвеца, поднятого из могилы жить заново свою страшную и одинокую жизнь.
Миллионы свидетельств-близнецов абсолютно от разных людей из разных культур и стран нам говорят, что это неоспоримо и имело место быть в реальности. Вряд ли будут найдены причины произошедшего дурдома, но разве они смогут окупить или хоть на каплю облегчить пережитое нами дерьмо? Пожалуй, отвечу от лица каждого заключённого: НЕТ! НЕТ! НЕТ! «Вечное проклятие осени!», «Вечное проклятие осени!», «Вечное проклятие осени!» Все мы это помним и уже не забудем. Ни у кого нет на устах, но у всех в виде застрявшего патрона в самом сердце сердца, поэтому я и требую решительных действий и совместного заговора против ещё не наступившей осени. Предлагаю её полностью игнорировать. Давайте, просто не будем её замечать...
Анонимный Критик Человечества (АКЧ)